Только начало -посвящается Буковски-

Когда я слышу "Чарльз Буковски",
Я представляю себе
Прохладный майский дождь,
Потому что когда я узнал о нем,
Был май, и были дожди.
Я подумал тогда:
Крепкий мужик был этот
Хэнк,
Пил столько, что мне и не снилось,
Трахнул столько всяких образин,
Что хватило бы на десять
Фильмов ужасов,
В него воткнулось столько стрел,
Что еле передвигался под их
Тяжестью.
Как он жил всеми этими
Днями молодости-зрелости-старости
В своих проклятых городах,
Промокая под лос-анджелесским дождем,
Невозмутимо доверяясь бумаге???
А полуденные дворики проседали под
Мертвым смогом и
Источали столько свинца, что иному хватило бы
Подохнуть.
Он высидел все бесчисленные ночи,
Коптя сигарой за своей машинкой,
Снаружи глаза бились в окно, как мотыльки,
В мокрых человеческих джунглях шли войны
И взимались налоги,
Коты совокуплялись, рождались будущие диктаторы,
Почтовые ящики захлопывались,
Шамкая пустыми ртами,
А он отхлебывал пиво, менял ленты,
Поскрипывал стулом
И чесался от пота.
Я вижу его в старом меркюри
На мосту,
Рулит куда-то неторопливо,
Слушает своего Брамса или Баха.
Утром его баба ушла, хлопнув дверью навсегда,
Пиво кончилось, за квартиру неплачено,
У него скачки,
Или бокс,
Или просто захотелось покататься...
Я думал тогда, разве можно ТАК?
И пил больше обычного, заставляя себя,
Подражая ЕМУ.
Прошли годы. Я работал по очереди
Охранником, сторожем, дворником, грузчиком,
Я писал, учился, сдавал экзамены, дрался на татами,
Проваливался, падал, подкашивался, опрокидывался,
Меня динамили бабы, мне били морду,
Иногда я и сам давал кому-то в морду,
Я напивался в хлам, курил траву,
Возносился душой, видя как летает в воздухе
Тополиный пух,
Ходил в церковь и становился чистым-чистым,
А потом снова пачкался, сталкиваясь
С чернильной рожей обыденности,
Признавался в любви и выслушивал признания.
И плакал от ее безразличия.
Ходил на похороны, глядел на зеленеющие трупы,
Надирался на свадьбах,
Блевал на обои, валяясь на полу в темном углу,
Как больной пес.
Покрывался экземами, струпьями, прыщами, угрями,
Щетинами, волосами, кровью и грязью,
Снегом, дождем, песком, пылью и женским потом,
Был задроченным и был возлежащим на лаврах в некоторой степени.
И вот я сижу прохладным майским вечером,
Сегодня меня продинамила еще одна девчонка,
С которой я мысленно уже возносился в небеса.
Расстроился немного, а потом увернулся от удара;
Передо мной бутылка пива и клавиатура,
Хэнк куда-то пропал уже лет двенадцать назад.
И я понимаю, что это только начало.