Часть2. свобода. цикл

Смотри равнодушно
 На жизнь, на смерть.
 Всадник, проезжай мимо!
 Надпись на могильном
 камне Уильяма Батлера Йейтса
 
 Ни семьи, ни родины, ни дома!
 Никаких привязанностей --
 никаких пут!
 Диоген
 
 
 
 1.
 
 Их много. Это люди. Их тела
 Так хаотично движутся в пространстве,
 Их мысли -- какофония и взрыв
 Ежесекундный. Вот что их роднит.
 Их поиски добра дорогой зла.
 Их клятвы (образец непостоянства).
 Готовность на безумнейший призыв
 В ответ -- нестись толпой, толпой крушить
 
 Всё то, что накануне было свято.
 Пускают целый мир в такую трату!
 Добро б богаты! -- так ведь нет, бедны,
 Раз вечно ищут лучшего... Не знаю,..
 Устроить ад -- и тень в нём видеть Рая...
 Есть что-то привлекательное в них.
 
 
 
 2.
 
 В твоей улыбке обещанья нет.
 Твой синий взор ни холоден ни тёпел.
 Что ты за птица -- для меня секрет,
 Но вижу я в тебе покоя свет.
 Ты у моих не будешь биться стёкол.
 
 Скорее я. Я словно за стеклом,
 И мир весь -- тоже. Ты же -- созерцаешь,
 А если надоест -- взмахнёшь крылом
 И унесёшься, бросив нас в былом,
 А мысли о былом ты презираешь.
 
 Твой взгляд небрежный -- интерес на миг.
 По мне скользнул -- и сквозь меня помчался:
 Младенец, отрок, парень, муж, старик,
 И первый крик мой, и последний хрип, --
 Тобой я весь отринут в одночасье.
 
 Так ровно внемлешь ты всему,
 ничто
 В тебе не дрогнет -- вот твоя природа:
 Не делать предпочтенья ничему,
 Взирать на мир, скользя из тьмы во тьму,
 И -- забывать.
 И это ты -- Свобода?!
 
 
 
 3.
 Белые нитки
 
 Я здесь не был три тысячи лет.
 Я здесь не был три тысячи лет.
 Без меня эти улицы плыли
 По ночам из заката в рассвет --
 То в снегу, то в тумане, то в пыли;
 Дождь стучал: "Тебя нет... тебя нет..."
 И потёртые стены хранили
 Чужедальние сказки и были
 Детских лет.
 
 Как со мной им жилось без меня.
 Почему же всё время я верил,
 Что следы моих кед сохранят
 Три ступени у дружеской двери?
 Разве не был я запечатлён
 Навсегда -- навсегда -- переулком,
 Где качался любимый мой клён,
 В чьём дупле я припрятал шкатулку
 С дневником, где я каждый свой сон
 Записал -- я не помню -- когда-то...
 Разве не был я запечатлён
 Этим городом -- стёртым, помятым?
 Этим городом -- сирым, чужим?
 Если так -- я теперь бесприютен.
 Ты услугу мне, друг, окажи:
 Есть свободная койка в каюте?
 Приюти меня -- на ночь -- на день.
 По проулкам родным пошатаюсь.
 Что там месяц? Июнь? Я сирень
 Так люблю, я сирени покаюсь,
 Расскажу, что домой, что чужой,
 Что живой, что немой (душат слёзы).
 И прохожий прошепчет: "Дурной!" --
 И исчезнет -- смурной и тверёзый.
 Что ж -- и мне бы пора! Я билет
 На бегу покупаю обратный.
 Я здесь не был три тысячи лет,
 И зачем я здесь был -- непонятно.
 Уезжаю с улыбкой, стыдясь...
 Город, словно со старой открытки...
 Чёрт с ним! Пусть! Жизнь и так удалась!
 Жаль, по шву эти белые нитки...
 
 
 
 4.
 
 Ни ты, ни я. Ни кто-либо другой --
 Сюда нога Познанья не ступала.
 Прибой не знает здесь, что он прибой.
 Он просто разбивается о скалы...
 Точнее, обо что-то... об ничто,
 Ведь здесь и скалы скалами не званы.
 Как мне найти дорогу в место то?
 Оно, поверь, любые лечит раны.
 Но главная беда не в том, что путь
 Туда безвестен. Хуже то, что сам я,
 Придя, прибой прибоем назову,
 Безмолвное наруша созерцанье
 И сделав ойкуменой уголок,
 Что мог спасти меня от ойкумены.
 О, как найти мне способ и предлог
 Утратить речь -- и мысль, что "Я" бесценно!
 Как обратиться в зрение и в слух,
 И быть никем, ничем, свободным снова!
 О, был бы ты Святым, великий Дух,
 Когда б в Начале не изрёк ты Слова.
 
 
 
 5.
 
