Фиалка

Война. Нелепо потеряв жену и двух сыновей, он пришел на
 эту войну, чтобы отомстить. Не чувствуя жалости и
угрызения совести, он убивал. Его мозг срабатывал на
слово "враг" моментально. Кровавая мясорубка молотила
всех без разбора: солдат, женщин, детей, стариков. Он
превратился в машину, которая выполняла приказы. Боли и
усталости для него не существовало, ему давно не снились
 сны. Он ложился и умирал на несколько часов. Он солдат.

 Когда он вернулся с очередной бойни у него сильно ныла
простреленная нога. К вечеру он впал в легкий бред и
врач, обработав рану, сказал, что нужно не меньше
месяца, чтобы восстановиться.
Ему приказали охранять пленных, или заложников; какая
разница, для него они были не люди. Он негодовал.
… Открыв дверь, он вошел в комнату с маленькими за
решеченными окнами под потолком. Возможно, до войны тут
была тюрьма. Чувствовалась сырость и вонь. Казалось, это
 был каменный склеп на несколько человек, которые
сидели на полу. Среди них была единственная женщина,
которая сейчас стояла на коленях и монотонно что-то
говорила. Наверное молилась. Он наставил на нее автомат
и крикнул, чтобы она вышла. Мужчина, сидевший рядом,
тронул ее за плечо и сказал, что-то на своем языке. Она
встала и подчинилась.
Упирая ей в спину дуло автомата он втолкнул ее в комнату
 рядом. Там горела лампа и капало из крана, стояла
кровать и стол со стульями. Надев ей на руки наручники,
закрыл за собой дверь на ключ и потащил ее на кровать.
Бросив ее, как кусок дерьма, расстегнул ширинку и стянул
 с нее что-то мокрое и грязное, напоминающее штаны. Она
не сопротивлялась. Вылив из бутылки остатки водки в
стакан, он опрокинул его и залпом выпил. В голове не
одной мысли... Невыносимо сильно дергало раненую ногу
под повязкой. Упав на кровать, он раздевал, трогал и
имел лежащее под ним тело. Голова кружилась, он почти не
различал уже предметов; нарастающее давно забытое
чувство готовилось вырваться наружу и забрать его
сознание. Но "пламя" чуть отрезвило его, тяжелая ладонь
упала ей на лицо. Он дернул ее волосы, чтобы открыть
его. Пальцы запутались в ее длинных нечесаных волосах.
 Он чертыхнулся и посмотрел на нее. Только сейчас он
увидел, что она ещё совсем молода. Не больше 18 лет.
Совсем не детское лицо, может уже вызревшее на этой
войне. Большие черные глаза смотрели на него с каким-то
 сожалением и презрением. Он встал и кинул ей вещи,
чтобы она оделась. Доковыляв до раковины, он посмотрел
 на себя в кусок разбитого зеркала на стене, и его
стошнило. Включив воду, он сунул голову под ледяную
 струю - ни одной мысли…
Как он отвел ее обратно и как заснул, он не помнит.
Когда он проснулся, стучало в висках и сильно хотелось
пить. Утолив жажду из крана, он поднял голову, и опять
увидел себя в зеркале. Он снял его и, положив перед
собой на стол, первый раз за несколько месяцев
задумался. Нет, он не корил и не ругал себя. Он смотрел
на свое заросшее лицо, еще не так давно нравившееся
женщинам, вспоминал веселые вечеринки с друзьями, жену,
детей, свой последний день рождения и большой торт с
тридцатью свечами, свою любимую машину, последнюю
любовницу... Он невольно улыбался. Сейчас он был далеко
от войны…

Несколько дней пролетели как один. Он уже несколько дней
 не убивал. Водка кончилась и он пил какую-то муть. Нога
 еще ныла, но, похоже, начала уже заживать. Он,
прихрамывая, ходил из угла в угол, не зная чем себя
занять. Был солнечный день. Не так далеко залпы орудий и
 разрывающихся снарядов напоминали раскаты весеннего
грома. Затушив сигарету, он пошел за пленницей. Толкнув
ее на кровать, при дневном свете он увидел, какая она
грязная. Поморщившись и брезгливо посмотрев на свои
руки, он вымыл их. Ему стало неприятно от воспоминаний.
Он уже собирался отвести ее обратно, но, бросив на нее
взгляд, крикнул, указывая пальцем на стул:

- Сиди тут!

