В безумном октябре

В безумном октябре срывает листья
Взрывает память в серые клочки.
Укутавшись в колючие шарфы,
Мы судорожно ищем, как уткнуться
Хоть в чье-нибудь плечо.
Но в ранних сумерках шатает - все не то.
И утыкаемся в себя.
Не ждем, а выжидаем,
Не спим – сбегаем в сон.
И вместо воздуха отраву выдыхаем.
Придумываем тысячи причин,
Чтоб оправдать одно лишь
Неумение любить.
Скажите, что трудней:
Предать или простить?
Щенком, одаренным минутной лаской
Спешащего прохожего…не год, не два
Всю жизнь. Предчувствием самоубийц -
Мы разбегаемся на крыше –
И только там есть грань.
А ниже … можно все -
Упасть и не сломаться,
Солгать и не заметить,
Продать, что можно лишь дарить.
Как жить, чтоб не просить?
И ветка голая в руках – дорожный посох.
Птицы улетели. И опустели парки.
И опустились мы.
Болезни тел – утрата душ,
И справиться с собой не в силах
Решетки в окнах, даты на могилах.
Так не калечат нас,
Как пьяная, безвольная свобода.
Она не крылья для полета,
Погибель принесла.
И стала вдруг тюрьма – как избавление.
От всяческого спроса.
От вопроса, как быть потом.
Когда внутри не осень и не лето.
Безвременье, помноженное на толпу.
Не говорите же, что можно. Я прошу,
Чего нельзя. «Нельзя» – для первых книжек
Для детей, не слышащих за играми,
Что там, за домом плачут громко.
Среди всех должностей и степеней
Не стыдно только быть ребенком.
А что для нас? Для взрослых правящих,
А в сущности бесправных
Почуять радость и не согрешить.
Не лучше ль притвориться и застыть,
Упрятаться, дрожа под одеялом.
Как будто оно сможет нас спасти
От выбора. Под флагом чьим ходить,
Против кого дружить, с чьих рук питаться.
Насколько отступиться от себя.
На шаг, на два? Или переступить все сразу,
Чтобы по капле подлость не цедить.
Как все, мы топаем по грязи,
А думаем, что оставляем след,
В который нищие родные кричат нам «Бис!»
За тот постыдный, тайный компромисс
С самим собой. Лишь бы остаться сытым.
Голодным легче быть.
Не с дьяволом мы подписали договор
С самим собой. И он не портит лиц.
Я верую в убийц.
Считающих, что правы. Ибо они слепы.
Но мы! Убившие себя сознательно,
По дюйму каждый час.
Святоши, спрятавшиеся под сводом правил
Придуманных и поданных.
Ведь в них не меньше фальши
Чем в тех, кто преступает их.
Измучили Христа, короновали жертву,
Что вечно будет души сторожить.
И под гору дорожка катится,
А Он за нас за всех расплатится
Сегодня и вовек.
Долг отдадим пудовыми свечами.
А за порогом церкви грешника распяли
То зрелище страшней, чем судный день.
Но мы спокойны. Очередь страданий
Дойдет до каждого, кто хочет в рай.
Ад на земле бесплатен. Это значит
Тому, кто наказать себя не в силах,
Поможет плеть.
Счастливым быть грешно.
Рабом привычно.
По совести же самый тяжкий грех –
Предательство себя. Оно единственное возможно.
Все остальное призрачно и ложно
Оставим лирикам-иезуитам
Им нужней.
Не ты ли, безнадежный фарисей
Раздумываешь, кто виноват, кто прав
Где кровь, а где вино.
А сам уж Чучело себя давно.
От ладана до черта два шага.
К себе тропа длинней.
Но все простится в мари божьих дней
Тому, кто путь пройдет, не замарав ладоней
Мечом. Рта - проповедью.
Кто в мире сам с собой.
Кто по миру с сумой.
Кто матерью храним.
Кто любит и любим.