Соловецкий набат

Приснилось, что и я пришел на эту землю
Дорогой предков, износив семь пар сапог,
Пришел, как в старый сад, где даже ветер дремлет,
Прислушался – и больше двинуться не смог.

Из-под земли, а не из крепости раскола –
Тревожной перекличкой чьи-то голоса,
Такие безысходные – что дыбом волос,
Такие странные – что к черту чудеса.

И в такт им – ну и сон же! – как сопровожденье –
Настойчивый и гулкий бой колоколов.
Набат! Я был готов бежать от наважденья,
Но пал на землю, услыхав из недр зов.

Ни дерн, ни звон – ничто слова не заглушало.
Так шепот все проходит, тот, что на ушко,
Так истина кричит, когда ее украли
И прячут от других впотьмах и под замком.

Но вот что было странным: смысл, вроде бы, ясный
Сверкнул в подкорке и... растаял, словно воск,
И лишь накал – тревожный, терпкий, страстный –
Вцепился мертвой хваткой в воспаленный мозг.

Сексот и черный ворон. Облизанная миска.
Столыпин. Вертухай. Селедка без воды.
Этап и десять лет без права переписки –
Награда Родины за беды и труды...

Мог ли Зосима знать, и ведал ли Савватий,
Когда святым бесхищный остров нарекли,
Что не слова псалтыри, а слова проклятий
Через века вдруг зазвучат... из-под земли.

Пять сотен зим назад двуперстные монахи,
Земной нашедши рай, воздвигли монастырь,
От копий защищающий, как панцирь черепахи,
И к Богу обращающий молитвы и псалтырь.

Но стоп! Ведь это все гундьба экскурсовода!
Или во сне легко смешались верх и низ?
Вот никоновцев вдруг по тайному проходу
Впускает в монастырь предатель Феоктист.

Собор Преображенский и собор Успенский...
И храм Усекновения... Секирная гора...
Быть церкви карцером – Судьба язвит по-женски...
Расстрельная дорога... Пожар или игра?..

Скиты Савватиевский, Троицкий, Голгофский...
И вдруг в тюрьму попавший дядя – Ганнибал...
Монахи изгнанные... Бред большевиковский.
Иль блеф? – СЛОН на людей мешки понадевал...

Из-под земли, а не из крепости раскола –
Тревожной перекличкой чьи-то голоса,
Такие безысходные – что дыбом волос,
Но я разбужен – так что к черту чудеса!