Он вышел, щелкнув ключом в двери. Вернувшись, он принес,
 что-то похожее на таз, кинул ей чью-то старую, но сухую
 и чистую одежду.

- Мойся!

Она не двигалась. Может, просто не понимала, что он
хочет. Он снял с нее наручники. Дал ей в руку кусок
 мыла и ткнул ее головой в раковину. Подвинув к ней таз,
 он сел и закурил, наблюдая, как она, раздевшись, стала
обливаться ледяной водой. Ее смуглое, хорошо сложенное
тело напоминало дорогую вазу. Длинные, падающие на
плечи, черные, как смоль волосы чуть прикрывали упругую
юную грудь. К нему сейчас возвращалось то желание к
женщине, которое он давно уже стер из своего сознания.
Он захотел опять стать любимым, захотел ласкать и
целовать, любить и восхищаться, опять захотел жить. К
нему возвращались воспоминания летних пляжей, жгучих
лучей солнца, морского прибоя и безмятежной жизни.
Она, надев чистое белье, села напротив него и стала
пытаться своими тонкими пальцами расчесать запутавшиеся
волосы. Она вся дрожала от холода, губы посинели, слышно
 было, как стучат ее зубы. Он принес горячей чайник и,
налив кружку чая, подвинул к ней. Ее шикарные густые
волосы не давали ему покоя. Он встал, вытащил свою
расческу и, поддавшись какому-то мгновенному
внутреннему желанию, стал их расчесывать. Может быть,
забывшись, он испытывал необъяснимое удовольствие, глядя
 на то, как они заблистали на солнце каким-то синеватым
оттенком, напоминающим воронье крыло.

- Я буду заплетать тебе по одной косичке, при каждой
нашей встрече…

И он заплел ей две косы.
Подняв голову и прищурившись, она посмотрела ему в лицо,
 похоже, так же не понимая ничего, как и он. Сглотнув
слюну, она быстро стала ему что-то говорить, в глазах
появились слезы.
…Его реакция была моментальной. Слезы… боль…война…-
враг. Как дымка появилась цель… Он, закрыв глаза,
тряхнул головой, стараясь сбросить подступивший порыв.
Схватив автомат, он подскочил к ней и больно зажимая ей
рот в ярости заорал:

- Молча-а-а-ть!!!

Глаза его налились кровью, руки задрожали.

- Заткнись! Ты…ты…ты враг…

Она в испуге замерла. Вышвырнув ее в камеру, он вернулся
 и залпом допил мутную дрянь в бутылке. Ему хотелось
самому зарыдать. Весь день и всю ночь он просидел, гоняя
 в голове путавшиеся мысли, так и ни сложившиеся ни во
что. К утру он забылся сном.

…Зеленая чистая трава, толи ровно подстриженный газон,
толи большая поляна. Много разных красивых цветов. Он
чувствует их пряный запах и бежит наполненный радостью.
 Бежит к, ярко горящему впереди, солнцу. Из безоблачного
 солнца льет приятно обжигающий дождь. Он ловит капли
руками и ртом. Легкость в теле позволяет подпрыгнуть и
пролететь несколько шагов. Ветер подхватывает его и
несет к маленькому белому облачку. Он парит в воздухе,
раскидывая руки, как птица. Приближающее облако заметно
сереет, потом чернеет. Он начинает слышать раскаты
приближающей грозы. Маленькое, безобидное облачко
заполняет собой все небо и обрушивает на землю ледяной
душ кровавого дождя. С каждым ударом грома его
охватывает панический ужас. В груди поселяется леденящий
 душу страх. На земле он видит большую одинокую фиалку
и, опускаясь, старается укрыть и согреть ее рукой. Но
руки в крови, весь он в крови… Вокруг кровь…кровь…

…Открыв глаза, он сел на кровать и вытер со лба
испарину. Его колотило. Он проспал от силы часа два.
"Наверное, отравился этой дрянью" - подумал он и, собрав
 пустые бутылки, пошел что-нибудь перекусить.

