Дерево

Дерево

Бах! …
Тяжелая дверь поликлиники отрезала Круглова от аптечного запаха, шепотка старушек в коридоре, сочувственного взгляда врача. Он стоял на крыльце, обычный человек, с руками и ногами, дышал воздухом как и все кругом, но ощущение своей инопланетности не покидало его, ибо со своим диагнозом он как бы выпал из мира людей и оказался в зыбкой тени междумирья, непрочной и болезненной. Круглов чувстовал себя особенным, но это было не так, как в прошлом. Не так, когда женщина кидала на него заинтересованный взгляд, выделяя его из других. Не так, когда он получал премию, и предвкушал праздник. Не так, когда ему удавалось выиграть спор или одержать верх над собеседником, нет. Он был особенным, потому что смерть стояла у него за плечом и он понимал, что не обманет себя никакой надеждой. Круглов сошел с крыльца, в голове его царила ошарашенная пустота, он потерял необходимость иметь перед собой цель, и впереди больше ничего не было. Он удивлялся, что все еще чувствует , как солнце нагревает его кожу, что он слышит шум города, видит все происходящее и даже идет. Ноги сами понесли Круглова в сторону осеннего парка, ему было все равно куда идти, но он инстинктивно хотел покинуть шумные улицы, скрыться в шуршании листьев, в их фальшивом золоте, у разведенного дворником костра вдохнуть их дым , послушать шепот огня, на котором они горят, как сгорели в одночасье его надежды. Круглов побрел по дорожке вглубь парка, бесцельно, и остановился только, когда его взгляд привлек большой дуб. Почерневшее от времени дерево, с мрачной корой и редкими зеленовато – желтыми листьями - могучее, старое, было окружено молодой порослью, как строгий отец окружен крепкими ладными сыновьями. Круглов сошел с дорожки и встал между дубками, невеликими пока, в его рост. Он стоял с ними рядом и думал, что пройдет три и четыре века, они станут великанами, древесная жизнь медленная – она заняла его воображение, и почему то он вспомнил Таньку. Когда-то они были вместе и даже может, поженились бы, но Таня залетела, он уговорил ее сделать аборт, и после этого они не смогли остаться вместе и разошлись. Он не волновался от этого тогда, ни любви не было в нем, ни впечатления на него самого эта история не произвела. Банально. Круглов нагнулся, и поднял пару желудей, коричневых и гладких, вышел из дубовой рощицы, разглядывая их, и вдруг подумал, что, случись все по другому, и у него сейчас мог бы быть сын. Мог, но его не было. И тогда Круглов подумал, что единственное, чему он был бы рад сейчас, он давным-давно потерял. Ту часть себя, которая все равно осталась бы здесь, когда он уйдет. И эта мысль сделалась горькой, как дым от листьев, и Круглов шел и плакал, сжимая в ладони подобранные желуди, всем сердцем ощущая в своей руке тугую тяжесть спящей жизни.