 Распахнутые крылья.
 Далёкая земля.
 Долина изобилья.
 И мачты корабля
 Почти на горизонте,
 Где так блестит вода...
 Я в снах своих ребёнком
 Останусь навсегда.
 И жаль, что пробудившись
 Я возвращаюсь в мир,
 Где все мы, народившись,
 Должны расти людьми,
 И в этом состояньи,
 Обязанные всем,
 Ждём снов как воздаянья
 За груз людских проблем.
 Чуть ночь -- глаза закрыл я,
 Вдохнул -- и voila! --
 Распахнутые крылья,
 Далёкая земля...
 Ни имени, ни дома,
 Но целый мир в глазах.
 Устал я быть ведомым
 На имени уздцах.
 А если кто окликнет --
 Бессмысленный тот крик
 В сознанье не проникнет,
 Как сонной шавки рык.
 И будут годы пылью
 Мне память истреблять...
 Вот и цена за крылья
 И призрак корабля.
 
 
 
 6.
 
 Корабль плывёт. На палубе оркестр.
 Играют Гершвина. Танцуют пары.
 Корабль не мой. Он взят давно в секвестр.
 К тому ж он невелик. К тому же старый.
 
 Корабль плывёт. Грозятся небеса.
 Вздымаются валы. И древний Кольридж
 Глядит с усмешкой странной сверху сам,
 Безумный, умудрённый и спокойный.
 
 Корабль плывёт. Что чей-то взгляд ему!
 Катается по палубе бутылка.
 И -- джаз... Бушприт вонзается во тьму.
 Дно моря -- нежеланная подстилка.
 
 Корабль плывёт. Пугают крики: "Течь!"
 Как заведённые, танцуют пары.
 Нет -- замерли. Смешались. Их обречь
 На гибель не посмеет тень корсара!
 
 Корабль идёт. Как мы: из тьмы во тьму,
 Меж выходом из порта и прибытьем.
 И что-то да назначено ему
 Уже самим свершившимся отплытьем.
 
 Корабль плывёт. На палубе война.
 Бликует пламя. Крики. Перестрелка.
 К утру победу справят тишина
 Да запертая в клеть ручная белка.
 
 К полудню прояснеют небеса.
 А к ночи снова палуба остынет.
 Плывёт корабль. Куда -- не знаю сам.
 Но он плывёт... Прости меня, Феллини!
 
 
 
 
 7.
 
 Кино не радует. Приелось. И не надо.
 Я листопадом наслаждаюсь, листопадом.
 Приятный шорох -- будто снова кто-то рядом.
 Хотя на самом деле нету. И не надо.
 
 Я не мастак многозначительные взгляды
 Дарить тому, в ком обретаю лишь прохладу.
 И всё ж мне нет с собою никакого сладу --
 Но я об этом расскажу лишь листопаду.
 
 Так продолжается уж три недели кряду.
 Я прикипел до боли сердцем к листопаду.
 Одну лишь мысль гоню я прочь остервенело:
 Листва осыпется -- и что я буду делать?
 
 
 
 8.
 
 Есть странные семьи, в которых люди
 Используют "Здравствуй!" и "Счастливо!" как знак
 Благосклонности, если это произносят,
 Или обиды, если молчат.
 Есть странные семьи. Она его
 Любит и точит в истерике ревности,
 А он молчит, чтоб пойти налево,
 Едва иссякнет поток её откровенностей.
 Это странные семьи. Он лежит на диване,
 Она -- не на диване и не лежит.
 Но -- тоже блажит. На машине стиральной
 Призадумалась, поставив на "ручной отжим".
 Престранные семьи. На работу, с работы.
 В постель, из постели, не минуя стол.
 Откуда-то книги, дети от кого-то.
 Сколько дней -- кто знает? Сто раз по сто.
 Есть странные семьи. В них странные люди.
 Им до странности смутно чего-то хочется...
 И будет хотеться. И ничего не будет.
 Есть странные семьи, чьё имя -- Одиночество.
 
 
 
 9.
 
 Научная статья. Разъяснение нашему брату,
 Как структурно устроено окружающее нас Ничто.
 Не пойму: то ли правда мы в чём перед ним виноваты,
 Что нагородили структур на месте пустом...
 Отсутствие чего бы то ни было между атомом и атомом,
 Превышающее по габаритам сам атом в такое количество
 раз,
 Что фантазия, сколь ни была сильна и богата,
 Во столько же раз меньше самой проблемы,
 окружающей нас.
 Сквозь меня, и тебя, и любого, как сквозь
 власяную решётку,
 Свистит пространство, которого нет, как и нас,
 И учёный автор требует уяснить это чётко,
 Чтоб приблизиться к истине,
 странной, как мумии глас.
 Не пойму, как Ничто состоит из чего-то, которое
 Тоже Ничто, и частицы, которых помыслить нельзя,
 Не состоящие, составляют и небо, и горы,
 И конечно -- тебя. Как Ничто составляет тебя?!
 Мы стоим у порога вконец обезумевшей физики,
 Где спутанные патлы Эйнштейна -- последний ответ
 На вопрос, в чём разница
 между максимумом, нулём и мизером,
 И ответ будто бред: этой разницы нет. Её нет.
 На вполне нереальной земле под счастливой звездою,
 Которая тоже не более чем ничто,
 Пустота моя встречается с твоей пустотою,
 Чтоб заняться с тобой пустотой, пустотой, пустотой.
 Я постигаю последнее слово науки,
 Верю учёным, почти просветлённый уже...
 Но ты кладёшь мне на плечи свои тёплые руки,
 Свои плотные плотские руки... И спокойней душе.
 
