последний выход старой Коломбины

Мне не быть ни пушистой, ни белой!
Ни к чему и ангельский нимб!
Пусть душа от невзгод загрубела,
А к подошвам деготь прилип!

Пусть ругают в глаза и в спину
Мне летят помидоры и мат –
Сердцем я от обид не остыну
И сыграю даже антракт!

Мой спектакль идет при аншлагах –
Аплодируют, ржут и бьют…
Похвала и хула – все, как надо, -
Этот мой бенефис, как дебют!

Мне не быть одинаковой - скучно!
Примеряю новый парик!
На ходу сочиню кучу звучных,
Едких реплик-рифм - на пари!

Но как только кончится вечер,
Свет погаснет, театр заснет,
Надо мной засмеются зловеще
Мои маски – пришел мой черед…

Мне припомнят все неудачи -
Где сфальшивила, где соврала -
И я тихо в кулисе заплачу:
«Жизнь – театр и там лишь игра!

Я была настоящей на сцене!
Позволяя в жизни играть…
О, мой дар, ты, конечно, бесценен,
Но несешь проклятья печать…»

А на утро у будки суфлера обнаружат тело старухи.
Похоронят в безвестной могиле - ни детей, ни родных - никого…
Только дряхлый Пьеро, чуть поплакав, надерется опять от скуки - как всегда.
Да напишет потом мемуары про нее молодой Арлекин.