Попытка венка сонетов

1.

В колодцах осени рассыпан неуют.
Мир ржавых снов и битого стекла.
За музыкой которая лгала –
Лишь пустота глухонемых минут.

На стеклах оседает пыль иль мгла,
И в этих зеркалах нас узнают…
Я жизнь свою у двери простою,
Как будто это – грань добра и зла.

А что потом? Ночной перрон, вокзал.
Толкучка. Я не вспомню ни о чем.
Я не пойму, кого я провожал,
Кого я предал, продал – и почем.

Но ты увидишь как с моих страниц
Глядится город в пустоту ночных глазниц.


2.

Глядится город в пустоту ночных глазниц.
А кто-то спит и видит только сны.
На грани от рожденья тишины
Таится эхо, брошенное ниц.

Крадущиеся тени вдоль стены –
Как часть тебя, не знавшая границ.
А в трюмах переполненных больниц
Патологоанатомы нежны.

Все это сны, что наяву прочел.
Все это бред на кончике пера.
Как просто стать однажды палачом,
Судьбу, подобно роли, заиграв.

И каждый скажет, стоя на краю:
Я знаю – от окна до двери – жизнь свою.


3.

Я знаю – от окна до двери – жизнь свою. –
14 шагов. Скрипящий мрак.
Откроет ночь пустые номера,
В которых жить однажды устают

И слушать шелестящие ветра,
Что вечно о несбыточном поют.
А ты не помнишь, чем ты жил вчера,
Пускаясь в жизнь – один сплошной дебют.

И если жизнь окончится во сне,
Осенний дождь замерзнет на стекле,
Качнется ночь в задымленном окне,

Вновь тысячи давно забытых лиц
Благословят живущих на земле
В тягучем стоне сонных половиц.


4.

В тягучем стоне сонных половиц
По комнатам моим проходит ночь,
И, ничего не зная о любви,
Приносит сны, а мысли гонит прочь.

Чьим именем себя не назови –
Стирания его не превозмочь
В устах людей, как в ступе истолочь,
Чтоб святость слуха словом отравить, –

Из уст в уста, из дома в новый дом,
Сквозь пустоту, где поселился страх,
Где жизнь летит истрепанным листом
И отражаясь в битых зеркалах,

Где – знаем мы, привычные к вранью, –
Все битвы с совестью кончаются вничью.


5.

Все битвы с совестью кончаются вничью.
И лжет рука, перо, бумага, речь.
А веры всей – в заупокойную свечу:
Что разглядишь в угарном чаде свеч?

Но можно холодом края души обжечь
И всем любимым говорить: шучу…
Я потому, наверное, молчу,
Что от любви могу предостеречь.

Но ложь ведет за кругом долгий круг,
И лгут стихи, которыми дышу.
В прикосновеньях равнодушных рук,

Размениваясь сотнями страниц,
Уже не знаю, для чего пишу
Под быстрое мельканье лунных спиц.


6.

Под быстрое мельканье лунных спиц,
Под эту жизнь, написанную наспех,
Закрой глаза. Умри. И тихо спи.
И в этом сне тебе приснятся запахи.

И душу, как пальто, легко запахивать,
Спеша сквозь писк и щебеты синиц
Вложить всю жизнь в один короткий блиц
И проиграть без жалости, без страха.

И пусть любовь к постыдным мелочам
Пророчит то, что прочат палачам…

Так медленно и странно умирая,
Жизнь проведя в несбыточном краю,
Ты остановишься в своем движенье к краю,
Когда поймешь: ты прожил жизнь в раю.


7.

Когда поймешь: ты прожил жизнь в раю,
Сойдешь с ума, как с корабля на бал.
Не говори: «От жизни устаю»
Тому, кто умирать уже устал.

Последний лист на гладь воды упал –
Качает ветер желтую ладью.
Заплатим быту и небытию
За мир, который падал… и опал.

Мы жили здесь… Нас провожал вокзал.
Мы будем жить здесь… Кто нас не узнал
В обмотках слов – былей и небылиц?

Когда поймем, что было все не зря,
Сорвав последний лист с календаря,
Дождь смоет отпечатки наших лиц.


8.

Дождь смоет отпечатки наших лиц
Со стекол осени. И в опустевшей раме
Останутся лишь скрипы половиц
И женщина с кошачьими глазами.

