Занавес!

"чу! полночь... Германа все нет!"
и пуст театр, и гаснет рампы свет,
а тишина, повисшая в финале,
печальной тенью бродит в темном зале...
актеры? лицедеи? по домам
слегка нетрезвые ушли - им фимиам
не воскурил никто за роли...
мы входим в храм - проверены пароли,
и вновь на мониторе чувств чужих расцвет -
чу! утро... Германа все нет...


"но знать уже что будет", мне не хочется
и ни к чему... кому какое дело до травы
и до того, как нам на ней хохочется,
когда всё на... и рвутся нити тетивы...
свободного полета одиночество
последней пущенной стрелы - пора!
и проникает в кровь безденность и безночество
под звуки молотка и топора...


«о! бедный Йорик! я знал его, Горацио»…
ну, чем нам не пример, не декорация?
был шут в своем многообразии –
и нет теперь…
где шуточки его? фантазии?
что нам осталось от него? гнилая черепушка –
приют для червяков, пустая безделушка…
когда-нибудь, спустя двадцатилетие,
какой-нибудь дурак найдет мое «наследие»,
и скажет громко без особой грации:
«о! бедный Йорик! я знал его, Горацио»…