Живая

Она не слышала треск разбивающейся посуды. С силой швыряя в стену тарелки, она вскоре обнаружила, что посуды попросту не осталось. От непрекращающихся слез лицо стало абсолютно мокрым. Волосы растрепались, в глазах читалось безумство и истерика. Ей хотелось все поломать, все уничтожить, разбить, разбросать. Она хотела освободиться от переполнявших ее чувств и не могла.
В порыве отчаяния она упала на пол. Ее тело изгибалось и ломалось. Ее обуревало отчаяние, тоска, ненависть. Ненависть к себе, к миру. Она билась в бессмысленных, неосознанных рывках, упираясь в стену ногами, словно желая от чего-то освободиться. Она не знала от чего именно. От души. От тела. От оболочки. Было ощущение, будто что-то внутри нее оборвалось или… порвалось. Навсегда. То ли она наконец-то стала свободна, избавилась от силков, то ли потеряла смысл жизни, частичку себя. Частичку, слишком привыкшую к своей безликой жизни чтобы от нее отказываться.
Она мучалась, издевалась над собой, ненавидя, презирая все свое существо, всю свою приторную жизнь. Она разрыдалась. Громко, от всего сердца. Из нее вырывалась наружу вся ее боль. Отчаянный, истошный крик. Охватывающий твою душу, кипящий в сознании. Исполненный бессилием и вечным одиночеством.
Она уже ничего не чувствовала, ни боли, ничего. Она нещадно била кулаками по собственным ногам, но ей было все равно. Голова была словно наполнена ватой, комната начинала расплываться перед глазами. Глаза болели от слез, по телу прокралась дрожь. Руки ее не слушались. Все тело будто бы налилось свинцом. Она больше не могла кричать. Смотря в никуда, она не могла издать ни звука. Слова, так и не сорвавшись с губ, замирали и разбивались, разлетаясь осколками в бесконечной пустоте. Просто она очень устала. Она тихо, тихо плакала, как маленький ребенок, свернувшись на холодном полу.
Она приподнялась на локтях, затем села на колени. Ее взгляд, бесцельно блуждающий по комнате в поисках какого-то ответа, наткнулся на зеркало напротив нее. Она оглядела свое отражение. Красные глаза, раскусанная в кровь губа, на руках следы от своих же ногтей, на ногах красные пятна от ударов.
Тело начало надсадно ныть. В начале несильно, потом все больнее и больнее. Тело ей мстит – теперь ей больно – физически. Она закрыла глаза. Голова кружилась, она находилась в непонятном состоянии невесомости. Она глубоко вздохнула и, открыв глаза, снова посмотрела в зеркало. На нее смотрел чужой человек. Что же она с собой делает? Зачем? Почему?
 Встав на ватные ноги, она ненадежно, но уверенно направилась на кухню, не силясь обходить осколки разбитого сервиза. Она не пожалела, что разбила его. Бесполезная вещь,…но все-таки нашедшая свое применение.
Чайник уже вскипел. Налив в кружку чай, она подошла к открытому окну. Она жадно дышала свежим морозным воздухом. На улице все было застлано белой пеленой – машины, тротуар, деревья, крыши домов. И большие снежинки, как куски оборванной ваты, стремительно летели вниз. Она подставила свою горячую красную ладонь. Снег падал на нее и тут же таял. Проведя мокрой рукой по лицу она на мгновение вздрогнула. Маленькая слезинка медленно скатилась по щеке, оставив на лице еще один влажный след. Прищурившись, она посмотрела в совершенно белое небо, на фоне которого снежные хлопья выглядели серыми. Преподнеся к губам кружку, она сделала глоток… и улыбнулась.
Из-за чего?