 
 
 10.
 
 Прощайте все. Нет, я не умираю --
 Ну, разве что для вас. Давайте руки.
 А, нет, не надо рук. Ведь вы же, суки,
 Меня хотели видеть негодяем.
 
 Я был удобен; если нужен -- близок.
 Когда мешался -- усылался дале.
 Все ваши мысли, радости, печали
 Я разделял (продолжить можно список).
 
 Я был лекалом, Эхом, отраженьем.
 Приятным парнем, Настоящим другом.
 В моих глазах не теплилось движенья
 Своих тревог, желаний, грёз, испугов.
 
 Я был никем -- и тем похож на вас.
 И потому так рад уйти сейчас.
 
 
 
 11.
 
 И я во всём увидел суету.
 И замер я, как камень у дороги.
 И днём меня пинали чьи-то ноги,
 А в ночь я созерцал свою звезду.
 Затем меня река тащила к морю.
 Я меньше стал и глаже, и теперь
 Песчиной средь песчин на дне морском
 Лежу, забыв об имени своём,
 Не вспоминая ни о ком, и вскоре
 Могу я стать жемчужиной, и дверь
 В оставленный когда-то мир разверзнут
 Ныряльщик, ювелир и милый твой,
 И вот кулон со мной наденешь ты...
 Я стану сопричиной суеты.
 
 
 
 12.
 
 Цветёт багульник. Пальцами цветок
 Сорву, в ладонях разотру -- и запах
 Тебе в подарок принесу,
 От рук моих неотделимый.
 Держи, любимый.
 Удержи, любимый.
 
 
 
 13.
 
 Научись значить больше, чем улыбка Мисимы.
 Я готов самым сильным быть -- и самым красивым.
 Я готов. Я готов просто быть. Но и ты
 Постарайся хотя бы на что-то пойти.
 
 Понимаю, непросто. Этот выбор свободен.
 Лавров он не пожнёт. Богу он не угоден.
 Но не стоит сдаваться. Я сверну эти горы,
 Если ты ту песчинку подвинешь ногою.
 
 
 
 14.
 
 Лишь смех в глазах его спокойных
 Под лёгким золотом ресниц.
 Ахматова
 Она погибнет. Просто потому,
 Что ты пообещал ей целый мир, и
 Увлёк с улыбкой за собой во тьму,
 Где дал вдохнуть паров своей кумирни.
 
 Она цвела -- и верила тебе.
 И тем была чуть менее желанна...
 Любовь? Скорее, облако с небес,
 А облако любить, пожалуй, странно.
 
 Она была. И даже в этот миг
 Чуть-чуть её осталось где-то в сердце.
 Но ты уже настолько к ней привык,
 Что не отыщешь в прочей пыльной серце.
 
 Она погибнет -- как ждала, в тебе.
 Но много раньше, чем судили боги.
 Чем не цветок, что не прервав твой бег
 Растоптан на обочине дороги.
 
 Её оплачет ветер. Я сплету
 Венок -- пусть он в руках твоих увянет.
 Ты так легко сгубил мою мечту --
 Как будто исполнял небесный танец.
 
 Да, я молчал.. я был заворожён..
 За эту лёгкость всё тебе простится.
 Она погибнет так, как гибнет сон
 Внезапным утром на твоих ресницах.
 
 
 
 15.
 
 Спой мне, пожалуйста, песню свою,
 Тихую песню луны.
 В звуках её я всегда узнаю
 Миг пробужденья весны.
 Слышу печаль, и печали обрыв,
 Слышу надежду и жизнь.
 Спой мне -- и я задремлю, приклонив
 Голову рядом во ржи.
 
 
 
 16.
 
 Рябина, рябина,
 Я мёрзну, я стыну.
 Заморские вина
 Меня не спасут.
 И ты надо мною
 Щебечешь листвою,
 Нас в осени двое,
 Нас ветры несут.
 
 Плывут над землёю
 Туманы и зори,
 И нет им ни горя,
 Ни дела до нас.
 Мы словно чужие --
 И этим сдружились,
 И этим мы живы --
 Коль жизнь нам дана.
 
 Мы зябкие странники
 Между мирами,
 Во что мы играем --
 Неясно самим.
 "Успей в круговерти
 С рожденья до смерти
 Во что-то поверить --
 А там поглядим..."
 
