Глава xxv

О том, как Сепультурий гостил у муштуков


Не будем спешить - далеко ль до беды,
Коль нос свой совать и туды, и сюды?
К чему рваться нам в город рифмописцов,
Покуда в нём нет ни Героя, ни Псов.

Но где ж они? Ночь их застигла в пути,
Устали и ноги, и руки идти,
Без ругани монстры дохнуть не могли.
Но, чу! Звуки пира мы слышим вдали.

Везде замелькали огнища кострищ,
Носы обдало благовонием пищ.
Под бряцанье кубков и хруст челюстей
Кочевники дань отдавали еде -

Муштук сам не свой, коль еда не при нём.
Был путникам славный оказан приём:
Там Гоблин впустил свои жвала в мясцо,
И Зверь утопил в кружке пива лицо,

А здесь Сепультурий, блистая собой,
Изящно салат поддевает губой.
Напились, наелись, потёк разговор -
О том, как с подручным прославленный вор,

Минуя преграды, к Херургам проник,
С тех пор ничего не слыхали про них;
О том, как правитель Валкеньи Лорд Дред,
Ещё до того, как его сверг поэт,

С Херургами войны жестокие вёл;
Как ратный сей пыл к пораженью привёл:
Восстанья и войны на много фронтов
Ослабили войско его, не готов

Был Дред ко вторжению пишущих орд,
И пал неприступный Валкенийский форт,
Да много о чём ещё - ночь у костра
К рассказам всегда обязует уста.

Но вдруг опустилась молчанья стена,
Лишь слышно, как где-то шакал застенал,
Лишь угли скрежещут, да кони всхрапнут,
Во сне ощущая погонщика кнут.

Все замерли, глядя, как сел у костра
Угрюмейший витязь, чей вид может страх
Нагнать на известных иных смельчаков.
Гостей и хозяев не видя, молчком

Сложил чёрный щит он и снял чёрный шлем,
Отрезал конины, по-прежнему нем,
Внушительный кубок наполнил, молча,
И выпил, смахнув прежде косу с плеча.

«Кто он?» - Сепультурий спросил и в ответ
Услышал: «Герой сих земель - Бараклет.
Он мощный ристалец: на кружках пивных
Сражал он и здешних бойцов, и иных».

«На кружках? Но как?! - удивлённо спросил
Наш рыцарь, - Иных я мечами разил,
И что за причина тому, что герой
С презреньем людьми обходим стороной?»

«Он проклят. Ославив сраженья мужей,
Он женщину кружкой убил. Вот уже
Лет десять минуло, и хоть долог срок,
Но воинский кодекс дуэлей сих строг».

«Ужасно! - воскликнул Герой, - что за весть!
Вот так вот постыдно презреть свою честь...
Несчастная...» - «Нет, не о ней разговор,
Не в смерти её Бараклету позор, -

Вздохнул удручённо почтенный муштук, -
Ведь женщин на свете бесчисленно штук,
Сама виновата, что влезла под пресс,
А тот, не подумавши, в драку полез.

Но можно ли нам в поединке мужском
Представить буффонов? А этот вот скот
Принял её вызов, тем самым признав,
Что бабы годятся для ратных забав».

«Да... Мне, чужеземцу, понять не дано
Обычаев ваших, а суесловить грешно.
Скажу лишь, что подвиг, добытый в бою,
Я Даме дарю, и победу свою.

А что до дуэлей, - кинжал или меч
Мы честь наших дам призываем беречь».
«Беда разве это! - ответил муштук, -
Обычай сейчас поясню тебе, друг.

Все ссоры, возникшие в спорах хмельных,
Мы битвой решаем на кружках пивных,
Сейчас покажу: кружку полную взяв,
Встаём в положение «на брудершафт»,

Теперь по сигналу начнём пиво пить.
Противника кружкой ты можешь прибить,
Коль первым допьёшь своё пиво до дна.
Теперь-то, надеюсь, метода ясна?»

«Отлично!» - вскричал Сепультурий, вскочив,
Топча сапогами степные хвощи.
И слова муштук промычать не успел,
Как он Бараклету в лицо засопел:

«Явили вы, сударь, прискорбнейший нрав,
Бессильную женщину кружкой поправ.
Честь дамы блюсти - это рыцаря цель!
Я вас вызываю, милорд, на дуэль».

И пенное пиво мгновенно допив,
Могучим ударом свой кубок разбил,
Насквозь проломив Бараклету висок.
И кровь, на вишнёвый похожая сок,

Струёй потекла на лицо и усы
Угрюмого воина. Замерли псы.
«Свободен!» - сквозь кровь Бараклет процедил
Качнулся, упал да и дух испустил.

Молчанье продлилось лишь миг, а потом
Рванул крик из сотен озлобленных ртов:
«Пустили молодчика! Вот удружил!
Свинью-то хорошую нам подложил!

Был он хоть и проклят, но необходим
За тем, что в сражении непобедим...»
Герой наш руками развел и сказал:
«Простите, я этого вовсе не знал.

Чтоб грех Бараклета в бою искупить,
Обязан я был в поединок вступить.
Мне жаль, что так кончилась славная ночь».
Но слышно в ответ: «Не пошёл бы ты прочь?!

Ты с проклятым бился, гордыней гоним,
Проклятье его ныне стало твоим!
Покинь наш костёр и продолжи свой путь.
Да главное, свиту свою не забудь».

Ворчал Олифант, пот стирая рукой:
Опять ты отнял у нас стол и покой!
Сдался тебе этот усатый нахал?»
Герой, пожимая плечами, шагал...