Полет

Я лежу… Страх сочится сквозь сито ума.
Эта правда моя. Эти стены – тюрьма,
Они давят на мозг, они тешат себя,
Свой шершавый бетон мажут страхом, любя.

Они давят, и сердце ползет изо рта,
Они давят меня не щадя живота.
Это небо призывно моргает огнем:
«Мы тебя пощадим, мы тебя заберем».

Эти странные листья сушеной ботвы
Распластали кумаром кошмар синевы.
За прозрачной решеткой слепого стекла
Моя правда страдала и здесь умерла.

Я не знаю что дальше. Весь спектр дорог
Мне открылся сегодня и сбил меня с ног.
В паутине охотника я, как пчела,
Что завязла в сети и сбежать не смогла.

В странных муках страдаю над сердцем своим,
Я таинственным страхом на волю гоним.
Я перстом указую на путь под луной,
И дорога прямая восходит горой.

Я с разбега штурмую сей каменный склон,
Расколов череп свой я отвешу поклон.
Но атласный герой громко из-за кулис
Крикнет: «Этого мало! Давай же на бис!»

Отступление: желчь, помидоры, труха.
Я в гримерке смотрю на себя-дурака.
И когда все закончилось, зрители – вон,
Я отвешу последний, прощальный поклон.

Пусть не видит никто – репетиция, что ж.
В этот скорбный полет сердце ляжет на нож.
Мое тело умрет, а душа – уж давно.
Не прощайте меня, мне уже все равно.