 Ни уз, ни причастий --
 Не в этом ли счастье?
 Не мучат нас страсти,
 Наш холоден взор.
 Свободно читаем
 Вселенские тайны,
 Нетрудно листаем
 Сердца... И в упор
 
 Не видим печали,
 Что всё потеряли,
 Что мир пролетает
 Куда-то сквозь нас.
 Зияем, рябина!
 И в этом причина
 Невнятной кручины
 И зябкости глаз.
 
 От мира до мира
 Багряной и сирой
 Ты выросла лирой,
 И песня твоя
 Пронизана высью
 И мудростью чистой --
 И холодом мглистым
 С границ бытия.
 
 Он сердце мне вынул,
 От мира отринул,
 С тобою, рябина,
 Навеки сковал.
 Бывает, печалюсь,
 Сбежать я пытаюсь --
 И вновь возвращаюсь,
 Как май и листва.
 
 И всё же, рябина,
 Я мёрзну, я стыну.
 Ни любки, ни сына,
 Ни света в окне...
 Но -- что за картина? --
 Клавиром старинным
 Ты плачешь, рябина, --
 Неужто по мне?
 
 
 
 17.
 
 Пёрышко прилетело.
 Голубиное, серое.
 Как лишить себя тела?
 Как придумаю -- сделаю.
 
 Кажется, на рассвете
 Есть момент невесомости...
 Унеси меня, ветер
 От любви и от совести.
 
 
 
 18.
 
 Деревенская лирика: поле, пригорок,
 Огородики, избы, сады.
 Лай собак. До чего ж не похоже на город --
 И похоже тоской на пустырь.
 Воспевай же, поэтец, повыцветший ситец
 Занавесок и платьев. Давно
 Здесь вьетнамских рубашек и джинсов засилье --
 Ну, а ситец остался в кино.
 Воспевай благовеста медовые звоны,
 Вспоминай пенье птиц и рожка.
 Здесь мобильные нынче поют телефоны --
 И тоска, и тоска, и тоска.
 Никуда не податься и некуда деться.
 То в работу уйдёшь, то в запой.
 Деревенская лирика: русское сердце
 С новой русской -- и вечной -- тоской.
 
 
 
 19.
 
 Сильнее апельсинового цвета,
 Сильнее, нежель аромат шафрана,
 Сильнее притяжения планеты
 И всех боеголовок Пакистана,
 Нежней прикосновения восхода,
 Нежней руна в покойной колыбели,
 Нежней "Бордо" ше'сят шестого года
 И гейши в пятизвёздочном борделе,
 Светлей полдневных помыслов младенца,
 Светлее шкуры тигра-альбиноса,
 Светлее, чем душа перерожденца,
 Снега Сибири или лик Безносой,
 Безумней Брейгеля, Дали и Босха,
 Безумней жажды мира во всём мире,
 Безумней гениального, что просто
 И безыскусно всё на свете мирит,
 Отчаянней прыжка без парашюта,
 Отчаянней героев Брета Гарта,
 Отчаянней надежды лилипута
 Иметь детишек ростом по стандарту --
 И искренней молитвы перед казнью,
 Желаний девушки и глаз ребёнка --
 Моя любовь. Мой ежедневный праздник,
 Когда скрывают слёзы смехом звонким...
 
 
 
 20.
 
 Я не могу сказать тебе: "Прощай".
 Поедем вместе. Залезай в седло.
 Не умирай, мой друг, не умирай.
 Коню двоих снести не тяжело.
 Мы вырастем -- и будем воевать.
 Взнуздаем неигрушечных коней.
 Но часто вместе будем вспоминать
 Мальчишеские игры прежних дней...
 Игги Поп.
 Он говорил, мне трудно быть другим,
 И упрекал, мне сотни бед пророча,
 Что я не с ним, что в целом нелюдим,
 Что слишком часто ставлю многоточье...
 И он был прав. Пожалуй, он был прав.
 С годами маска крепко прилипает.
 Я заплутал в стране дремучих трав,
 И вовремя ль нашёл себя -- кто знает...
 Я стал собой. Я стал самим собой.
 Никем другим мне не бывать отныне.
 Я музыкант, писатель, голубой
 И завсегдатай телефонных линий.
 Мне нет нужды таить концовки фраз.
 Я каждому гляжу в глаза без страха.
 Теперь с моим созвучен божий глас,
 И сердце гордо бьётся под рубахой.
 И я иду -- свободный -- боже мой!
 Из-за угла стреляет чья-то совесть.
 Я так хотел попасть скорей домой...
 Я так хотел скорей закончить повесть.
 И кто сквозь морок шепчет: "Друг, держись!" -- ?
 Как объяснить ему, что жизнь --
 непрочна,
 И точка там, где кто-то начал жизнь,
 Во много раз страшнее многоточья...
 
 
 
 21.
 
