Эдвин Арлингтон Робинсон - Мордред - фрагмент

Пришли, но не вдвоем
Час с темнотою. Южные врата,
Распахнуты что были Ланселоту,
Теперь впустили трех других людей,
Вперед шагавших, не заботясь вовсе,
Что могут услыхать их. Вот пришли
Они к двум стульям под могучим дубом.
Один остановился, и его
Речь музыкою злою зазвучала:
«Садись сюда, любезный Колгреванс,
А ты, мой милый Агравейн, сюда.
Что до меня – сидел я уж довольно;
Довольно уж я видел и слыхал –
Я королевство погубил бы, будь
Во мне побольше злобы. Только, к счастью,
Я не свиреп – король ведь мне отец.
Укорами и слухами когда-то,
Я думаю, был полон Камелот –
Так всякий очернить меня стремился.
Но Боже упаси мне опечалить
Отца сильней, чем вестью той, какую
Хочу ему сейчас я сообщить;
И то об этом знает он уже
От Мерлина, иль призрака его,
Два года что назад ему явился.
Хоть зрячий, кое в чем он все же слеп.
Король-слепец не нужен Камелоту,
Не то лишимся мы своих земель,
Последний урожай чужим оставим.
Известно вам: отец мой на охоте».

Ответил Агравейн: «О короле
Мы знаем, Мордред, но о королеве
Ты знаешь больше всех. Мы слов твоих
Ждем с Колгревансом».

 Снисхожденья смех
В ответ раздался. «Больше всех, сказал я?
Коль так, оговорился я тогда;
Ведь есть один тут рыцарь, Ланселот;
Он знает, полагаю, много больше,
Хотя и я немало знаю, да.
Зачем гасить нам знания свечу
И короля слепить? Нет, Агравейн,
Свеча коптит изменою такая.

«Слова твои коптят, позволь сказать, -
Так молвил Колгреванс. – Что видел ты,
И что нам делать? Не желаю зла
Я Ланселоту. Зла за ним не помню,
За королевой тоже; и словам,
Пусть и твоим, внимать я не хочу.
То был, наверно, зрения обман,
Видение, навеянное мраком».

 «Нет, Колгреванс,
Видений никаких не существует
Вокруг меня. Прокрасться Ланселот
Сюда сегодня ночью не замедлит,
Приход его не будет возвещен.
Ему не потеряться на пути –
Все знаки хорошо ему знакомы.
Нет, Колгреванс, видений иль теней
Здесь нет; а впрочем, коль тебе угодно,
Так мыслить – я тебе не запрещу.
Но тут меня прости ты, Колгреванс.
Ведь мы, начав однажды разговор,
Не в силах оборвать его. Прости.
Сегодня в темный ты пойдешь альков,
Чтоб увидать, как рыцарь без упрека
Заходит без стеснения в то место,
Куда король наведываться может
Один. Тебя мы ниже этажом
Ждать будем. Сможешь ты увидеть сам,
Каков собою рыцарь без упрека.
Там нападем мы, всех числом – двенадцать;
И Ланселоту тут придет конец».

«Я Ланселоту, - молвил Колгреванс, -
Зла не желаю. Зла за ним не помню.
Не так мечтал служить я королю.
В альков отправь другого человека,
Прошу, позволь же в дюжине мне быть.
Клянусь, до глубины души претит
Чернить мне Ланселота – но сразиться
Могу я с ним. И, Мордред, посуди:
Намека я не слышал от тебя
На эту роль, что ладно изложил
ты мне сейчас. Нет, Господом клянусь,
Что судит о деяньях злых и добрых,
Быть гадом не хочу я, что в альков
Сегодня ночью этот прокрадется.
Ты преданнее друга не найдешь
Чем я, но отказать тебе я должен».

Сгустилась тьма. На Мордреда лице
Улыбкою прилив сметен был гнева.
»Не говори так, - молвил нараспев.
Будь терпелив и помни непременно,
Что рыцарь ты по крови. Помни также,
Что другом я читаю лишь того,
Кто чтит меня и любит не за титул.
Есть долг у нас с рожденья, Колгреванс;
Ты, я и Агравейн – мы рождены,
Чтоб королю служить. Мы равно служим
В алькове и на этаже другом,
За гобеленом из роскошной ткани.
Мы честно служим. Что с того, что есть
Один лишь недостаток в нас?»

 «Какой же?» -
Спросил тут Агравейн немногословный
(Хотя вовек не слыл он молчуном).

