Молодой, предновогодний...

 




 

* * *



Между пламенем желтым и белым морозом
возникает бубенчатый зов Рождества,
между слабым ответом и вечным вопросом
быть не может и нет никакого родства.
Но и то хорошо, что морозно и снежно
в некрещенной и тысячезвездной ночи.
Пахнет хлев молоком, и колышется нежно
то ли имя души, то ли пламя свечи.

А когда пеленает Мария младенца,
очи добрых животных лелеют вертеп,
и ягненок, ложась, подгибает коленца,
и вдыхает ноздрями соломенный хлеб.
Зазвенит бубенец, колокольчик на шее,
а Иосиф ладонью потреплет руно,
чтобы агнец тучнел, завитками белея,
ибо взыщет горячего мяса вино.

Но ни лунам, ни глинам назад не вернуться –
ночь Святая сбылась, и все прежнее – сон,
и назавтра во всем Вифлееме проснутся
чада, камни, смоковницы новых времен.
Между жизнью короткой и правдою долгой
прохудилось до дыр одеяло родства.
Нитка рвется, и палец изранен иголкой...
Но студеная ночь дышит хвойно и колко,
но трепещет в пещере огонь Рождества.







* * *



Хриплый Харьков, торгаш и картежник,
дернув двести, гордится собой.
Под холмом Журавлиным художник
спит в обнимку с промерзлой судьбой.
А на Лысой Горе, на Голгофе,
за Холодной, тюремной, Горой,
снеговей – свежемолотый кофе,
и мерцает во тьме аналой.

В честь Казанския Матери Божьей
освящен краснокаменный храм.
Век мой – зимний, но я–то - все тот же,
вновь по-детски внимающий вам,
вам, в Сочельник раскрытые двери,
снег, оклада иконного блик,
запах грусти, надежды, потери
и Девичий хранительный лик!

В зимний вечер – тоска изначальна,
сквозь метель все былое видней,
а душа – просветленно печальна
в ожиданье Рождественских дней.
Век мой отдан без спросу Иуде,
но, пока не занес меня снег,
лепечу о прощении-чуде
в непрощаемый Господом век…






Виноделие



В полночь булькает баллон,
начиненный „изабеллой”.
Светосилой ночи белой
в угол кухни загнан сон.
Тих и чист ночной ноябрь,
снегом пахнет сквозь фрамугу.
Напишу страницу другу
безбоязненно, как встарь.
Из взаимной тишины
объявлюсь, не обвиняя,
в окликании не зная
ни обиды, ни вины.
Напишу десяток фраз,
как в стекле, у батареи,
„изабелла”, пенясь, зрея,
к стуже вызреет как раз...
Как чуть слышный винный дух,
отдающий медом бортней,
молодой, предновогодний,
слит со свежестью фрамуг...