 Спят Благим воздвигнутые горы.
 Ни жилья, ни следа человека.
 В небе догорают метеоры
 И, шипя, ложаться в лоно снега.
 Утро будет свежим и морозным;
 Солнцу бляхой медною качаться.
 С кем ты говорил сегодня, Космос?
 До кого пытался достучаться?
 
 
 
 22.
 
 Фотоплёнка отпечатана не будет.
 Там на каждом кадре -- взгляд твой, полный счастья.
 Спрячу в книгах, в самой дальней-пыльной груде,
 Чтобы больше никогда не возвращаться.
 
 Спрячу память под томиной Апулея,
 Спрячу боль под кирпичом Аристофана.
 А отчаяние -- заложу в "Медее",
 Что вполне закономерно.. и желанно.
 
 Скину в Филдинга случайности смешные,
 Полуссоры на бегу и примиренья.
 Де Лакло поглотит помыслы шальные,
 Игры ревности и сладкий яд сомненья.
 
 Спрячу в Пушкина счастливые надежды,
 А в Жуковского -- миноры ожиданья.
 Как я счастлив был читать всё это прежде!
 Как хочу теперь я это всё оставить!
 
 Так что -- всё! Теперь свободен. Выйду в город.
 Всё заброшено, забыто,.. ну,.. не знаю.
 Я боюсь, что очень скоро, слишком скоро
 Я заложенное вновь.. перечитаю.
 
 Жизнь расстроит -- покажу старухе фигу.
 Кое-в-чём навек остался я ребёнком.
 Может, даже очень скоро в тех же книгах
 Я другую буду прятать фотоплёнку.
 
 
 
 23.
 
 Философия
 Кто бы ни встретился вам на пути,
 тотчас же его умертвите: повстречав
 будду, убейте будду; повстречав пат-
 риарха, убейте патриарха; повстречав
 своих родителей, убейте своих роди-
 телей; повстречав своих родственни-
 ков, убейте своих родственников; и
 вы обретёте освобождение.
 Риндзай.
 
 Никого. Никого. В целом мире теперь никого.
 А теперь нет и мира нигде. Это фокус, наверно.
 Все разрушены формы в потугах найти божество --
 Или просто от не-божества, от границ и от меры
 Удалиться в безмерное. Освободиться. Бежать.
 Никаких "позади" и "вдали" за собой не оставить.
 Как-то странно подобное натрезво воображать.
 Мог бы для облегченья хотя бы поллитру поставить.
 
 
 
 24.
 
 Вот я опять чего-то не успел.
 Растратил время, и на что -- не вспомнить.
 День пролетел, и в окнах потемнел
 Чего-то ждущий мир. Луною полной,
 Как совереном, манит из окна.
 И завтра -- неохота вспоминать! --
 
 Все те, кто от меня чего-то ждёт,
 Проявят любопытство и вниманье:
 Как у меня дела? как мой отчёт?
 Где результаты моего старанья?
 Возможно, потому мой грустен взгляд,
 Что издавна мне имя -- результат.
 
 Ну, что ж. Бессонной ночи слышен шаг.
 И я зачем-то в монитор вперяюсь.
 И вроде всё как надо. Что не так?
 По-моему, я для себя стараюсь.
 Точнее, не стараюсь. Мне давно
 Всё скучно, параллельно, всё равно.
 
 И вроде не Онегин, не Гарольд,
 Не Гамлет, не Обломов, даже странно.
 Сходить в кино? Я не хочу в кино.
 Завесть роман? Я не хочу романа.
 Хочу лишь -- всё безумней, всё сильней --
 Чтоб этот мир не помнил обо мне.
 
 Я жажду быть никем. Хочу не быть.
 Вполне закономерное желанье.
 Мне что-то сделать, что-то посетить
 И с кем-то пообщаться -- наказанье.
 Ведь каждый от тебя чего-то ждёт,
 Глядит в глаза, заглядывает в рот,
 
 Напоминает, упрекает, снова
 Торопит -- и пытается понять...
 И даже в гроб не скроешься сосновый --
 Достанут, как два пальца обоссать.
 И эти мысли в завершенье дня
 Приходят -- и не радуют меня...
 
 
 
 25.
 
 Бэк-вокалом для господа Бога
 Я б хотел подработать немного.
 Наблюдал у него на закорках...
 Свой бы создал мирок на задворках.
 Конкуренции он не потерпит.
 Отлучит от себя -- и бессмертным
 Стану я без надежды на Небо.
 Это тоже неплохо!
 О-хо-хо...
 
 
 
 26.
 
 Три перекрёстка до дома.
 Цепкие ветки дворов.
 Это скучнейший из зримых миров:
 Ни маяка, ни парома,
 Небо беззвёздно и сиро,
 В сумерках плачет капель.
 Где же январская стыль и метель?
 Что же не так с этим миром?
 Фарами плащ мой шмоная,
 Плещутся в лужах авто.
 Боже, куда они все уезжают?
 Где они будут потом?
 Кажется, всё, что я вижу,
 Падает мерно во тьму.
 Падает мерно всё ниже и ниже --
 
 Здесь я живу.
 
