Einstein

"В некотором цартстве, некотором Вюртембергском государстве, в семье владельца электрохимического завода, родился мальчик..."
На слове "мальчик" она немного поерзала, придвигаясь к нему поближе, усилив тиски на его торсе из своих стройных ножек. Он сдержал улыбку и продолжил.
"Мальчик рос тихим, рассеянным. Он очень любил математику, но терпеть не мог школу с ее зубрежками и казарменной дисциплиной..."
Она внимательно слушала и рисовала пальчиком круг на его груди. Он подумал, что она, наверное, мишень для поцелуя варганит и снова сдержал улыбку.
"Унылое время, проведенное в гимназии, мальчик самостоятельно изучал философию, математику. Его очень увлекла идея о космическом порядке. Не закончив гимназии, ему пришлось вернуться в семью. Бизнес отца пришел в упадок..."
"На слове "упадок" она подсознательно заволновалась, снова начала елозить. Он уточнил: бизнес. Это ее успокоило и она продолжила рисовать мишень.
"Семья переехала в Милан. Мальчика поразила атмосфера свободы и культуры, котоую он обнаружил в Италии. Чтобы получить профессию инженера, молодому человеку пришлось закончить учебу в гимназии, чтобы продолжить образование. Его математические способности были замечены..."
Она закончила мишень. Кажется, результат ее трудов, видимый только ей, ее устраивал. Она накрыла свои ушки его ладонями, закрыла глаза и слушала, то и дело прикрывая ушные раковины его руками. На ее лице блуждала странная улыбка. Но свою улыбку он по-прежнему сдерживал. Зачем же "обламывать кайф", если можно еще потерпеть?!
"Теперь юноша занялся самостоятельным освоением физики. Он даже смог опубликовать работу о капиллярности (о том, что может произойти с поверхностью жидкости, если ее заключить в узкую трубку)..."
Она отпустила его ладони, открыла глаза и перстала улыбаться. Мысль о жидкости, заключенной в узкую трубку ее явно заинтересовала. Он, уже с трудом, но все еще сдерживал улыбку.
"Жалованья за службу в конторе - ни на что не хватало. Зато работа не обременяла юношу и он спокойно мог заниматься наукой. Это были счастливые и продуктивные годы. Его первые работы были посвящены силам взаимодействия между молекулами и приложениям статистической термодинамики. Одна из них – «Новое определение размеров молекул» ("A new Determination of Molecular Dimensions") – была принята в качестве докторской диссертации. В пятьдесят лет он стал доктором наук..."
В ее глазах появилось удивление. Он представил ход ее мыслей о том, как какой-то дядя живет впроголодь, представляет себе взаимодействие между фиговинками, которых даже в микроскоп, нверное, не видно и получает за это ученую степень. Прикольно. Он был готов расхохотаться, но... Опыт. Опыт - был. Он сдерживал позиции. Рассказывая ей про хаотичность броуновского движения, он поймал себя на мысли, что зигзаги этих частиц напоминали ей ее, во время любви. Если набраться терпения, сдаться ей в качестве вакуумной посудины и притвориться спящим, то вполне потянет. Кстати, в этом что-то есть. Но к физике это имело не такое большое отношение. Хотя... Можно было попытаться предположить ее вес. Число молекул, конечно, вычислить будет невозможно, но, если разделить примерную массу ее тела на... Он очнулся: она дергает его за мочку уха и шепчет ему в нос: А дальше?! Он решил пропустить работу про фотоны и перейти к...
"В 1905 году ученый опубликовал свою революционную теорию относительности..."
Она не выдержала и спросила: а кто там был низами? Он переспросил: чем? Она искренне удивилась: Ну, кто был сверху? Революционная же теория?! Он неосознанно нащупал ладонями ее коленки, проехался по голени и сжал руки на ее тонких щиколотках. Она взрогнула и он , спохватившись, остлабил хватку. Почувствовав, что рассуждение о теории будет длинным, она поднесла к его губам щеку. Обычно говорил он мало. Но если уж что-то рассказывал, то она любила подставляться под его шевелящиеся губы щекой, носом, губами, лбом, ухом. Она даже слышала что он говорит. Но, как правило, не понимала смысла слов. Зато никогда не перебивала.
"В то время большинство физиков полагало, что световые волны распространяются в эфире – загадочном веществе, которое, как принято было думать, заполняет всю Вселенную. Однако обнаружить эфир экспериментально никому не удавалось. Поставленный эксперимент по обнаружению различия в скорости света, распространяющегося в гипотетическом эфире вдоль и поперек направления движения Земли, дал отрицательный результат. Если бы эфир был носителем света, который распространяется по нему в виде возмущения, как звук по воздуху, то скорость эфира должна была бы прибавляться к наблюдаемой скорости света или вычитаться из нее, подобно тому как река влияет, с точки зрения стоящего на берегу наблюдателя, на скорость лодки, идущей на веслах по течению или против течения.
