С. Есенин - Поэма о 36

 Много в России
 Троп.
 Что ни тропа -
 То гроб.
 Что ни верста -
 То крест.
 До енисейских мест
 Шесть тысяч один
 Сугроб.

 Синий уральский
 Ском
 Каменным лег
 Мешком,
 За скомом шумит
 Тайга.
 Коль вязнет в снегу
 Нога,
 Попробуй идти
 Пешком.

 Добро, у кого
 Закал,
 Кто знает сибирский
 Шквал.
 Но если ты слаб
 И лег,
 То, тайно пробравшись
 В лог,
 Тебя отпоет
 Шакал.

 Буря и грозный
 Вой.
 Грузно бредет
 Конвой.
 Ружья наперевес.
 Если ты хочешь
 В лес,
 Не дорожи
 Головой.

 Ссыльный солдату
 Не брат.
 Сам подневолен
 Солдат.
 Если не взял
 На прицел, -
 Завтра его
 Под расстрел.
 Но ты не иди
 Назад.

 Пусть умирает
 Тот,
 Кто брата в тайгу
 Ведет.
 А ты под кандальный
 Дзин
 Шпарь, как седой
 Баргузин.
 Беги все вперед
 И вперед.

 Там за Уралом
 Дом.
 Степь и вода
 Кругом.
 В синюю гладь
 Окна
 Скрипкой поет
 Луна.
 Разве так плохо
 В нем?

 Славный у песни
 Лад.
 Мало ли кто ей
 Рад.
 Там за Уралом
 Клен.
 Всякий ведь в жизнь
 Влюблен
 В лунном мерцанье
 Хат.

 Если ж, где отчая
 Весь,
 Стройная девушка
 Есть,
 Вся, как сиреневый
 Май,
 Вся, как родимый
 Край, -
 Разве не манит
 Песнь?

 Буря и грозный
 Вой.
 Грузно бредет
 Конвой.
 Ружья наперевес.
 Если ты хочешь
 в лес,
 Не дорожи
 Головой.

 *

 Колкий, пронзающий
 Пух.
 Тяжко идти средь
 Пург.
 Но под кандальный
 Дзень,
 Если ты любишь
 День,
 Разве милей
 Шлиссельбург?

 Там, упираясь
 В дверь,
 Ходишь, как в клетке
 Зверь.
 Дума всегда
 об одном:
 Может, в краю
 Родном
 Стало не так
 Теперь.

 Может, под песню
 Вьюг
 Умер последний
 Друг.
 Друг или мать,
 Все равно.
 Хочется вырвать
 Окно
 И убежать в луг.

 Но долог тюремный
 Час.
 Зорок солдатский
 Глаз.
 Если ты хочешь
 Знать,
 Как тяжело
 Убежать, -
 Я знаю один
 Рассказ.

 *

 Их было тридцать
 Шесть.
 В камере негде
 Сесть.
 В окнах бурунный
 Вспург.
 Крепко стоит
 Шлиссельбург,
 Море поет ему
 Песнь.

 Каждый из них
 Сидел
 За то, что был горд
 И смел,
 Что в гневной своей
 Тщете
 К рыдающим в нищете
 Большую любовь
 Имел.

 Ты помнишь, конечно,
 Тот
 Клокочущий пятый
 Год,
 Когда из-за стен
 Баррикад
 Целился в брата
 Брат.
 Тот в голову, тот
 В живот.

 Один защищал
 Закон -
 Невольник, влюбленный
 В трон.
 Другой этот трон
 Громил,
 И брат ему был
 Не мил.
 Ну, разве не прав был
 Он?

 Ты помнишь, конечно,
 Как
 Нагайкой свистел
 Казак?
 Тогда у склоненных
 Ниц
 С затылков и поясниц
 Капал горячий
 Мак.

 Я знаю, наверно,
 И ты
 Видал на снегу
 Цветы.
 Ведь каждый мальчишкой
 Рос,
 Каждому били
 Нос
 В кулачной на все
 "Сорты".

 Но тех я цветов
 Не видал,
 Был еще глуп
 И мал,
 И не читал еще
 Книг.
 Но если бы видел
 Их,
 То разве молчать
 Стал?

 *

 Их было тридцать
 Шесть.
 В каждом кипела
 Месть.
 Каждый оставил
 Дом
 С ивами над прудом,
 Но не забыл о нем
 Песнь.

 Раз комендант
 Сказал:
 "Тесен для вас
 Зал.
 Пять я таких
 Приму
 В камеры по одному,
 Тридцать один -
 На вокзал".

 Поле и снежный
 Звон.
 Клетчатый мчится
 Вагон.
 Рельсы грызет
 Паровоз.
 Разве уместен
 Вопрос:
 Куда их доставит
 Он?