 
 
 27.
 
 Зима. Зима. Зима, зима,.. Зима.
 Забытая, холодная, пустая.
 Ей так несложно душу занимать,
 Следы в снегу и муть в окне читая.
 Мне, право, уж неважно, что читать.
 
 
 
 28.
 
 Под Новый год сердца становятся щедрей,
 Таков закон. Я свято чту законы.
 Я снова поздравляю дорогих людей,
 Припомнив адреса и телефоны.
 Пишу и говорю наивные слова,
 Ошалеваю в поисках подарков.
 От милой суеты кружится голова.
 Всё хочется успеть. Не стоит забывать:
 Бывают и приятные запарки...
 
 Под Новый год сердца становятся нежней:
 Так плыли в старину на ёлках свечи.
 И смотрят Козерог, Стрелец и Водолей
 С улыбкой на людей, и время лечит...
 И я опять стою на краешке мечты,
 Благословляя всех, кто был мне дорог.
 Грешно, что с высоты... А впрочем, мир застыл,
 Ему не до меня. Он жжёт мои мосты
 И греет руки, будто у конфорок...
 
 Под Новый год в сердца приходит блудный чад
 Благорасположенья к человеку.
 И ходики стократ умильнее стучат --
 И вроде можно дважды в ту же реку...
 Пусть я не обманусь -- но даже мне теплей,
 Я тоже впал в благорасположенье...
 И я желаю всем идти судьбой своей,
 С улыбкой принимать дарованое ей
 И радоваться каждому мгновенью.
 
 Я отпускаю всё, что было и прошло:
 И мне уже пора б освободиться.
 Дышу, чтоб отогреть замёрзшее стекло:
 Там, за стеклом, по краю ходит птица.
 И пусть она едва ли завтрашнего дня --
 Но эта птица здесь, сейчас и рядом.
 А значит, в этот миг на свете у меня
 Нет ближе никого, и я готов принять
 Её шаги как честную награду.
 
 Под Новый год сердца... А, хватит о сердцах!
 Вновь что-то начинается с начала...
 И что-то ждёт меня, удача или крах.
 А что -- тут и цыганка б не сказала.
 За дверью Новый год -- и выводок гостей...
 Я прав: звонок. А стол накрыт на четверть...
 И странно: отчего мне стало веселей?
 (Под Новый год сердца становятся теплей.)
 (И у меня -- коль быть с собою честным.)
 
 
 
 29.
 
 Если ты не помнишь обо мне,
 Мне не стоит возвращаться в мае.
 Да и никогда. Трясясь в трамвае,
 Звоном проплываю в тишине
 Сонных переулков и развилок.
 Провожу ревизию потерь.
 Злое солнце больно бьёт в затылок.
 Вот и смерть. Я не вернусь, обылок
 Для тебя давно прошедших дней.
 Странно б, если так бы всё и было.
 Глупо б, если так бы всё и было.
 Вот о чём я думаю теперь.
 
 Если ты не помнишь -- голос мой
 Без лица и имени блуждает
 отзвуком досадным над тобой
 И тревожит. Ну, к чему? Бог знает.
 Может, он украден у меня
 Демонами полночи безумной --
 И теперь живу вполне бесшумный --
 Не смеясь, не плача, не кляня...
 Просыпаюсь. Выхожу с собакой.
 Завтракаю -- и до трёх в делах.
 Там -- опять еда. Прогулка. Там уж
 Глядь -- и вечер... Видишь, в двух словах
 Изложить меня довольно просто...
 Слишком просто. Можно и смолчать.
 Словно -- нет меня. И кто вернётся,
 Если некого уж возвращать?
 Так заметка на полях замнётся
 И сотрётся...
 просто...
 если б знать...
 
 
 
 30.
 
 Драматизируй. Кажется тебе,
 Что это чересчур, что зло, что пошло?
 Что ж, обозлись, опошлись, огрубей --
 Но будь собой -- и примирись же с прошлым!
 Кричи. Ломай. Но -- принимай себя
 Кричащим и ломающим. Не бойся.
 Ты будешь падать -- поддержу тебя.
 Тебя. А за других не беспокойся.
 
 
 
 31.
 Пустыня
 
 Ящерка, уснувшая на камне.
 Время -- от тебя до горизонта.
 Счастливы ли будем, когда канем
 В рыжие пустыни Аризоны?
 Будем ли читать мы в тракте Млечном
 Сказки Линдгрен, Янссон и Родарри?
 Сможет ли нас успокоить вечность?
 Если нет -- то чем взамен одарит?
 Слышишь -- ветер иссекает скалы,
 По губам вытачивая флейту.
 А покамест я тебе, пожалуй,
 Сам сыграю на своей жалейке.
 Песня растечётся по пустыне --
 Не напоит, лишь раздразнит... Ранит...
 Может, друг для друга мы отныне
 Просто сбой в компьютерной программе.
 Мы бежим по сказке -- Ганс и Гретель,
 Только крошек нету и в помине.
 Здесь поют пески, койот и ветер.
 Здесь молчит реальность: здесь пустыня.
 Это данность. Не сопротивляйся.
 Бога не обставит даже Крамник.
 Посмотри, как я с собой согласен --
 Ящерка, уснувшая на камне.
 Путь велик. Ты многое отринешь.
 Главное -- понять свою природу.
 Просто подари себе пустыню.
 Просто подари себе свободу.
 