Отсрочка – промедленье – осторожность –
Любое слово, как тебе угодно,
Подставь сюда, мой любопытный брат.
Тот замысел, который мы сегодня
Хотим осуществить, давно бы я
Привел уж в исполненье, коль себя
Не рисковал тем очернить; но ныне
Уж наконец-то время подошло.
«Ах, если б только Мордред нам мешал, -
Она сказала, - ты ко мне пришел бы?»
О, святой Брендан! Как же она льнула
К нему! Ты, Колгреванс, меня прости,
Коль с правдой примиряю я тщеславье
Свое с трудом. Но молвила она
Так Ланселоту – это слышал я.
Увиденное мною подтверждало
Слова эти. Вот женщина, о Боже!
В замке она, как лилия, цветет –
Будь я король – я б тоже был обманут,
Когда б не видел этого всего.
Но нынче даже звезды плачут в небе –
Должны мы положить сему конец.
Ну а пока король наш на охоте,
Сим вечером мы будем пировать,
Слегка от дел, нас ждущих, отвлечемся.
Мы королю тем преданность свою
Докажем. Чем не преданности знак?
Ведь кто исправно служит королю,
Тот должен есть. Да здравствует король!"

Они пошли вослед за Ланселотом
Вдоль изгородей к замковым огням.
Довольный Мордред тихо напевал
Мотив какой-то песни. Колгреванс,
От раны не оправившись, не в силах
Обратно обещанье взять свое,
Что Мордреду он дал, зачем, не зная,
Пошел вперед, оставив позади
Двоих других, причастных к сей интриге –
Один был хмур, другой же улыбался.

«Ты с Колгревансом, Мордред, перегнул
Сегодня палку. Новая забота
Тебе к чему – ужель у нас их нет?
Он рыцарем слывет неустрашимым
И верным, без коварства за душой».

«Затем он нам и нужен, Агравейн, -
В ответ раздался благозвучный смех. -
Послужит должным образом он мне,
Ведь знай, что тот, кто метит высоко,
Подле себя такого Колгреванса
Должен иметь, а можно и двоих,
Чтоб выполняли черную работу.
Такой терзаться может бесконечно,
Но все ж тебе служить. Ведь ни на что
Другое, видит Бог, он не годится».

«Это не так», - ответил Агравейн.
Но засмеялся Мордред вновь в ответ
И в залу он вошел, где пировали,
И Дагонет веселый Ланселоту
Пел песню. Горько улыбался тот,
Врагов с друзьями рядом созерцая,
Что кубки поднимали в его честь.

(1929)


Edwin Arlington Robinson – Mordred, a Fragment

 Time and the dark
Had come, but not alone. The southern gate
That had been open wide for Lancelot
Made now an entrance for three other men,
Who strode along the gravel or the grass,
Careless of who should hear them. When they came
To the great oak and the two empty chairs,
One paused, and held the others with a tongue
That sang an evil music while it spoke:
"Sit here, my admirable Colgrevance,
And you, my gentle Agravaine, sit here.
For me, well I have had enough of sitting;
And I have heard enough and seen enough
To blast a kingdom into kingdom come,
Had I so fierce a mind--which happily
I have not, for the king here is my father.
There's been a comment and a criticism
Abounding, I believe, in Camelot
For some time at my undeserved expense,
But God forbid that I should make my father
Less happy than he will be when he knows
What I shall have to tell him presently;
And that will only be what he has known
Since Merlin, or the ghost of Merlin, came
Two years ago to warn him. Though he sees,
One thing he will not see; and this must end.
We must have no blind kings in Camelot,
Or we shall have no land worth harrowing,
And our last harvest will be food for strangers.
My father, as you know, has gone a-hunting."

"We know about the king," said Agravaine,
"And you know more than any about the queen.
We are still waiting, Modred. Colgrevance
And I are waiting."

 Modred laughed at him
Indulgently: "Did I say more than any?
If so, then inadvertently I erred;
For there is one man here, one Lancelot,
Who knows, I fancy, a deal more than I do,
And I know much. Yes, I know more than much.
Yet who shall snuff the light of what he knows
To blind the king he serves? No, Agravaine,
A wick like that would smoke and smell of treason."

"Your words are mostly smoke, if I may say so,"
Said Colgrevance: "What is it you have seen,
And what are we to do? I wish no ill
To Lancelot. I know no evil of him,
Or of the queen; and I'll hear none of either,
Save what you, on your oath, may tell me now.
I look yet for the trail of your dark fancy
To blur your testament."

