Девять дней

 Меня в тот день как будто кто-то сглазил,
 был толстый капитан и был Уазик,
 а дальше следователь рыжий,без пагонов,
 мне обьяснил,что он слуга Законов.

 Насчет слуги он не ошибся,это точно,
 он русский плохо знал,но матерился сочно,
 и в изолятор опустил меня под землю,
 хоть знал,что я лишения свободы не приемлю.

 Тюрьма везде в России,как тюрьма,
 после нее отмыться сложно от дерьма,
 а мир решетчатый сжигает всё святое,
 и всё,что в жизни было светлое-былое.

 Мы под землей все были словно мыши,
 и царь не видит,даже бог не слышит,
 да кто поможет смертному с народа?
 когда народ сам не вылазит с огорода.

 Чиновник знает,что Закон у нас как дышло,
 он прав всегда,если не прав,тебя не слышно,
 а будешь правды добиваться-искалечат,
 лечить-не вылечат,но запросто залечат.

 Нам Запад с Югом не указ,мы сами знаем,
 украл мешок картошки,вмиг тебя сажаем,
 но если нагло умыкнул состав с мукою,
 тебе в Москве почет и звание Героя.

 Россию смертному не понять головую,
 давно идем в лаптях дорогой столбовою,
 с покон веков у нас главнее всех чиновник,
 и не Закон у нас в почете,а Полковник.

 В стране Полковников,что на селе навоза,
 контор вокруг,аж прошибают слезы,
 для всех чиновников,все люди-тараканы,
 а для Полковников: овечки и бараны.

 Меня в тот день не били,даже странно,
 и обьяснили,что посадят,но туманно,
 на нарах я напряг все мышцы в теле,
 потом спросил у капитана:-Что хотели?

 И он смеясь сказал:-Твои делишки,
 мы раскопали-и под нос мне сунул книжки,
 смотри Закон:-Украл ты слишком много,
 и ждет в тайгу тебя казенная дорога.

 Но можем мы страстей унять своих накал,
 когда отдашь ты половину,что украл,
 и сколько я не обьяснял,что это-бред,
 они бумагу мне под нас-писал сосед.

 Я длинный пасквиль прочитал и усмехнулся,
 на пьянь-соседа никогда раньше не дулся,
 ну а дружить с придурком просто не умею,
 уж лучше лишний раз жену свою согрею.

 Но видно так Иван устроен в этом мире,
 что о соседе думает даже сидя в сортире,
 внутри горит огнем и корысть давит жабой,
 не дружит с нами он и спит с чужою бабой.

 По той бумаге было видно,я-богатый,
 и кошелек набитый "зеленью"-лохматый,
 а колбасу копченую,жую под одеялом,
 с соседом не делюсь в большом и малом.

 И он на язву льет сивуху в силу злости,
 а я по праздникам не приглашаю в гости,
 он долго мучился и рвал бумагу в клочья,
 и жизнь мою им расписал с утра до ночи.

 В то утро я спешил,даже не брился,
 бисквит на завтрак,чуть не подавился,
 но толстый капитан меня измерив взглядом,
 надев наручники,сказал,чтоб шел я рядом.

 Так девять дней я был оторван от народа,
 и девять дней я проклинал того урода,
 который день и ночь от зависти давился,
 когда меня освободили,вновь напился.

 И я вернулся в дом родной к жене и сыну,
 и в тот же день решил продать свою машину,
 я буду жить как все соседи оборванцы,
 и никогда,как шведы,чехи и голландцы.

 Пороки живы на Руси,всё это в генах,
 бурлят пороки по стране,бегут по венам,
 и нам-ли здесь живущим,да не знать,
 что никому умом Россию не понять.