 
 
 32.
 Песенка Dido
 
 Если ты увидишь это море --
 Ты снова станешь им.
 Я забудусь фразой в разговоре
 В десять с небольшим...
 Мне приснится Корсика и ленты
 В волосах Весны.
 Я зову тебя, но это
 Только сны, это только сны...
 
 Мертвецы зализывают раны,
 Чтоб выглядеть милей.
 Твой волшебный дом достроят краны
 Через пару дней.
 И на вкус пастилкой "Септолетте"
 Леденец луны.
 Я зову тебя, но это
 Только сны, это только сны...
 
 Только ключ в замке покажет ясно,
 Что я тебя люблю.
 Мрачный продавец игрушек мягких
 Торгует на углу.
 Сумерки раскидывают сети --
 И город бьётся в них.
 Я зову тебя, но это
 Только крик, это только крик...
 
 Три бокала минус откровенность,
 Гитара и слова.
 Раньше для меня имела ценность
 Пахучая трава.
 Угощу бродягу сигаретой
 И не порву струны.
 Слышишь, я молчу... но это
 Только сны, это только сны.
 
 
 
 33.
 
 Роза в моей пустыне --
 Танец багровых линий.
 Ночью ложится иней,
 К утру цветы мертвы.
 Я написал бы синим
 Это письмо к Марине --
 Но только чёрный ныне
 Нравится мне, увы.
 
 Рвутся слова из клетки --
 Раненые левретки.
 Я не хотел быть едким,
 Сея романс в сердца.
 Только в моих заметках
 Добрые мысли редки.
 На ночь я пью таблетки,
 Чтобы не спасть с лица.
 
 Деве огневолосой
 Плёл я слова и косы.
 Глупо такой занозой
 В сердце гордиться мне..
 И не сочтите позой,
 Что я увлёкся розой.
 Лучше б увлёкся прозой --
 И утонул в вине.
 
 Впрочем, сказать по чести,
 Всяк на желанном месте.
 Так я пропал без вести
 В чёрных её очах.
 Так, в этой глупой песне
 Всё про неё, хоть тресни, --
 Значит, вполне уместно
 Мне уже замолчать.
 
 
 
 34.
 
 "Убить его мало!" --
 Сказала она --
 И тут же достала
 Большую грана...
 
 
 
 35.
 
 Спой мне. Голос неважен и слух.
 Просто спой, что лежит на душе.
 Спой забытые лица старух,
 Что, наверное, сгнили уже,
 Спой мне прошлое дедов своих,
 То, в котором бывать не пришлось.
 Пусть напев будет грустен и тих.
 Пусть покажется -- сердце зашлось.
 Чтоб воскрес этот запах земли,
 Жёлтый луч на дощаном полу...
 Чтобы с песнею жницы прошли --
 И телёнок захныкал в углу.
 Чтоб пахнуло краюхой ржаной --
 И обаяла тёплая грусть.
 Чтоб отцы воротились домой --
 В орденах ли, в раненьях -- но пусть!
 Спой мне зябкий над крышами дым
 И бортанье застольных ковшей.
 Спой мне. Или давай помолчим.
 Или я -- не молчится душе.
 Или даже одну на двоих --
 Ту, где любо до дьявола жить.
 Этот вечер так долог и тих.
 Уложи меня спать, уложи.
 
 
 
 36.
 
 Не время для заклинаний.
 Магические шары
 Потребнее в кегельбане,
 Где пиво и шум игры.
 Мечи застеклят в музеях,
 А песни -- переплетут,
 А доблестью ротозеи
 Безбашенность нарекут,
 Обрушатся сами башни,
 Их остовы скроют мхи.
 Мы, Мерлин, с тобой вчерашни.
 Мы всем смешны и дики.
 Зачем мы с тобою живы?
 Или на вечность в обмен
 Обречены служить мы
 Свидетелями перемен?
 Худшего нет проклятья!
 Нам бы озлиться -- но
 Мудрости восприятья
 Учит подчас оно.
 Да, мы почти бесстрастны.
 Ирония наш удел.
 Да, мы с тобой безвластны.
 Впрочем, я так хотел.
 Зрители смены кадров
 В кинематографе эр --
 Мы научились падать,
 Не предавая вер.
 Мы не прельстимся сомненьем,
 Мы созерцаем так.
 Верно: уединения
 Лучше искать в веках.
 Мы тихо пройдём сквозь нынче,
 И камешка не толкнув.
 Мир до сих пор развинчен.
 (Гамлет, ты зря уснул!)
 И, глядя в лицо эпохе
 (Кокетка давно стара),
 Мы перекусим неплохо
 И тронемся со двора.
 И будет тост на прощанье --
 Покуда день не погас --
 За последнее заклинанье,
 Что каликами сделало нас.
 