В основу теории относительности были положены два универсальных допущения, делавших излишней гипотезу о существовании эфира: все законы физики одинаково применимы для любых двух наблюдателей, независимо от того, как они движутся относительно друг друга, свет всегда распространяется в свободном пространстве с одной и той же скоростью, независимо от движения его источника..."
Он замолчал. Она нашла губами его ухо и мечтательно прошептала: как в любви! Как бы двое ни двигались, любовь не зависит от движения источников. Он понимал, что если она сейчас что-нибудь добавит, то он уже не сможит сдержаться. Он попытался ее немного отвлечь.
"Выводы, сделанные из этих допущений, изменили представления о пространстве и времени: ни один материальный объект не может двигаться быстрее света; с точки зрения стационарного наблюдателя, размеры движущегося объекта сокращаются в направлении движения, а масса объекта возрастает, чтобы скорость света была одинаковой для движущегося и покоящегося наблюдателей, движущиеся часы должны идти медленнее. Даже понятие стационарности подлежит тщательному пересмотру. Движение или покой определяются всегда относительно некоего наблюдателя. Наблюдатель, едущий верхом на движущемся объекте, неподвижен относительно данного объекта, но может двигаться относительно какого-либо другого наблюдателя. Поскольку время становится такой же относительной переменной, как и пространственные координаты x, y и z, понятие одновременности также становится относительным. Два события, кажущихся одновременными одному наблюдателю, могут быть разделены во времени, с точки зрения другого. Из других выводов, к которым приводит специальная теория относительности, заслуживает внимание эквивалентность массы и энергии. Масса m представляет собой своего рода «замороженную» энергию E, с которой связана соотношением E = mc2, где c – скорость света. Таким образом, испускание фотонов света происходит ценой уменьшения массы источника..."
Он хотел было передохнуть. Все это время она сидела, тесно прижавшись к нему, словно втискиваясь ухом в новую для нее информацию. Его попытку замолчать она пресекла: Продолжай, не останавливайся, прошу тебя. Голос ее был чуть сдавлен волнением. Хриплый полушепот... Тот самый хриплый полушепот. Он стал говорить чуть тише и медленней.
"Релятивистские эффекты, как правило, пренебрежимо малые при обычных скоростях, становятся значительными только при больших, характерных для атомных и субатомных частиц. Потеря массы, связанная с испусканием света, чрезвычайно мала и обычно не поддается измерению даже с помощью самых чувствительных химических весов. Однако специальная теория относительности позволила объяснить такие особенности процессов, происходящих в атомной и ядерной физике, которые до того оставались непонятными. Почти через сорок лет после создания теории относительности физики, работавшие над созданием атомной бомбы, сумели вычислить количество выделяющейся при ее взрыве энергии на основе дефекта (уменьшения) массы при расщеплении ядер урана..."
Она изнывала, все ее существо требовало твердой постановки окончательного вывода! Он сдался. И прознес четко и внятно. Его слова, словно разрубали воздух на плотные части, сужая ее пространство, уменьяшая его с каждым сказанным им словом.
"В 1922 г. Э. была вручена Нобелевская премия по физике 1921 г. «за заслуги перед теоретической физикой, и особенно за открытие закона фотоэлектрического эффекта». «Закон Э. стал основой фотохимии так же, как закон Фарадея – основой электрохимии»,– заявил на представлении нового лауреата Сванте Аррениус из Шведской королевской академии..."
Она чувствовала, что он сейчас замолчит, но не могла, ничего не могла с этим поделать. Она сдалась, пытаясь насладиться тем, что осталось. Ее внимание было вознаграждено. С большим удивлением она узнала, что тот мальчик получил еще массу других наград и теория относительности была не единственной его заслугой. Закончив сказку про мальчика-математика, ставшего физиком, он разрешил, наконец, себе улыбнуться. Она любила его улыбку. Но женщины так коварны! Они всегда знают как выуживать информацию. Поэтому до того, как губы его приоткрылись и расплылись, она успела задать ему последний, главный вопрос: А как звали этого мальчика?! Задыхаясь от смеха, он прошептал: альбертэйнштейн.
И они полетели в бездну, нарушая космический порядок.
(по мотивам - Лауреаты Нобелевской премии: Энциклопедия: Пер. с англ.– М.: Прогресс, 1992.)