Мой роман с политэкономией

 (из студенческой жизни)


Идет семинар по политэкономии, преподаватель вызывает меня к доске, сам что-то пишет в журнале. Я не готова к ответу, но встаю, по пути к доске кто-то сунул мне в руки лист с тезисами-заметками на текущую тему. Там исписано было чуть меньше пол страницы.
Я взглянула на преподавателя - пишет. Я стала, немного волнуясь и для верности иногда поглядывая на него, читать с листика. Аудитория на меня понимающе смотрит. Дочитала. Он пишет. Помолчали. Я немного подождала, набрала воздуха в легкие - и давай по-новому читать все сначала с листа. Кто-то хихикнул. Дочитала. Он пишет. Я беспомощно смотрю на сокурсников, они выжидающе на меня. Уже никто не занимается своими делами, а все смотрят, что будет дальше. Улыбаются. Помолчали.
Тогда я давай в третий раз читать. Зал покатился от смеха. А у меня стали дрожать коленки. Преподаватель оторвался от журнала, внимательно оглядел зал, потом демонстративно прислушался к тому, что я читаю, поднял указательный палец, даже чуть привстал и говорит: "От, отэто ОНО". Зал просто лег, конвульсируя. Я стою, промокая слезы в уголках глаз, боясь двух вопросов: почему Вы плачете и почему Вы смеетесь.
 Я надолго запомнила тот семинар и часто вспоминала и повторяла при случае слова : от, отэто оно.


 Что-то в моей внешности обманывало преподавателя политэкономии. Наверное, поэтому, когда надо было впервые разбирать новую сложную задачу у доски, он вызвал именно меня. На самом деле я и близко не умела решать задачи по политэкономии, я и теорию не могла освоить: как только начинала читать учебник, на меня накатывал непреодолимый сон.
 Но делать нечего, я вышла к доске и под диктовку стала записывать условие. Чтоб затянуть время и оставить поменьше места для решения, я стала медленно старательно и размашисто писать на доске очень крупным шрифтом. В результате условие заняло всю верхнюю половину доски и, чтоб его читать, нужно было ходить вдоль доски туда и обратно.
 Преподаватель прошелся, прочел и, удовлетворенно кивнув, спрашивает: «Ну - что берем?», - и непроизвольно оборачивается на ту величину, которую «берем». Я, следуя его невольному движению, указываю на величину, на которую он смотрит и говорю: «Берем вот это», он согласно кивает: «И куда ставим?» - потянулся взглядом за мою спину, куда надо ставить. Я следую за ним: «Вот сюда», - он кивает: « И что подставляем?» - смотрит, я иду, куда он смотрит: «Вот это», - он соглашается: « И получаем?…» - я пишу, чтО получаем. В журнал мне ставят «Отлично», ухожу на свое место и сижу, оцепенев, не моргая, пытаясь прийти в себя, а сзади меня энергично дергает наш отличник по политэкономии Вася и возбужденно говорит: «Объясни, как ты решала?»- а я небрежно, но категорично отвечаю через плечо: «Не мешай работать».
 Вскоре преподаватель устроил нам автоматизированную контрольную: нам раздавались листы с вариантами вопросов и ответов, мы должны были дать ответы, нажимая на кнопки панели стола. На столе у тестирующего высвечивались оценки, соответствующие количеству правильно указанных ответов каждого студента. Объяснив нам задание, преподаватель вышел.
 Я посмотрела на свой вариант и поняла, что сознательно ничего толком выбрать не могу. Тогда я спросила у ребят, у кого, как и у меня, пятый вариант. Никто не отозвался. Я решила нажать кнопки на «авось», вдруг что-нибудь да угадаю. Набрала, осмотрела аудиторию, все сидят, пишут. Я немного посидела и подумала, что вот, у меня уже светится оценка на столе преподавателя, а я даже не знаю, какая. Все по-прежнему продолжали работать. Мысль о горящей в четырех метрах от меня отметке не давала покоя. Кто-то спросил меня: «Все?» Я ответила: «Все», - встала и решила немного пройтись по ряду. Я пошла почему-то в сторону стола преподавателя, благопристойно глядя по сторонам, но когда до стола оставалось полтора метра, не выдержала и заглянула на его табло. Среди всех погашенных кнопок позорно горела одна «2». Можно было догадаться, что против номера моего стола. Я постаралась не ускорять шаг, подошла к столу, на двойку стало просто невыносимо смотреть, я не выдержала и коснулась кнопки «сброс», двойка перестала светиться. Все сосредоточенно, не поднимая головы, писали. Только села на место, как Вася спрашивает: «Что у тебя - пять?». Я задумчиво, глядя перед собой и не поворачиваясь к нему, кивнула. Он тут же протягивает мне свой листок и говорит: «Посмотри, у тебя такие ответы?». Я смутилась и спросила его вариант. Он ответил, что пятый, как и у меня. Он сидел в соседнем ряду сзади, и, подавшись вперед, держал перед собой руку с работой, пытаясь дотянуться до меня. Я взяла его лист, сверила со своими ответами, внесла у себя соответствующие исправления и нажала кнопки на столе. После чего вернула ему его работу. Он спросил: «Так?», - я ответила, что да, встала, пошла к столу с оценками и, издалека разглядев светящуюся «пятерку», вернулась на место.
 Потом, спустя год, и Вася стал плохо учить общественные науки и даже стал просыпать тренировки по теннису (мы с ним каждое утро перед занятиями играли в большой теннис). А через некоторое время он объявил, что приглашает всю группу к себе в село на свадьбу. Я отказалась. Он возразил, что поводом не поехать к нему может быть лишь собственная свадьба, и я сказала, что, значит, он примет мой отказ: наши свадьбы практически совпадали, я выходила замуж двумя днями позже.
 


