В память деду

Стаяла батарея на берегу реки,
И тишина давила без грохота войны.
Все ждали наступления, но враг пока молчал,
Солдаты мирно ели, а офицер читал.
Свободные минуты, как мало, их дано,
И сладостны мгновенья, как старое вино.
Был томик слишком малым, вмещался он в карман,
Но лейтенант хранил его, как редкий талисман.
Есенин на портрете, стоит и держит трость,
На ней весела шляпа, вдали виднелась Россь.
Глаза раскрыв широко, влюблено он смотрел,
На русскую природу, которую воспел.
Широкие просторы, огромные поля,
Российские рассветы, березы, тополя.
Нет в мире места краше, и нет его родней,
Где русские берёзы растут до склона дней.
И пусть фашисты рвутся, дошли уж до Москвы,
Но дальше не прорвутся, не так уж мы слабы.
Так думали солдаты, и думал офицер,
А через час фашисты начали артобстрел.
Со всех сторон летели, снаряды над землёй,
И рвались рядом мины, и полыхал огонь.
Затем опять минуты, минуты тишины,
Советские солдаты смотрели с высоты.
И вот раздался скрежет и звуки дизелей,
Из леса вышли Тигры коробкою своей.
И вновь пошли в атаку, как три часа назад,
В надежде, что прорвутся, раздавят красный стяг.
Но голос офицера, вдруг строго прозвучал,
Прямой наводкой братья, стреляем по врагам.
Но голос был усталый, немного с хрипотой,
Кричать мешала рана, сочилась в китель кровь.
Один, четыре, восемь, подбили девять штук,
А пушек больше нет, а танки прут и прут.
И вновь команда: «Братцы! Нам нечего терять,
За нами Русь большая, нельзя её отдать».
И в полный рост поднявшись, со связкою гранат,
Пошел на вражьи танки, советский лейтенант.
За ним поднялись люди, раздался взрыв, другой,
И третий, и четвертый над русскою землёй.
И струсив, снова Тигры, попятились назад,
Над этою высоткой, остался красный стяг.
Минуты безмятежной, безумной тишины,
Лишь только трепет ветер из сборника листы.
06.1980г.