Состояние души

 …Холод, обжигающий кожу холод, после удушливого тепла плацкартного вагона, и дорога, убегающая вслед за уходящей луной.… Дорога, стучащая каблуками с одинаковым ожесточением и по исхоженному асфальту перрона, и по невесть как попавшей под ноги брусчатке перед маленьким привокзальным кафе, и, как бы это ни было странным, по осенней листве, тронутой уже первым морозом и утратившей свою чарующую легкость полета.… Это все знакомо.… До боли знакомо, до судорог в сведенных холодом пальцах.… Как и дорога… я даже в почти полной темноте неосвещенных дворов ощущаю наличие скамейка впереди справа и заборчика передо мной.… Но луна зовет.… Мимо… мимо длинной стены домов, мимо выщербленного асфальта и освещенных пятачков подъездов.
Домой…

Мне, всю жизнь писавшей стихи, думающей стихами, очень странно писать прозу. Такое ощущение, что что-то, очень важное и невидимое окружающим внутри меня уснуло или, скоре, спряталось. Что-то, что делает рифмованные с болью строки – стихами.
 Видимо это состояние души.…Когда свет луны проходит сквозь тебя, просвечивая насквозь, ты чувствуешь, как он скользит по тебе, обволакивает и струится,… но не трогает. Греет, но не согревает… Ты тянешь к нему озябшие пальцы, пытаясь зацепиться ими за тонкие лунные нити, а они выскальзывают из окоченевших рук, и холодный лунный свет тает, растворенный в дневном, таком же холодном свете маленького осеннего солнца….

 … А я просто иду по городу, ставшему когда-то таким близким, но до сих пор не ставшему родным. Город изо всех сил выживает меня. Выдавливает, словно вампир последние капли крови из вен остывающей жертвы. Ему плохо со мной, больно и страшно, особенно сейчас, когда я пишу прозу.… Тогда, давно, когда стихи писались легко, на одном дыхании, он предпочитал не видеть меня, не замечать… Городу было все равно. Ему был безразличен мой восторг, но ему не нужна моя боль. Он строит высокие бордюры и открывает люки в темных переулках, пугающе гасит фонари и стучит в окна далекими ветками деревьев. Он ставит преграды и смотрит…, я чувствую этот взгляд с высоты горящих фонарей и огней на крышах высотных домов… и ждет. Ждет, что я уйду, перестав быть «бельмом на глазу», уйду, не обернувшись, гордо подняв голову и нанизывая на каблуки истошно вопящие пожухлые листья.
А я так не умею…очень хочу, но не умею. Это, видимо просто… но я не умею… просто не умею… или… не умею просто. Игра слов… а город диктует свои правила, но я не стану по ним играть.
Видимо, правы мои друзья, говорящие, что я мазохистка, но я полюблю этот город, не отвечающий (и вряд ли ответящий когда-нибудь) мне взаимностью. Пусть эта любовь обжигает сильнее, чем первый мороз отвыкшую от него кожу, пусть… мне все равно, я уже давно не чувствую холода. Эта любовь причиняет боль, что ж, пусть… я уже давно не чувствую боли. И лишь тоненькая ниточка, связывающая меня с этим городом, ниточка любви к нему, говорит мне, что я еще жива. Это тяжело и непонятно почти никому, но я люблю ненавидящий меня город, город люди которого становятся близкими, но не становятся родными мне. Люди, которые пытаются меня понять, и те, кого пытаюсь понять я.… Но городу все равно, он тоже не станет играть по моим правилам.

 А душа ищет выхода, как слепой котенок, тычется в странные построения прозаических фраз. Пытается нащупать ускользающую сквозь пальцы нить диалога с самим собой. Нанизывает слова, которые могли бы кого-то согреть, в неумелые колкости фраз и отдающие безразличием абзацы несвязного текста. Что ж… видимо, это состояние души. Пусть…. Мне уже все равно….

Время становится ничьим, пространство уже никому не принадлежит. Между моей любовью к городу и его ненавистью ко мне, бегут и бегут вереницы слов, упавших на белый лист и стайки мыслей, так никогда и не превратившихся в слова. Что ж, видимо так надо, надо мне… и так проще, проще городу. Видимо, когда-то настанет день, и будут истошно верещать осенние листья под уходящей поступью, но не моей, под неспешной поступью города, уходящего с моего пути. Города, ставшего таким близким, но так и не сумевшего стать мне родным. Город, который ненавидит меня, за то что я Люблю. Просто у меня больше ничего не осталось. Ни тепла, ни нежности, не надежды. Только любовь, тонкой струйкой сочащейся из судорожно хватающего воздух рта…

 Утро… странно тихое и наполненное ожиданием зимы и снега… Город тоже ждет, он на миг забыл обо мне, а я помню… всегда буду помнить… его ненависть ко мне и мою любовь к нему.…