И ты, сшивавший нитями ресниц
Ночной покой, плывущий над домами,
Увидишь землю в белом пухе птиц
И каменное небо под ногами.

И что тебе Эдем или Содом
Пред тем свинцом, что льют устало реки.
Опять ночные звуки входят в дом;
Он одинок. Отныне и вовеки.

И в доме том над мертвой рябью рек
Ты одинок. Отныне и вовек.


9.

Ты одинок. Отныне и вовек.
Квадрат окна расплескивает холод…
На листья ляжет прошлогодний снег,
Кольнет под сердцем ледяной осколок.

А панцирь ледяных дорог расколот…
И это жизнь. И это сон во сне.
И не был стар. И вряд ли будешь молод
В великой непрестанной белизне,

В безлюдном мире слов и книжных полок.

И ждет нас всех, которым жизнь дана
И дорога, как прочим непростившим,
Как откровенье или тишина,
Нас всех, таких доверчивых и лишних,
Дом с окнами, промерзшими до дна.


10.

Дом с окнами, промерзшими до дна.
Цвет времени матерчат, пестр и груб.
И только край небес у самых губ. –
И пей, как пил бы боль, что так нежна…

Что так нужна… Я больше не могу.
Пусть жизнь есть сон. Не пробуждай от сна.
В колодцах осени печаль моя пьяна.
Тобой пьяна. Не стой же на ветру.

Но в доме холод и на кухне мрак.
А свечи сожжены под Новый год.
И самою бездомной из собак
Твоя любовь тебя под дверью ждет.

И путь один (длиною в жизнь иль две) –
До неба по некошеной траве.


11.

До неба по некошеной траве
Нести себя расплесканный сосуд.
Пускай меня от нежности спасут,
Чтоб я воскрес в сентябрьской листве,

Предчувствуя ветвями наготу,
Нести себя и таять в синеве,
Где дождик вышивает по канве,
Роняя мысли в эту пустоту.

До дыр и многоточий исписать
Себя неисправимую тетрадь.
И с тщетной верой этот груз нести
Туда, откуда больше нет пути,

Где вечность смоет наши письмена,
Туда, где я один и ты одна…



12.

Туда, где я один и ты одна
В пастелях осени и на паркетном дне,
Туда, где сумасшедшая луна
Струит свой свет, стекая по стене,

Любая музыка стремится к тишине,
А ложь ее наивна и смешна,
Где не поймешь, где осень, где весна
В туманной, непроглядной пелене,

Туда, где забывают о былом,
Где за молчаньем – блеск и полумрак,
Где подыхает сумасшедший гном
В зрачках олюбопыченных зевак,

Где соль обынит нить дрожащих век,
Туда несет нас сумасшедший бег.


13.

Туда несет нас сумасшедший бег,
Не ведавший названий мудрых книг.
Не жизнь – а многоточия в судьбе,
В окно как в бездну ночи – загляни.

Осеннюю листву теряют дни.
Я – жизнь, приговоренная к тебе.
Жизнь проведя в бессмысленной борьбе,
Последний лист – себя – переверни

И опрокинься – навзничь – в никуда
Листом – ладьей желтеющей в туман.
Смывает сны сентябрьская вода,

Смывает письмена и времена,
Уносит в забытье небывших стран.
И там безвременьям даются имена.


14.

И там безвременьям даются имена.
И там дожди кругами по воде.
И там любовь печальна и юна…
И кто-то отвечает мне: нигде.

Есть серый холст туманного окна.
И место в небе, где гореть звезде…
Но входит ночь безвольна и больна,
И кто-то отвечает мне: нигде.

Но входит ночь. И не зажечь свечи.
Я в темноте безвременье крою…
Мой сумасшедший врач, меня лечи.
Я в зеркало гляжусь, как в полынью.

В патологоанатомной ночи
В колодцах осени рассыпан неуют.


15.

В колодцах осени рассыпан неуют…
Глядится город в пустоту ночных глазниц…
Я знаю от окна до двери жизнь свою
В тягучем стоне сонных половиц.

Все битвы с совестью кончаются вничью
Под быстрое мельканье лунных спиц –
Когда поймешь: ты прожил жизнь в раю –
Дождь смоет отпечатки наших лиц.

Ты одинок. Отныне и вовек.
Дом с окнами, промерзшими до дна.

До неба по некошеной траве,
Туда, где я один и ты одна,
Туда несет нас сумасшедший бег.
И там безвременьям даются имена.