 "No, Colgrevance,
There are no blurs or fancies exercising
Tonight where I am. Lancelot will ascend
Anon, betimes, and with no drums or shawms
To sound the appointed progress of his feet;
And he will not be lost along the way,
For there are landmarks and he knows them all.
No, Colgrevance, there are no blurs or fancies
Unless it be that your determination
Has made them for your purpose what they seem.
But here I beg your pardon, Colgrevance.
We reticent ones are given to say too much,
With our tongues once in action. Pray forgive.
Your place tonight will be a shadowed alcove,
Where you may see this knight without a stain
While he goes in where no man save the king
Has dared before to follow. Agravaine
And I will meet you on the floor below,
Having already beheld this paragon-Joseph
Go by us for your clinching observation.
Then we, with a dozen or so for strength, will act;
And there shall be no more of Lancelot."

"Modred, I wish no ill to Lancelot,
And I know none of him," said Colgrevance.
"My dream is of a sturdier way than this
For me to serve my king. Give someone else
That alcove, and let me be of the twelve.
I swear it irks the marrow of my soul
To shadow Lancelot--though I may fight him,
If so it is to be. Furthermore, Modred,
You gave me not an inkling of the part
That you have read off now so pleasantly
For me to play. No, Modred, by the God
Who knows the right way and the wrong, I'll be
This night no poisonous inhabitant
Of alcoves in your play, not even for you.
No man were more the vassal of his friend
Than I am, but I'm damned if I'll be owned."

In a becoming darkness Modred smiled
Away the first accession of his anger.
"Say not like that," he answered, musically.
"Be temperate, Colgrevance. Remember always
Your knighthood and your birth. Remember, too,
That I may hold him only as my friend
Who loves me for myself, not for my station.
We're born for what we're born for, Colgrevance;
And you and I and Agravaine are born
To serve our king. It's all for the same end,
Whether we serve in alcoves, or behind
A velvet arras on another floor.
What matters it, if we be loyal men--
With only one defection?"

 "Which is--what?"
Said Agravaine, who breathed hard and said little,
Albeit he had no fame abroad for silence.

Delay--procrastination--overcaution--
Or what word now assimilates itself
The best with your inquiring mood, my brother.
These operations that engage us now
Were planned and executed long ago,
Had I but acted then on what was written
No less indelibly than at this hour,
Though maybe not so scorchingly on me.
'If there were only Modred in the way,'--
I heard her saying it--'would you come tonight?'
Saint Brandan! How she nuzzled and smothered him!
Forgive me, Colgrevance, when I say more
Than my raw vanity may reconcile
With afterthought. But that was what she said
To Lancelot, and that was what I heard.
And what I saw was of an even bias
With all she told him here. God, what a woman!
She floats about the court so like a lily,
That even I'd be fooled were I the king,
Seeing with his eyes what I would not see.
But now the stars are crying in their courses
For this to end, and we are men to end it.
Meanwhile, for the king's hunting and his health,
We have tonight a sort of wassailing;
Wherefore we may as well address ourselves,
Against our imminent activities,
To something in the way of trencher service--
Which also is a service to the king.
For they who serve must eat. God save the King!"

They took the way of Lancelot along
The darkened hedges to the palace lights,
With Modred humming lowly to himself
A chant of satisfaction. Colgrevance,
Not healed of an essential injury,
Nor given the will to cancel his new pledge
To Modred, made with neither knowing why,
Passed in without a word, leaving his two
Companions hesitating on the steps
Outside, one scowling and the other smiling.

"Modred, you may have gone an inch too far
With Colgrevance tonight. Why set a trap
For trouble? We've enough with no additions.
His fame is that of one among the faithful,
Without a fear, and fearless without guile."

"And that is why we need him, Agravaine,"
Said Modred, with another singing laugh.
"He'll go as was appointed by his fate
For my necessity. A man to achieve
High deeds must have a Colgrevance or two
Around him for unused emergencies,
And for the daily sweat. Your Colgrevance
May curse himself till he be violet,
Yet he will do your work. There is none else,
Apparently, that God will let him do."

"Not always all of it," said Agravaine.
But Modred answered with another laugh
And led the way in to the wassailing,
Where Dagonet was trolling a new song
To Lancelot, who smiled--as if in pain
To see so many friends and enemies,
All cheering him, all drinking, and all gay.