Вечное раскодирование. Нуль Леонардо

http://konstantin-kedrov.ru/

Только что в Париже вышел свежий номер элитного литерного журнала «Pr;ssges» (Знамение).  Журнал выпускает издательство «Difference», основанном великим французским философом Дерридой. Номер посвящен знаменитому высказыванию героя Мольера, который хочет научиться писать стихи. Русские и французские поэты и философы получили возможность высказаться о природе поэзии, подтвердив свои теоретические положения поэтическими текстами.
Это моя статья и поэма в Пресаже


Константин Кедров


Вечное раскодирование

Нельзя сказать, что такое поэзия. В поэзии определить – то же самое что убить. И все же среди бесконечного множества определений я бы выбрал еще одно, которое сам и придумал: поэзия – это бесконечное раскодирование. Мы все закодированы комплексами, архетипами, традициями, идеологией, условностями, привычками, грамматикой, эстетикой (и собственной, и общественной), ограниченностью. Приходит поэзия и, как Гаврош, проводит прутиком воль частокола условностей. И забор исчезает. Рушатся архетипы, взрываются мифы, преображается грамматика, словом, чего только не происходит, когда приходит поэзия.
Беда в том, что эта Свобода на баррикадах с картины Делакруа никогда не является на зов, но всегда приходит незваной и неожиданной, как Беатриче на пути Данте. Поэзия сексуальна, но секс не поэзия. Поэзия умна. Но ум не поэзия. Поэзия религиозна, но религия не поэзия. Молитва не стих, но стих – молитва. С легкой руки Бодлера стали считать, что поэзию можно добыть из падали. Это сущее недоразумение. Поэзия «Падали» добыта не из падали, а из Бодлера.
Утверждение Адорно, что после Освенцима безнравственно писать стихи, – само по себе уже поэтично. Это настоящий моностих. Это новая поэзия. Поэзия после…
Но поэзия это всегда не после, а до. Проще говоря, поэзия – это предчувствие чего-то нового. Это проза – после. Например, «Война и мир» – это после войны и мира. А вот Новый Завет – это всегда до, и в этом смысле он всегда поэзия. Ветхий Завет – это проза. Он в основном о том, что было, – это Бытие. Новый Завет – поэзия. Это всегда о будущем. Ведь вечная жизнь – это бесконечное будущее. Страшное, прекрасное, ужасное – всегда будущее. Даже когда о прошлом. Впрочем, как справедливо заметил еще Лессинг, для поэзии нет ни прошлого, ни будущего. Она всегда в настоящем. Поэзия – это всегда финал истории. Апокалипсис не случайно финал Нового Завета.
Поль Элюар написал «Свободу», когда Франция потеряла свободу. В свободной Франции он не написал бы такого стихотворения. Это стихотворение гениально, потому что в нем можно жить. Можно жить в цветной азбуке Рембо. Там нескучно.
Все разговоры о невозможности поэзии верны. Поэзия всегда невозможна, именно поэтому она всегда была, есть и будет.
Морскую раковину можно заменить стихом. Но стих нельзя заменить морской раковиной. Писсуар Дюшана может стать поводом для стиха. Но стих не может стать поводом для писсуара Дюшана.
Вы желаете быть поэтом? Нет ничего проще. Будьте счастливы и свободны, и вы уже поэт. Что касается стихов, то русский прозаик Михаил Пришвин мудро заметил: «Пора признать, что любовь свободна от деторождения, а поэзия от стихов».
А теперь о стихах. Филологи и историки утверждают, что слово «стих» от слова «стилос» (палочка для начертания знаков на восковой табличке). Я же утверждаю, что слово «стих» от слова «стихия». Когда Пушкин, обращаясь к морю, восклицает: «Прощай, свободная стихия», – он прощается не с морем, а со свободной поэзией.
Стихия стиха такова, что не улавливается никаким размером, никакой системой стихосложения. Единственное правило поэзии – нарушение правил. В поэзии надо штрафовать за соблюдение правил.
Если бы все люди понимали и любили поэзию, мы жили бы в счастливом мире, в духовном раю. Для меня свобода и счастье – одно и то же. Поэзия раскодирует человека, сделает его свободным. В 1957 году, в 15 лет я написал:
Но разве есть у свободы родина?
Свобода – родина всего мира.
С этих строк началась моя поэзия. Полвека спустя могу лишь дополнить:
Но разве есть у поэзии родина?
Поэзия – родина всего мира.
Я понимаю, что лукавый картезианец уже хитро потирает ручки. Мол, поэзия и свобода – это тоже код. Согласен! Но этот код он же и раскодировал. Так что за поэзию я спокоен.


Нуль Леонардо

Конь Леонардо
вылит из пустоты души Леонардо
он весит больше чем Леонардо
ибо пустота помножена на печаль Леонардо
склоненного над доской
где конь больше чем Леонардо
хотя он держит коня в руке
переставляя его за пределы света
в тьму Милана
или как Цезарь Борджиа
он хотел бы
он хотел бы быть тем конем
на площадях Рима
как гвельф или гибеллин
черный или белый
все равно
он ДА-НЕТ
ДАНТЕ

Я бы продолжил эту игру
в качестве шута Леонардо
или в качестве коня Леонардо
или в качестве Леонардо
если бы минимум пустоты
не был максимум полноты
если бы объем умещался в теле
если бы действие Леонардо –
тела А
было равно противодействию коня –
тела Б
«А» Леонардо = «Б» коня
«А» ; «Б = Леонардо на коне
Б / А = Леонардо внутри коня =
= поверженной Трое
ибо из пустоты выходят герои
дабы мечом творить пустоту
ибо мечи строят новую Трою
из кирпичей мировой пустоты

Меч вырубает кирпич пустоты –
Гектор повержен

Меч вырубает колонны из света –
падает Менелай

Леонардо умножил битву на два пролета
пуская в действие арбалеты

Взлет – стрела летит над рядами
воздвигая контуры Нотр-Дама

губы шепчут – кульпа, меа кульпа
Леонардо вычертил катапульту

катапульта катапультирует Нобеля
Нобель
вычерчивает Чернобыль

Леонардо задумался о нуле
если нуль пуст
из чего состоит оболочка

Точка = нулю
Нуль ; точке

Преодолевая суровый рок
я отделяюсь от той доски
тенью шахматного коня
остается на ней тень от
фигуры
переносимой за борт
где лежит поверженный Вавилон
состоящий из груды тьмы

Леонардо переставляет фигуры
Фиг. 1
Фиг. 2
Фиг…

Черно-белый конь пускается вскачь
конь блед
и конь вороной
Шахматный конь
ускакал в огонь
опустела доска
в клетке где был конь
осталась тоска
рокировка
тоски с доской
рокировка
коня и огня
рокировка
тоски со мной
рокировка
со мной меня
В клетке
где был я
остался другой
в клетке где был другой
остается конь

Назовем черное цветом тьмы
Назовем белое цветом дня
Рокируем –
останется
рок и день
Рокируем –
останется
рок и тьма

Передвиженье шахматной тьмы
подобно движению зубчатых передач
клетка ночи цепляется за клетку дня
так весь часовой механизм
пускается вскачь

Так белый конь преодолевает
черный барьер
Так черный конь преодолевает
белый карьер
арьергард
кавалергард
подставляет грудь
и бьет его картечь
разрывая на черно-белое
тело его белое
и душа его белая
на белом коне
уносится вскачь
оставляя
в доске
пробел.

1993