С утра шел снег

С утра шел снег. Весь город покрылся белой мукой. Машины занесло по крыши, в домах залепило окна. Но, при этом, не было холодно. Снег таял и превращался в полу густую кашу.

Женщина шла из магазина, стараясь выбирать более сухие участки и не упасть. Она двигалась маленькими шажками, неуклонно приближаясь к трагической развязке. Вот, она дошла до перекрестка. Встала на красный свет и… наконец, упала. Прямо в кучу грязного снега, собранного и заботливо сваленного в кучу снегоуборочной машиной. Женщина, судя по всему, материлась, когда к ней на средней скорости подъехал автомобиль. Водитель старался проскочить на зеленый и прибавил газу. Уже начавшая вставать, но не переставшая крыть все и вся в радиусе нескольких километров, женщина даже не поняла, что должно было произойти. Ее накрыло волной еще более грязной снежной массы, и она снова упала.

-Да, судя по всему, у кого-то сегодня неудачный день…- Подумал Мишка и слез с подоконника, с которого наблюдал за развитием событий. У него неудачный день был по жизни. Неудачная жизнь, вот что у него было. Если бы женщина знала, как ей повезло по сравнению с ним, она бы не расстраивалась. Он горько усмехнулся, лег на кровать, закрыл глаза и стал думать.

*Вот почему так все в жизни происходит?! Почему кому-то все, а кому-то ничего? Почему бы не взять и не поделить все проблемы на всех людей? Тогда каждый бы просто раз в день падал бы мордой в снег или обжигался или еще что-нибудь. Было бы хорошо. Не так, КАК СЕЙЧАС.*

Сейчас у него болела спина. Она давно у него болела, но в последнее время как с цепи сорвалась. Временами, он почти что сходил с ума. Мишка с трудом встал с кровати и подошел к письменному столу. Он начал писать дневник. Это почему-то помогало мальчику справиться с болью, уйти от нее. Но, конечно, не надолго. Боль была сильнее. Он уже почти не выходил из дома. Чем дальше, тем больше приходилось сгибаться. Мишка с трудом мог вспомнить, когда он в последний раз ходил с прямой спиной. Теперь он все больше и больше походил на Квазимодо. Мишка открыл тетрадь и начал писать…

*Не важно, какой сегодня день, какой год. Они все как один. Ничего не меняется, кроме боли. Она растет во мне как… как паразит. Я не знаю, что это такое. И врачи не знают. Но это что-то живое. Я чувствую, как оно иногда шевелится. Особенно по ночам. Я вообще уже не сплю три дня. Сначала спина начала чесаться, но я никому не сказал, думал пройдет, а вчера я впервые услышал этот ужасный звук. Словно птица попала в очень узкую трубу и пытается выползти. Это сводит с ума. Даже сейчас, когда я пишу это, я слышу этот звук. Думаю, оно хочет вылезти из меня. Очень хочет. Я буду писать до последнего. После рождения того, что живет во мне и после моей смерти, кто-нибудь найдет этот дневник. Интересно, и что тогда? Наверное, этому человеку очень сильно повезет. Он найдет записи сумасшедшего ребенка, родившего Нечто и подробно описавшего процесс вынашивания. Круто. Наверное, ему заплатят миллионы на Содбейс за эту тетрадку…

Господи, как же больно!!! Где-то с пол часа пролежал без сознания. Что-то резко хрустнуло, и боль стала такой сильной, что я упал в обморок. Думаю, что это произойдет сегодня Все решится сегодня. Больше ждать нельзя. Если уж проводить аналогию с беременностью, то я собираюсь сделать аборт. У меня есть нож, который мне подарил дядя на день рождения, когда еще не было боли. Лет, так, сто назад. Хороший охотничий нож, который мне и пригодится. Кто-то подумает, что очень сложно резать свою собственную спину, но спешу вас успокоить, это Нечто такого размера, что сложно промахнуться, знаете ли. Скоро приступлю к операции.
Думаю, что это последняя запись в дневнике. Развязка близка. Это конец. Я буду рад уйти!……………………….


* * *


Серый город, серая улица, на которой не горят фонари, серый дом с облупившейся краской, что почти не заметно в багряном свете заканчивающихся сумерек. Но скоро все станет по-другому, скоро все изменится.
Вот, только никто не увидит. Люди будут чувствовать, они вообще все чувствуют, крайне чувствительные существа. Но, по существу, ничего не заметят.
Не увидят испепеляющий белый свет, бьющий из окна одного из домов и пронизывающий стены соседних как тонкие листы прозрачного пластика. Никто не услышит крика, на пределе возможностей легких. И, наконец, никто не увидит крови, брызнувшей во все стороны, едва охотничий нож коснулся кожи. Весь мир стал багровым…

Никто не услышит раздавшегося потом звука, словно птица, попавшая в очень узкую трубу, наконец выбралась и забила крыльями, радуясь свободе. Так, по большому счету, оно и было. Нечто не вылезло из мальчика. И уж тем более он не умер. Просто он выпустил на волю крылья.
Стол, подоконник, открытое окно и он выпорхнул в ночь, в новую жизнь из старого мира, для которого его, конечно уже не существует. Он, бывший мальчик, летел неуверенно, колеблясь в потоках ледяного воздуха. Выше, еще выше… Он впервые смеялся во весь голос!
Но этого тоже никто не увидел…