К одной женщине

 Ты сидела, под ногами дотлевали прелые листья. Воздух был прозрачен и тих. В костре догорали угли и колечки лука, вплетая дымный привкус к запаху сырой земли. Ты смотрела на серое небо, на тёмные воды реки, голые макушки тополей с редкими вороньими гнёздами. Я никогда не видела тебя одинокой.
 Ты отдыхала от многочисленных столбиков цифр, строчек букв, печатных и написанных от руки, от рук многочисленных людей: одна лощёная на сотню трудовых, с сухой, потрескавшейся кожей, неровно подстриженными ногтями, от сотен лиц чаще с напористым, реже с ущербным взглядом. Они приходили получить своё, а ты была посредником между ними и торгующим государством. Люди просто проходили, не оседая в глубине глаз, не проникая в сердце, они были плоской карточкой в единой картотеке.
 Ты любила и была любима, ты теряла, и тебя теряли. Любовь приходила и покидала, и не было ответа почему. Были лица, сейчас не более, чем фотокарточки. Ты была с другими, ты не молчала. Я никогда не видела, чтобы ты молчала.
 Ты танцевала, включала громко музыку, включала телевизор, ты себя заполняла, но никогда не была одна.
 Ты прошла по сухой траве, спустилась к реке. Вода подмывала мелкий щебень, и каждый камушек, омывшись, обретал цвет, свой цвет, ты заметила, но посмотрела на воду. Ты была не одна.
 Говорят, женщина живёт чувством, женщина живёт страстью. Страсть сгорает, чувство не углубляется. Плоский срез, фотография с жизни.
 Говорят, у женщины есть дети, говорят, у женщины есть муж, говорят, что она боится стать одинокой, говорят, что она боится, говорят, что менять ничего нельзя. Она слышит музыку, она слышит слова, череду слов, звуков, шум, она его слышит.
 Ты стояла на берегу реки. Две руки потянули тебя в разные стороны: маленькая тёплая, ещё по-младенчески пухлая и сухая с тонкими холодными пальцами, обе яростно и ревниво тянули каждая к себе. Две руки, правая и левая взяли тебя в охапку, что-то от горла спустилось вниз живота и похолодело.