Так получилось, что мне надо было сдать три экзамена за два дня, среди них, конечно, политэкономия. (Мы уезжали в стройотряд на Курилы). Я совершенно не была готова (много времени заняло решение оргвопросов в связи с отбытием (я эту поездку организовала)). Но отрываться от коллектива не хотелось, и я поддалась уговорам попробовать сдать. Будучи в мыслях на Дальнем Востоке, я уже машинально, стоя возле кабинета, где принимали экзамен, прятала код кофту пачку одолженных «бомб» (готовые ответы на билеты), они прижимались к животу поясом от юбки. Когда все было готово, я повернулась к однокурсникам и спросила: ну как? В ответ мне: живот спрячь. Я втянула живот и «бомбы» веером посыпались у меня из-под юбки. В этот момент открываются двери аудитории и преподаватель зовет: «Входите!» - и смотрит на меня и на пол передо мною. Я тоже возмущенно смотрю на пол, брезгливо переступая через разбросанные как бы не мною бомбы, и вхожу. Свободных мест нет, я облегченно вздохнув, повернулась к двери, а он говорит: садитесь напротив меня (за одну с ним парту). Я села от него по диагонали, осторожно заглянула в парту: там лежал открытый учебник. Но преподаватель так близко, что его можно потрогать. У меня, как обычно в таких ситуациях, трясутся коленки так, что, если б я достала книгу, она бы подпрыгивала у меня на коленях выше парты. Рядом с преподавателем сидит студентка, которая недавно вышла замуж и сменила фамилию: прежняя была Горобец (воробей, укр ). Она тихонечко и нежно торгуется с преподавателем, чтоб ей не ставили «неуд», а поставили «уд». Я вначале не прислушиваюсь, а украдкой смотрю то на учебник в парте, то на экзаменатора. Вдруг вижу, преподаватель водит ручкой по списку вверх-вниз, вниз-вверх, так медленно, словно что-то ищет. Я стала следить за его рукой, не отрывая глаз. Так и есть, он притормаживает слегка на фамилии Воробьева и идет дальше. Фамилии Горобец, которая написана в зачетке у моей однокурсницы, в списке нет. Там новая ее фамилия. Но он-то этого не знает.
Я уже про себя мысленно командую и прошу, когда он задерживается на моей фамилии : «Ну давай, давввай», - нет, поехал дальше. Я ему: «Еще разок», - возвращается. Я опять: «Ну ! ну давай, ставь же!» –и так несколько раз. Наконец, смотрю, пишет: «удовлетворительно» - напротив моей фамилии. Я обрадовалась, но ситуация требовала какого-то логического продолжения, и я, подождав, пока он закончит писать в ведомости, опять-таки, набрав полную грудь воздуха, возмущенно-жалобно спрашиваю: «Ой, а почему мне «уд», я хотела «отлично»…». Он перепуганно одернул руку от ведомости: «Что? Где?». Я объяснила ситуацию, он, обескуражен, тут же автоматом переносит мне в зачетку оценку из ведомости и обещает в следующий экзамен добавить мне один бал за ответ, что, в принципе, потом и сделал, в результате чего у меня в дипломе по политэкономии «отлично».


 A получилось так.
Я опять не подготовилась к экзамену. У меня помимо субъективных причин, была и объективная. Подруги уговорили меня прийти на экзамен. Все, что я могла осилить – первый билет. Я не понимала, зачем мне приходить при такой подготовке, но поддалась их настойчивым уговорам.
 Первый билет, который мне попал (из 31) был 31, я положила его на место и повернулась уходить. Но преподаватель меня остановил: «На этот билет только что ответили, Вы не из той стопки взяли».
 Я, как во сне, протянула руку к другой стопке – билет номер один.
 Мне снизили оценку за то, что тянула повторно, но преподаватель вспомнил и прибавил один балл, как и обещал прежде.