Волчий овраг

Куда бы судьба ни бросала с досады, со зла,
Движенье к финалу всё чаще на детство с оглядкой.
На залитых солнцем, открытых для влаги делянках,
Особенно крупной в траве, земляника росла.

Там мальчик вихрастый средь пней и прогнивших колод
Ставал на колени, как в храме Господнем молиться,
Чтоб ягодке каждой до самой земли поклониться
И тронуть проворными пальцами маленький плод.

От рая ключи, говорят, у святого Петра.
А мне всё казалось – ключ к раю природа живая,
В ней бабка моя не старуха, а лишь пожилая,
И внуку за ней не собрать даже трети ведра.

Лес молча пророчил грядущие годы мои,
С пологих холмов вдруг в крутые овраги срывался.
Я, став уже взрослым, напрасно плутал и старался
Среди них отыскать тот, что в детстве пугал и манил.

В том овраге глубоком, глухом
Где лучи не доходят до дна,
В чёрном срубе, поросшем мхом,
Ключевая дремала вода.
И мальчишка с бидончиком робко,
Поборов любопытством страх,
По крутой, чуть заметной тропке
Осторожно ступал в овраг.

Может кто-то заблудший ночью
Слышал здесь леденящий вой,
И овраг окрестили «волчьим»,
Пропадай в нём лихой головой.
Сколько было страшных известий,
Что мол был человек – и нет,
И всегда в этом жутком месте
Обрывался несчастного след.

Люд шептался - всё чистая правда,
мол читали с газетных страниц,
Что в овраге скрывалась банда
Дезертиров, воров и убийц.
Слух нелепый, как снежный ком,
И сегодня здесь, как всегда,
В чёрном срубе, заросшем мхом,
Ключевая дремлет вода.

Я от жизни не жду поворота,
Но мечтаю до слёз, до беды
Чтоб в озноб, чтоб в зубах ломота,
Родниковой напиться воды.
Я с холмов в овраги срываюсь,
Счёта нет им и нет границ,
Но надеюсь, уверен, знаю
Где-то здесь тот живой родник.