 Много в России
 Троп.
 Что ни тропа -
 То гроб.
 Что ни верста -
 То крест.
 До енисейских мест
 Шесть тысяч один
 Сугроб.

 *

 Поезд на всех
 Парах.
 В каждом неясный
 Страх.
 Видно, надев
 Браслет,
 Гонят на много
 Лет
 Золото рыть
 В горах.

 Может случиться
 С тобой
 То, что достанешь
 Киркой,
 Дочь твоя там,
 Вдалеке,
 Будет на левой
 Руке
 Перстень носить
 Золотой.

 Поле и снежный
 Звон.
 Клетчатый мчится
 Вагон.
 Вдруг тридцать первый
 Встал
 И шепотом так сказал:
 "Нынче мне ночь
 Не в сон.

 Нынче мне в ночь
 Не лежать.
 Я твердо решил
 Бежать.
 Благо, что ночь
 Не в луне.
 Вы помогите
 Мне
 Тело мое
 Поддержать.

 Клетку уж я
 Пилой...
 Выручил снежный
 Вой.
 Вы заградите меня
 Подле окна
 От огня,
 Чтоб не видал
 Конвой".

 Тридцать столпились
 В ряд,
 Будто о чем
 Говорят,
 Будто глядят
 На снег.
 Разве так труден
 Побег,
 Если огни
 Не горят?

 *

 Их оставалось
 Пять.
 Каждый имел
 Кровать.
 В окнах бурунный
 Вспург.
 Крепко стоит
 Шлиссельбург.
 Только в нем плохо
 Спать.

 Разве тогда
 Уснешь,
 Если все видишь
 Рожь,
 Видишь родной
 Плетень,
 Синий, звенящий
 День,
 И ты по меже
 Идешь?

 Тихий вечерний
 Час.
 Колокол бьет
 Семь раз.
 Месяц широк
 И ал.
 Так бы дремал
 И дремал,
 Не подымая глаз.

 Глянешь, на окнах
 Пух.
 Скучный, несчастный
 Друг,
 Ночь или день,
 Все равно.
 Хочется вырвать
 Окно
 И убежать в луг.

 Пятый страдать
 Устал.
 Где-то подпилок
 Достал.
 Ночью скребет
 И скребет,
 Капает с носа
 Пот
 Через губу в оскал.

 Раз при нагрузке
 Дров
 Он поскользнулся
 В ров...
 Смотрят, уж он
 На льду,
 Что-то кричит
 На ходу.
 Крикнул - и будь
 Здоров.

 *

 Быстро бегут
 Дни.
 День колесу
 Сродни.
 Снежной январской
 Порой
 В камере сорок
 Второй
 Встретились вновь
 Они.

 Пятому глядя
 В глаза,
 Тридцать первый
 Сказал:
 "Там, где струится
 Обь,
 Есть деревушка
 Топь
 И очень хороший
 Вокзал.

 В жизни живут лишь
 Раз,
 Я вспоминать
 Не горазд.
 Глупый сибирский
 Чалдон,
 Скуп, как сто дьяволов,
 Он.
 За пятачок продаст.

 Снежная белая
 Гладь.
 Нечего мне
 Вспоминать.
 Знаю одно:
 Без грез
 Даже в лихой
 Мороз
 Сладко на сене
 Спать".

 Пятый сказал
 В ответ:
 "Мне уже сорок
 Лет.
 Но не угас мой
 Бес,
 Так все и тянет
 В лес,
 В синий вечерний
 Свет.

 Много сказать
 Не могу:
 Час лишь лежал я
 В снегу,
 Слушал метельный
 Вой,
 Но помешал
 Конвой
 С ружьями на бегу".

 *

 Серая, хмурая
 Высь,
 Тучи с землею
 Слились.
 Ты помнишь, конечно,
 Тот
 Метельный семнадцатый
 Год,
 Когда они
 Разошлись?

 Каждый пошел в свой
 Дом
 С ивами над прудом.
 Видел луну
 И клен,
 Только не встретил
 Он
 Сердцу любимых
 В нем.

 Их было тридцать
 Шесть.
 В каждом кипела
 Месть.
 И каждый в октябрьский
 Звон
 Пошел на влюбленных
 В трон,
 Чтоб навсегда их
 Сместь.

 Быстро бегут
 Дни.
 Встретились вновь
 Они.
 У каждого новый
 Дом.
 В лежку живут лишь
 В нем,
 Очей загасив
 Огни.

 Тихий вечерний
 Час.
 Колокол бьет
 Семь раз.
 Месяц широк
 И ал.
 Тот, кто теперь
 Задремал,
 Уж не поднимет
 Глаз.

 Теплая синяя
 Весь,
 Всякие песни
 Есть...
 Над каждым своя
 Звезда...
 Мы же поем
 Всегда:
 Их было тридцать
 Шесть.

 <1924>