Взятие папы - Ростова

Лорелейное. От неба к бездне
Фима Жиганец
«Ich weiss nicht, was soll es bedeuten...
Heinrich Heine
Я не ведаю, что бы это значило...
Генрих Гейне»

Ответ Л.П.

А мы ведаем, что это значит.
Фима – нехороший мальчик.
Вот причины, по которым
он хотел стране раздоров.

Далее.

»А женщины невесомо
скользят, порхают над городом,
воркуют своим особым
волнующим южным говором,»

Вопрос Л.П.

А женщины в прострации
В какой такой формации?
Обычно все ж натружены
Детьми, мужьями, службами.

Далее.

»как будто сонные травы
в тревожных морских глубинах,
колышутся влево, вправо,
лелея себя, любимых»,

Вопрос Л.П.

Как можно, Фим, уснуть
Там, где вот так тревожно?
Сумел нас прикольнуть
Весьма неосторожно.

Далее.

»себя, любимых, лелея,
а нас, наивных, дурманя -
воздушные лорелеи
заоблачных аламаний»

Ответ Л.П.

Нам ненадобно Германий.
Помним горе битвы.
Ты засланец аламаний –
Это очевидно.

Далее.

»И мой чувствительный шнабель*
в плену аромата злого,
как глупый гаммельнский кнабе**
у дудочки крысолова,»

Вопрос Л.П.

Что за слог тут изречен?
Но гамнельский явно.
А, он крыс. А клюв причем? -
Нюх как у собаки.

Далее.

»и слепну днём, как сова, я,
вдыхая запах сиреневый -
а женщины уплывают
в четвёртое измерение».
 
Мотивировка.

Имеет он и вкус и запах
Цвет сиреневый.
Говорил мне как-то папа,
Делая варения:
«Ты понюхай это, детка,
Пусть черна на вид конфетка,
Все равно сладка на вкус».
Мне понятен тот искус.

Далее.

»Теряя точку опоры,
ныряю в пучины следом,
где все мои мутаборы***
становятся жалким бредом...»

Вопрос Л.П.

А женщины те над городом
Порхают, забыл ты, Фима?
Нырнешь об асфальт, и бороду
Расквасишь. Невыносимо
Представить такое даже.
Ты фэйс нам потом покажешь?

Мой тихий ужас
Фима Жиганец
В подлунном парке сонно ноют сверчки,
на шее неба - не то ожерелье, не то монисто;
нет, скорее, звёзды похожи на перламутровые зрачки
плывущего кокаиниста.

Вопрос Л.П.

В подлунном парке? Все вокруг
Уже подзвезное? - Вполне доходчиво…
Невдалость чувствуется рук,
И ног, и головы, и прочего.

Далее.

И не ночь это вовсе, а жидкие сумерки с молоком -
между вечером и утром не отыскать зазора;
в эту пору, должно быть, приятно бродить с отточенным тесаком
на манер Фредди Крюгера или Маски Зорро.

 Рекомендация Л.П.

В ночи белые, где нет зазора…
Ходить преступником позорно.
Увидит каждый так Фимки глазки.
Не скроют даже и Зорро маска.

Далее.

Пруд затянут ряской - драной, как у попика
после встречи с безбожной толпой,
глубина по колено, шлёпай на манер Спасителя
без опаски до середины;
пожалуй, сподручнее прихватить бредень, а не топор:
говорят, здесь водятся карликовые болотные ундины.

 Замечания Л.П.

А у попика не ряска, масенький, а ряса.
То знают даже лоботрясы
А уж известному поэту Фиме
Знать те слова необходимо!!!

Спаситель шел другим манером,
Не увязал он в топи той.
Ты утонул бы, Фимка, первым,
Когда б пошел Его водой!!!

Далее.

Мордочка морщинистая, волосья спутаны, глазёнки зыркают зло,
если цапнет за палец, человек покрывается рыбьею чешуёю;
так что лучше не лапать руками, а глушить эту тварь веслом,
затем приручить и жить одной счастливой семьёю.

Комментарии Л.П.

С такою страшною семьей одной?
Но если дружишь ты, Фим, с сатаной,
То это семечки. Страшней его
Не встретишь в мире сем ты никого.

Далее.

В этом захолустном, убогом, забытом временем городке
аборигены так и плодятся, судя по зелёной коже
и привычке не просыхать ни на мгновение;
а в конце жизни тихо вешаются на крепко вбитом крюке…
Надо бы разжиться веслом; я здесь останусь, наверное.

Резюме Л.П.

Да там останешься
ты на крюке.
Чуть-чуть помаешься
 И налегке
В тот край отравишься,
Где печка есть.
Ты не отравишься,
Все можешь есть.
Конец другой себе
Уже предрек.
Не ускоряй свой бег,
Подскажет рок,
Когда разжиться бы
Вон тем веслом.
Назвать решиться бы
Тебя ослом!!!