Вышел амфибий на берег, у дифимбахии пал

ВЫШЕЛ АМФИБИЙ НА БЕРЕГ, У ДИФИМБАХИИ ПАЛ
(то ли хокку; то ли «mocca»)

......................................Очень-очень теплое спасибо Триливи!

***

Милая в дали…

Морских фантазий .................. штрихи…

Дали Сальвадор



рядом не стоял.

Заплыву-ка подальше -

- типа, свободный!



Простор лазури.

Вольный пучинюсь в кураж.

Хрясь! - о каменья!



Игольчата боль:

риф ежи облепили!

Три дня ковырял



Себе пузико.

Извлеклися не все, блин!

Ширь токсикоза…


А водки-то нет!

Такая свобода вот…

Милая в дали…

.................................Хотя, почему бы и не хокку? - авт.

***

Прозою и коротко это выглядело так.

Море. Азия. Северо-Восток. Пляж полупустынный и полудикий.

Лазурь, услада. В мыслях полусонные картинки Сальвадора.
Плаваю не спеша. Нежусь. Волны почти нет! Вода чистая-чистая. Прозрачная-прозрачная. Образы всяческие в головёнке фантазируются…

А от берега так далеко-далеко заплыл. Чего не заплыть, не помечтать на свободе.
Заныриваю, выныриваю. Горло полощу.
Амфибий, блин, безплавниковый! Балдёж организма и души!

И тут – таааким ба-бацем боль в живот расслабленный ворвалась. На разрыв. И много-много. И больно-больно. И сотни-сотни иголок. В мясо!

Ужыыыыыс! – в антагонизм казахскому жааааксыыы…

В башке стрелою непонятки! Акула что-ли!? Чё за дело!? Добалделся…

А тело-то продолжает движение по инерции…
Такая же боль врывается и в бёдра внешние, и – до колен.
Эх! Йо-ш-ты, кАка! Що за муля!? Итить ту Васю-Петю-Люсю, - иль как там их!

А вода-то прозрачненькая. Туманным взором узреваю, что это – риф, блин, каверзный! Откуда взялся средь залива!?
На глубине лазурных вод…

И понатыкано на нём ежей. Наверно – загорают, гады!
Иголки - дли-и-и-и-и-и-и-нные такие. Шевелятся во всесторонье, злые!

Ситуативно и без мыслей всяких
автоматически подпрыгнул организм.
Вот нет же, чтоб подумать!
И попытался встать и опереться на скалу…
Ещё хужЕе стало организму – свободного-то места нет!
Ежи кругом! Сплошная чернь в иголках – не скала!
И пяточкам так, ступнями,
да по ней,
по массе заострённой,
да придавив её утилитарным многопудьем!!!

Не токо Люсю вспомнишь и «едрить»!
А мно-о-ого – ох – чего!

Но, делать нечего.
Поплыл сквозь омываемые ласковой волной – она ж тут ни при чём – солёные субстанции из зраков.

На берегу сбежались азиатки.
Давай щипцами для бровей мне ковырять во пузе,
вытаскивая длинные орудья злых ежей.
Да длинные, действительно, такие!!! Толстые в объёмах!
Не азиатки, - я в виду имею, - а те иголки …
Да всё ещё к тому же на живую, без эфиров, без наркоза происходит.

Какой-то пузоватый прибежал начальник.
И водку притащил для омовения и антисептизации и кожных, и других покрытий.

Не дал ему, конечно, я перевести продукт во внешнюю поверхность.
Глотнул анестезии для. Сугубо.
Мощно. Страстно так глотнул. Но сдержанно, без тряски. С этикетом.

Остатками побрызгали на торс, на ноги.
Болючей кАкой оказалось дело то…

Ох, долго ковыряли.

А ещё же и приговаривают, мол, иголки-то у тех ежей ядовитые, интоксикация может быть дикой до глюков, и до вообще…
Бывало, - продолжают, - двигали копыта к небу иностранцы и от одной пронзившей плоть иголки…

Попутно в ходе операции узнаю, что на местных, почему-то, яд этот не действует. Они-то по воде, по каменьям шастают ежедневно, все пятки понатыканы ежами. Так вот они иголки те не извлекают, а просто заклеивают пластырем. Они там в мясе перегнивают себе спокойненько, дня через два пластырь отрывают и трубочкой вместе с ним из организма выходит вся уже перегнившая в форме желе ядовитая масса бывшей иголки. И, вроде, - ну, как говорят, - никто из местных в облака из-за этого не улетел ещё физикой души…

Позже дня через два я понял, что немного чем-то схож и я с аборигенами милейшими.
Оказалось, что не все из меня извлекли иголочки те длинные и толстые.

Кстати, удивлён был в ходе хирургического процесса – из коленок доставали трёхсантиметровые! Как они туда поместились? Не пойму. Там же места-то нет столько! Из пуза-то - ладно, пузо-то оно глубокое. А вот из коленки…

Дык вот. Извлекли иголки не все. Я их сам выковыривал позже. И – ничего! И никакого кумару, так сказать…

Мысли, правда, о Милой активизировались.

И Сальвадор стал восприниматься острее и чётче!

И амфибию из себя в оставшиеся деньки на пляже больше как-то не хотелось корчить.
Валялся просто так под кустами дифимбахии, с ящерками игуанистыми разноцветными играл…

***
Милая в дали…

Морских фантазий .................. штрихи…

Дали Сальвадор ……………………................. и рядом не стоял.