Как певчий неподсуден...

Падуя в марте



Благодарен Господнему саду я -
цветнику и узору камней.
Многокнижница, умница Падуя
повернулась с улыбкой ко мне.
Может статься, не дам тебе ладу я,
седина моя, епитимья,
но гляди – сизокрылая Падуя
молода, как царевна-змея!

Обнадёжена свежею кожею,
тонкой сеткою ромбов, штрихов
и, на вечную юность похожею,
белокаменной кладкой стихов…
Под сутаной плаща долгополого,
чадолюбца Антония гость,
затаил я не мёрзлое олово –
в сердце тёплом серебряный гвоздь!

Ибо там, где соцветие жёлтое
увлажнила весна синевой,
благодарно приблизился к Джотто я
с запрокинутой ввысь головой –
к его фрескам, что мощно возвышены
плоскостями часовенных стен.
Если б вести от Джотто не выжили,
мир окончил бы вскрытием вен.

Воздух Падуи веет заутренней,
молодильною догмой любви,
италийскою звонкостью – внутренней,
растворённой с рожденья в крови.
Воздаётся статысячекнижию
падуанских учёных камней:
примавера с улыбкой бесстыжею,
донна Падуя, - волею высшею, -
что ни март – колокольни стройней!






Топография



Безвыходность сочится в душу
из-под ребра, из-под земли.
Сосут щенками суку-сушу
причалившие корабли.

И видно с птичьего полёта,
как нашу плоскую юдоль
знобит шагреневая квота –
под почву въевшаяся соль.

А солнце бьёт в глаза пилоту,
блестит дюралевым крылом
и нас не видит ни на йоту –
под острым, вдоль нуля, углом….






Корсика




Теперь, когда порос травой Аустерлиц,
когда устал бряцать железом Ватерлоо,
на Корсику вернусь, дабы со смуглых лиц
испить живой воды. Пшеницу, не полову,
с ладони островной кивком-другим склюёт
попутчица кормы, кармическая птица.
А тот, кто лучше всех трубил войскам «Вперёд!»,
средь этих острых скал опять готов родиться.

Как празднично – с утра промыть моряцкий взор
ндиговой водой пролива Бонифачо!
А тот, с кем я веду походный розговор,
похож загаром лба на львёнка из Аяччо.
Гляди же, мой герой: на вздыбленной скале
твердеет цитадель, отвага корсиканца!
Ни кряжистый корсар, ни гость-фантом в юле
не стронут с места трон песчаника и сланца.

На Корсу – курс и галс! На Корсику вернусь,
что душу бередит контекстом космогоний.
Как минусов размол дарует плюсу вкус –
о том речёт волна в живородящем лоне.
Индиго и смарагд, родильная вода,
достойна белых круч и быстроходных суден.
У Корсы навсегда раскину невода –
там ловчий ловких рыб,
как певчий неподсуден!