 Прошло еще несколько дней. Но теперь каждый день длился
 вечность. И был наполнен каким-то смыслом, потому что
теперь он был не один. Пленница стала для него
пробивающимся сквозь тучи лучиком света. Она тоже в
надежде вздрагивала при малейшем шорохе за дверью и
ждала его прихода. Он все больше проводил с ней времени,
 потому что знал, что скоро не придет совсем. Он
приносил ей нормальную еду и чистую одежду. В каком-то
брошенном доме нашел ей неплохое платье и туфли, и она
одевала его, оставшись с ним вдвоем. Иногда они
забывались и радовались вместе какому-то своему нелепому
 счастью, отдаваясь друг другу и забывая обо всем.
Однажды он даже принес ей огромный букет синих полевых
цветов. Сплетя из них венок, одел ей на голову. Потом
долго сидел и, улыбаясь, любовался ею. Она была похожа
на богиню. Она радовалась и кружилась перед ним, плетя
руками какие-то фигуры. Ее голову украшали уже 29
тоненьких косичек.

Сегодня он пришел заплести ей последнюю. Вот уже два
дня, как его беспокоило ее нездоровое бледное лицо.
Наверное, как и он, она чувствовала, что это последние
дни. Когда они теперь встретятся? Что будет с ними? С
ними двоими. Он принес поесть. Она отодвинула тарелку и
покачала головой. Ее мутило. Он пожал плечами и закурил.
Видно на нее подействовал табачный дым. Она побледнела
и, неуверенно дойдя до раковины, упала на пол. Он
испугался. Бросив сигарету, поднял ее на руки и положил
на кровать. Горячки не было, значит, она не больна.
Догадка проскочила у него в голове, все-таки, жена
когда-то дарила ему двух сыновей. Ему это было знакомо.
 Она беременна. Он покрылся холодным потом. Нет, только
не это! Открыв окно, он глотнул свежего воздуха и протер
 ее лицо холодной водой.Она открыла глаза и в
замешательстве села на край кровати. Щеки ее порозовели
и, придя в себя, она улыбнулась.
"Может, показалось? Наверное, все-таки показалось"-
подумал он, но подозрения не хотели его покидать. Он
целый день ходил о чем-то думая, но к вечеру забылся и
опять утонул с ней в их маленьком счастье. Завтра уже он
должен уйти. Он заплетал ей последнюю косичку и говорил,
 что обязательно они встретятся. Что когда-нибудь
кончится война…и… Понимала ли она его? Она ласково
гладила его лицо и целовала в губы. Ничто не предвещало
бури, она даже поела, но перед самым уходом ее опять
замутило и стошнило в раковину. Сомнений больше не было.
 Да, она беременна.
Всю ночь он боролся со своими мыслями, не зная, что ему
делать, но решение пришло само, как будто оно тихо
притаилось уже давно и выжидало. Все просто. Выход
только один.
Только забрезжил рассвет. Самый сон, но он не спал. Он
тихо щелкнул ключом в камере, чтобы ее не разбудить.
Надел на лицо маску, перезарядил затвор и подошел к ней.
 Обычно, увидев его, она уже вставала и знала, что он
пришел за ней, поэтому чуть улыбалась и выходила.
Сейчас он ошибся, она не спала. Ее большие черные глаза
поблескивали от слез. Она молилась, тихо шепча себе под
нос. Когда он подошел, она не встала, но узнала его и
как всегда улыбнулась. Он разрядил в нее очередь и
спокойно ушел.
 Потому что она дочь врага, сестра и мать
 Потому что он пришел на войну убивать
 Потому что война - это сущий ад
 Потому что на этой войне он солдат.