Казнь

Из года в год, из тайны в тайну
Веду себя на эшафот.
Стараюсь все понять буквально,
Свернуть за нужный поворот.

И к темноте глаза привыкли,
Смирясь с судьбой, душа моя
Вопит… припевы сникли…
Живое разрезаю я.

Смеркалось, толпы заключенных
Собрались в стаю, сбились в ком.
Смотрели с гордостью прощенных
На смертный дух в дыханье том.

Ее вели, держа за плечи,
Сквозь вой стервятников в пыли.
Она молчала, веря: вечно
Летать я буду вне земли.

Шел дождь, сбивая крики в гул.
Последний луч спешил сквозь небо.
И вой ее в дыханье утонул,
Уснул, хотя в сознаньи не был.

Молчала, босиком ступая в дождь,
Молила ночь, молилась звездам.
И этот дождь, и эта ночь
Кричали ей, что было поздно.

Толкали, били, гнали прочь,
Они – филистерства столпы.
Она – луны и ориона дочь…
Тупое улюлюканье толпы…

И вспышки мокрого заката
Уныло пели ей «прощай».
Она прощалась с ним, как с братом,
Моля «меня не забывай».

Выл ветер, пению души внимая,
Ее не знал, не понимал,
Но видел, что была одна такая,
И слезы на толпу ронял.

Она, закрыв глаза от страха,
От боли, от обиды, от тоски,
Иисуса вспомнила, и Будду, и Аллаха,
Хоть и не жаждала божественной руки.

И отвернулись боги все, иконы,
Низверглось небо криком туч.
Не приносила ты поклоны,
А бог в злопамятстве могуч.

И не осталось никого…
Лишь дождь, и небо, и земля.
И скрежет сердца твоего…
Душа, что бьется, ночь моля.

В рыданьях ворвалась на гильотину,
Желая в раз окончить бой.
Лишь на толпы угрюмую картину
Взглянула на мгновенье… ветра вой…

«Зачем, за что, о боги, боги,
Мои рыданья и мольбы,
Когда они, толпа, убоги,
Слабы, отчаянно глупы.

Зачем мои мечты и вечность?..
Кому мои стихи и сон?..
Когда до беснонечности беспечны
Весь род людской, Земля и Он…

Зачем бежала, задыхаясь?..
Зачем же верила в мечты,
Когда уйду я, не прощаясь,
Не вняв и капле красоты?..

Возьми мою судьбу и тело,
Мой разум, боль, скупой язык.
Но лишь, молю я, грешным делом,
Не оставляй меня средь них!

Поверь, мне уходить не жаль,
Здесь ничего нет дорогого,
Лишь страх, страданье и печаль,
Непониманье, жадность слова.

Ни одного родного взгляда,
Ни сердца, чтобы в унисон…
Нет рая, только брызги ада,
Моя любовь – жестокий сон»

По венам растекалась злость,
Обида, боль, отчаянье, досада
За то, что в мире не жилось,
Хотя пожить была бы рада;

За то, что мир жесток и скуп,
За то, что солнце только жжет,
Что род людской ленив и глуп,
Глаза смеются, сердце лжет.

За то, что нет родного тела,
Родного слова и родной души,
Нет богу до мечтаний дела,
Один приказ: «Болит – дыши…»

Гремело небо, полыхало,
Толпа под ливнем почернела.
Толпе убийства было мало,
Толпа хотела видеть тело.

Шагнула смело на помост,
Склонив главу к смертельной стали.
Палач тянулся в полный рост,
Со скукой изучая дали.

Визг ножен, искры, тошнота…
И тишина грозилась болью.
А облегченья простота
Просила насладиться ролью…

Последний взгляд метнув сквозь стаю,
Смирившись, от молчания трясясь,
И в мыслях к небу улетая,
И ненавидя жизнь, смирясь,

Внезапно чью-то душу ощутила,
Как проблеск среди боли снов,
Как пение, что сердцу мило,
Как ключ к свободе от оков.

Душа рыдала с нею вместе,
Сквозь карие глубокие глаза…
В них столько было гордости и чести,
И боли, счастья… Замерла слеза…

Уставившись в его глаза бесстыдно,
Вся жизнь и смерть вскружилась в голове…
В глазах любовь слепую видно,
Глаза кричат: «Терпи… Иду к тебе».

И с жадностью ловя друг друга взоры,
Они узнали, для чего живут,
Зачем все муки, сны и споры…
Что их сердца друг друга ждут…

Ее душа взмолилась небу
В десятый раз за эту ночь,
Крича: «Еще полжизни мне бы!»…
Бог отвернулся, ускользая прочь…

Она смотрела, как бежал сквозь стаю,
Вопя, рыдая, зля любовь,
Он за нее страдал, ее не зная…
Удар... Апплодисменты… Кровь…

Толпа визжала. Крики «браво»,
Восторг, эсктаз жестокости мирка…
Лежал в грязи… Молчал… Для них – забава?!
В кулак сжимается рука…

Палач собрал останки тела,
Вздохнув… Все разбредались, миг спустя…
Все проклинала, умереть хотела,
Душа из карих глаз среди дождя.