***

Был жаркий майский день. Я шёл домой после успешной защиты диплома. Было настолько невыносимо душно, что я расстегнул почти все пуговицы на рубашке. Так и шёл по улице – нараспашку, в галстуке... И счастливый. Счастливый!
Дома было ещё жарче. А ветер упрямо не желал воплощаться в такую свою сущность, как сквозняк.
Кроликам, которые жили у нас на лоджии, было особенно жарко под своей шерстью. И вскоре после того, как я вошёл в квартиру, крольчиха стала истошно визжать, как в припадке. Мы даже с трудом поняли, что происходит. Жена вытащила дрожащую крольчиху из клетки на прохладную плитку в коридоре, положила на головку мокрый холодный платок.
Но крольчиха умерла. За десять минут, всего за десять минут она превратилась из пушистого тёплого кролика в холодное бездыханное тело. Вечером мы похоронили её в лесу.
Где-то внутри меня возникло дурное предчувствие. В душе ёкнуло – это всего лишь кролик! Но – вот, десять минут – было живое существо, и его не стало... И не «всего лишь кролика», а живой души!
Так я увидел смерть – маленькую, пушистую смерть. Так нас познакомила судьба.
Через две недели я сдал госы. Опять жара. И опять счастливый – всё таки позади все экзамены, фактически закончил университет!
Через полчаса мне позвонили и сказали, что у деда рак...
А жаркое солнце всё светило со своего неба... Светило так нагло и... холодно, пробирая зловещим жарким холодом до самого сердца.
Дед стал бороться с болезнью. Он так и сказал мне уже в июле, когда узнал свой страшный диагноз: «Я буду бороться!» Могли ли мы тогда предполагать, что через какие-то полтора месяца...
В сентябре дедушка умер. В больнице, где боролся. С судьбой... Умер от инфаркта. Заснул, проспал неделю, и больше не проснулся.
Смерть вернулась, усмехаясь мне в лицо: «Я же говорила тебе, дурачок, я же предупреждала!»
Никак не понимаешь, почему смерть, даже не своя собственная смерть, а смерть близкого человека – это не «то, что бывает с другими», не то, что где-то далеко, а – вот, вот, очнись, смотри!!! – то, что случилось С ТОБОЙ. Случилось!
Медленно начинаешь понимать, что ты уже никогда не поговоришь с дедушкой, не увидишь его. И никогда не напишешь, не подаришь дедушке песню... И вспоминаешь, что когда-то уже начинал писать эту песню специально для него, чтобы сделать ему приятно, чтобы дедушка, старый дедушка улыбнулся. Но песня не получалась...
Вот так мы чего-то не успеваем. А потом плачем, плачем, плачем... А они... Они летят. Летят последний участок того долгого пути, который начертан каждому из нас. Для каждого этот путь свой, непохожий, уникальный.
Но одновременно с этим для всех этот путь один. Необратимый и неотвратимый. Путь в другой мир. Путь в бесконечную высь. Путь к холодным солнцам, безучастно взирающим на нашу боль с жестоких небес.