Путешествие вон. Часть 2

Бабка Лукерья поймала-таки свой татарский платок, и теперь шла, раздвигая траву руками, будто камыш на болоте.
- Чернуха! Кошка Чернуха! Куда же ты, окаянная, делась?
- Стой! - раздался громовой голос на головой у бабки Лукерьи.
- Стою, - втянула голову в плечи она.
- Чьих будешь, старуха?
Бабка Лукерья, которой голос спрашивающего чем-то напомнил голос пенсионера Сергеича, набравшегося спирта и смелости, сразу же растеряла весь свой страх и, уперев руки в боки, ответила:
- А ты кто будешь, мил человек? Или не мил? Покажись-ка, а то как-то некрасиво с пожилой женщиной вот так, за глаза разговаривать!
Невидимый рассмеялся:
- А у меня и тела нет, старуха, да если бы и было, тебе-то что? Все одно бы не поняла, что или кто я такое. Я сам не знаю.
- Я бы разобралась. Я уже разобралась. Диавол ты. Кошку вот мою спугнул, как я теперь отсюда выберусь?
- Какую кошку??? - невидимка рассвирепел. - Проводницу??? Они еще живы? Еще не всех я уничтожил???? Где она, где?
Голос начал метаться на равниной, то тут, то там трава стала пригибаться, мяться, будто кто в нее нырял как в воду.
- Я ее сейчас!!! Уууу!
Бабка Лукерья пошла было куда глаза глядят, но вдруг ей в ухо шепнули голосом уже кошки Чернухи:
- Эх, беда-беда! Забрели мы, бабка Лукеррррья, повстрррречали оное. Давай ноги делать, что ли? Пока не попали? Не отвечай, а то услышит. Закрывай глаза, оборотись вокруг себя, и шагай дальше. Скажу когда хватит.

- Хватит!
Бабка Лукерья открыла глаза, и ей их тотчас же залепило снегом. Раздался гудок, и автомобиль, ехавший по дороге, все же успел вырулить в сугроб, а не в нее.
- Назад, на обочину! - не дожидаясь хозяйки, кошка Чернуха прыгнула на обочину. Бабка Лукерья сиганула за ней следом, и тотчас же мимо нее промчалось с десяток автомобилей, и легковых, и грузовых.
Из машины, влетевшей в сугроб, стал выбираться, легкими матюками разминая язык, водитель. Бабка Лукерья, почуяв неладное, шагнула на троттуар, тоже не чищенный, и пошкандыбала подальше от греха. Вслед ей летели трехэтажные словесные конструкции.
Город замело снегом. Если бы бабка Лукерья знала, что такое коммунальные службы, то прокляла бы и мэра, и губернатора, которые в это время сидели в кафе на дне рождения хозяина фирмы по продаже автомобилей. И не факт, что еда, приготовленная лучшим поваром в городе, полезла бы им в горло.
На остановке, спрятав руки в карманы, подставив ветру спину, в легкой курточке, стоял молодой человек. Поминутно оглядываясь, не едет ли маршрутка, он что-то пел под завывание пурги, приплясывая от холода.
- Мил человек, разреши обраться, - сказала, подойдя к нему, бабка Лукерья.
- А обращайся, бабуль!
- А что эт за поселение, а?
Молодой человек удивленно посмотрел на нее, и ответил:
- Ульяновск вроде с утра был.
- Ульяновск, значит, - повторила вслед за ним бабка Лукерья. - А зовут-то тебя как?
Молодой человек уже начал думать, почему эта странная старуха, с виду очень похожая на бомжиху, так расспрашивает его.
- Александром зовут, а чаще и П...
Вдруг бабку Лукерью понесло ветром, подхватило, и она, успев схватить кошку Чернуху за хвост, взлетела в полное снежинок небо. Так, с жалобным мявом и причитаниями, они летели над городом, над полным и огней, и тьмы городом, пока кошка Чернуха не сказала:
- Закрррой глаза и шагай! Только хвост не отпускай.
- Куда шагать-то? И, главно, как?
- Шагай, тебе говоррррят, - сквозь зубы ответила кошка Чернуха.
Бабка Лукерья шагнула и оказалась у себя дома, в сенях. В Погребах.

- Расскажи кому, не поверят. Мистика. - говорила бабка Лукерья молчаливой кошке Чернухе, раскладывая очередной пасьянс.
Кошка Чернуха, щурясь, смотрела, как ложились карты, то король сверху дамы, то наоборот. Зима в Погребах продолжалась. Сказка заходила на новый виток.