Маршрутка

Пролог

Сторож Леша, погруженный
в созерцание объекта,
из остатков интеллекта
лепит вечность напряженно.
Только вечность не выходит,
а выходит Шишел-Мышел.
Он артиллерийским боди
подвигает Леше крышу.
Падают сознанья стены.
Дым клубится над водою.
Пахнет в воздухе бедою
с легким привкусом измены.

I.

Осень в грудь залезла тучей.
Тучей в платье подвенечном.
На маршрутке невезучей
не доехать до конечной.
Межсезонье. Слов варенье
забродило и прокисло.
В поисках бродяги смысла
я провел все воскресенье,
понедельник, и во вторник
я нашел его в подвале.
Вы задумчиво читали
«Шестипалый и затворник».

II.

Лежа на собольих шубах,
в душном влажном полумраке,
где бродячие собаки
греют хвост на ржавых трубах.
Пригубив бокал текилы
Вы задумчиво сказали:
«Светлый мой… Мой мальчик милый,
вы так долго пропадали
в плоскости реальной, грубой…
Как могли вы жить без мира,
где по бойлерам и трубам
Дзен-буддизм течет в квартиры?»

III.

Где катаясь до рассвета
в заблудившейся маршрутке
расцветают незабудки
чьих-то глаз и ловят лето
превращаясь в сновиденья
мокрых улиц Петербурга
так похожих на творенья
наркомана драматурга
заключившего в объятья
от велика и до мала –
обреченных мерить платье
в желтых глянцевых журналах.

IV.

Взмах ресниц густых и длинных.
Нежных губ рисунок точный.
Удивительно невинных,
ослепительно порочных.
Серебро и изумруды…
Мягкость длинных тонких пальцев…
Представитель культа Вуду
убивающий двух зайцев.
Мучаясь одним вопросом:
я заснул или проснулся?
Я шептал, глотая слезы:
«…я не помню… я вернулся.»

V.
 

Сообщений километры
в города впивают жала.
Я летел с попутным ветром
От вокзала до вокзала.
Вдаль дороги уходили
Собираясь на Голгофе…
Я зашел к Вам. Вы курили.
На столе стоял Ваш кофе.
Черный шелк белья от Гуччи
Под халатиком коротким.
Вы спросили: «Хочешь водки?»
Я ответил: «Пива лучше…»

VI.

Помню, осенью, в Париже,
На скрипучей раскладушке,
Вы мне были много ближе,
Чем писал об этом Пушкин
В девятнадцатом этюде
фа-мажор. Его играли
чуть качаясь, Ваши груди.
Бедра, сжавшись, чуть дрожали.
День стыдливо начинался.
Пригубив вино в бокале
вы уснули … Вы устали…
Я смотрел. Я любовался.

VII.

Хуанита де Ла Каста,
в ожидании ребенка,
(как бывает очень часто
от какого-то подонка),
шила бисером узоры
пяльцы пальцами лаская.
И склонялись пред ней горы.
Расступалась гладь морская.
А подонок ночью ехал
на маршрутке по загадкам
и ему Эдита Пьеха
песни пела сладко-сладко.

Эпилог

Обреченный на распятье,
на распутье как обычно
я стоял и так привычно
в спину сыпались проклятья
ваших будущих и бывших
утром без вести пропавших
так безумно Вас любивших
так легко Вас проигравших
Я их слушал улыбаясь
той прощальною улыбкой,
что бывает, когда скрипка
душит душу мукой маясь.