бредюшечка

она швырнула телефонную трубку в стену и заорала: "ненавижу!!!". наверное, в этом и выражалась их любовь - они мучили её сильнее, даже не подозревая об этом.

- один горячий шоколад, пожалуйста.

пить эту мерзкую жижу, а потом пытаться записать свои мысли. слова на скомканных листах отправляются в печку. ей нравилось сжигать саму себя. однажды, наглотавшись таблеток, она подожгла весь мир. она сгорала в самой себе.
вечный двигатель внутреннего сгорания.
она пила пёстрые красивые таблетки - от случая к случаю, от момента до сна, когда становлось особенно больно. а посте становилось невероятно легко, почти совсем невесомо, как после смерти. она знала, как имеено бывает после смерти, потому что когда-то она научилась умирать по ночам. она убивала сама себя, она позволила темноте разодрать себя на непонятные ошмётки. она умела умирать.
дионис был богом секса, наркотиков и рок-н-ролла, а тимирязев совершил множество открытий - он открывал окна и двери, и консервные банки.
а потом она сидела на подоконнике, свесив ноги вниз, и пускала мыльнуе музыри. её не пугали два десятка этажей под ногами. если воспринимать смерть, как избавление, становится совсем не страшно.
а после очередного их звонка она была до смерти счастливой.
это улыбка. и я дарю её тебе.
такая работа - днём восстанавливать чужие разрушенные миры, и не иметь ни времени, ни желания ремонтировать что-то в своём собственном.
но для того, кто привык умирать раз в 24 часа, это было уже совсем не больно.
из цветка ползёт кот, у кота на лапе асфальтоукладочный каток, на катке едет санта-клаус, на голове у него - звезда, на звезде портрет президента, одетого в пончо, на пончо изображён цветок, из которого ползёт кот, держащий в лапе асфальтоукладочный каток.
а в снах от таблеток снилось чёрное солнце, раскачивающееся над крестами.
а we, несомненно, were born to fly.
...и быть с ней в горе и в радости, покуда смерть не разлучит вас...
осторожно, двери закрываются.
она уже давно позабыла своё имя, она заблудилась в своих названиях, как среди пустыни, где каждая песчинка - это слово.
и тогда она придумала себе новое имя.
смех.
смех, раздирая лёгкие, вытаскивая за собой внутренности, вырывался наружу мутным потоком. смех сметал всё на своём пути, стирал с поверхности земли всё, что на ней ещё оставалось. разрушительная сила смеха.
а потом, в очередной раз наглотавшись таблеток, она забыла и это имя.
она рисовала облака на полу и жуков на ступенях. она танцевала босиком по воде. она нанизывала пузыри на солнечные лучи. она хранила под подушкой звёзды. а ещё у неё была дырка в крыше, через которую в её голову залетал ветер.
ветер едва не разбил её небо. свод подёрнулся трещинами и льдом, но что-то не дало небесной синеве апокалипсисом хлынуть на землю.
она подняла телефонную трубку, положила её на стол и двинула на улицу - улыбаться.
и её смех прокатился по головам.
улыбаться.
она безумно радовалась, если ей удавалось вызвать в ком-то ответную улыбку.
а потом ей это всё осточертело - эти сны, смерти, пузыри, двери, улыбки, трубки, даже Они. даже такие проявления любви.
она выпила целую горсть своих таблеток и крепко уснула. а потом она сдохла от передозхировки, и её труп нашли далеко не сразу. а потом тушку выбросили на городскую свалку, так поступали почти со всеми.
она всегда отличалась от других, но после смерти повседневность взяла своё.

- один горячий шоколад, пожалуйста.
...покуда смерть не разлучит вас.