Токио

Опустел вечерний сад,
Покинутый солнцем злосчастным.
Трели неспящих цикад
Мысли ваяли ужасных,
Чью тени глумили фасад.

Солнце над Токио встало,
А стая журавлиная
На крылья упала устало,
Длинная, очень длинная,
Что неба ей не хватало.

Город, ресторан, суши,
Луна тревожит глаза,
Звёзды вкрадывались в души,
Соком небесным упала слеза,
Глазам было чтоб суше.

Дороги, крыши, дома,
Голубые сады преисподней.
Проблеск иного ума,
Садись на луну поудобней,
Чтоб тебя узнала сама.
Электрический свет:
Фонари, лампы, неоны.
Ночь – всему ответ.
И голос, вибрация, стоны…
Ночь – вернее да, чем нет.
Луне небесное ложе,
Солнцу постель облаков,
Звёздам небесное тоже,
Тьму на зигзаг городков,
Свет, немножко попозже.
Могила, кладбище, склеп,
Гроб, пепел, огонь.
Аура, дух не окреп.
Его границей не тронь,
Мал, не дорос, и нелеп.

Он летел головой,
И по шпалам
Оставлял фантазии им.
Он летел, думы сверлили жалом.
Его вспомнят таким, не другим.
Память вечная финалом!

Явилась ему в голубом,
Из неба, платье вечернем,
С прямым чарующим лбом,
Стояла с зелёным растеньем,
Предсмертных читала альбом,
Говорила не голосом, нет:
«Иди и люби свою смерть.
Иди, таков мой ответ.
Иди и учи любить свою смерть.
Ярок, младенец, твой свет».