 
 
 37.
 
 Если это так просто -- быть рядом,
 Если это так просто -- быть сильным,
 Если это так просто -- быть смелым --
 Будь, я очень тебя прошу.
 Даже если твой выбор несладок,
 Даже если почти непосилен,
 Даже если шаги неумелы --
 Просто будь, а я поддержу.
 Эта маска циничного смеха,
 Эта маска прожжёной злости,
 Эта маска отсутствия веры --
 Я давно уж гляжу сквозь них.
 И я слышу доброе эхо.
 И я вижу надежды россыпь.
 И я чувствую жар от сердца.
 Я в них верю. Не обмани.
 
 
 
 38.
 
 Когда твоя дочь рисует
 Путника на мосту,
 Ты должен чётко осознавать,
 Что стены её гнетут.
 Когда твоя дочь рисует
 Коня и поле в цвету,
 Ты должен вовремя осознать,
 Что видишь её мечту.
 Когда твоя дочь рисует
 Принца с принцессою у алтаря,
 Ясно, что смутные грёзы о свадьбе
 В девочке говорят.
 Когда твоя дочь не рисует --
 Может быть, несколько лет --
 Пора себе признаваться,
 Что девочки больше нет.
 
 
 
 39.
 Этюд
 
 Мне снился лес: рассеян влагой свет,
 Стволы деревьев как слоновьи ноги,
 А я так мал -- без кепки вряд ли метр.
 Стою как перст середь лесной дороги.
 И лес знаком -- гулял мальчишкой в нём --
 И тишина, и предвкушенье сказки,
 И смутная тревога ни о чём,
 И, кажется, что смазаны все краски,
 И в этих красках -- тёмный силуэт
 Навстречу мчится, разрастаясь в лося.
 Я съёживаюсь -- он всё ближе! нет!
 Он надо мной рога свои заносит,
 Его дыханье горячо -- и вдруг
 Отцовский голос слышится: "Не бойся.
 Он добрый", -- надо мною дышит друг --
 И я ладонью робко глажу лося.
 И мир сияет, напоён дождём,
 И этот сон сияет мне из детства:
 Счастливые, мы по лесу идём,
 И под лосиной шкурой бьётся сердце.
 
 
 
 40.
 SMS
 
 Надгробие. "Он гнался за мечтой".
 Простая эпитафия -- и верная.
 Под камнем тот, кто был тобой и мной --
 Да и другими многими, наверное.
 Как умер? Не вписался в поворот?
 Быть может, выстрел? Передозировка?
 А может, брал он что попало в рот?
 В горах на спуске порвалась верёвка?
 Перебежал шоссе на красный свет?
 Точнее, не перебежал... Не знаю.
 Стою в раздумье. Шлю тебе привет:
 "Погоня за мечтою убивает".
 
 
 
 41.
 
 Так странно думать, глядя в потолок,
 Что где-то под таким же потолком
 Лежит твой друг, и сон его глубок,
 А ты не спишь и думаешь о нём.
 Что разделяет вас? Один звонок.
 И то, что ночь. И два часа пути.
 Но вот что важно: ты не одинок.
 Ну, хочешь -- позвони и разбуди.
 
 
 
 42.
 
 Робкий стеклярус на тонком запястье --
 Полунамёк на оковы и счастье.
 Чей-то подарок ли, времени ль трата --
 Переливаясь, глядит виновато
 Сотнями бусин, изловленных нитью.
 "Я -- это я.. Это я.. извините".
 
 Тонкою нитью, на струйку похожей,
 Это течёт Достоевский по коже,
 Песнею песней, печалью печалей
 Ты полувзглядом на взгляд отвечаешь.
 Я улыбаюсь. Я верю. Я рядом.
 Я так хочу, чтобы всё-таки взглядом,
 Чтобы в тебе раздалось ниоткуда:
 "Я -- это я! Посмотрите! Я чудо!"
 
 
 
 43.
 
 Мы уедем далеко
 В поисках любви.
 Погрозит нам вслед клюкой
 Городок Догвилль.
 Будет день и будет хлеб.
 Будет путь и сон.
 Ночью в помощь нам Эреб,
 Утром -- Аполлон.
 Будем мы смотреть в глаза
 Встречникам своим,
 Будут станы как лоза,
 Как дубы ***.
 Будет небо на плечах
 Лёгкое, как шёлк.
 Можем выехать сейчас.
 Будет хорошо.
 
 
 
 44.
 
 Чего хочу -- не знаю,
 Что знаю -- не хочу.
 На всё меня ломает,
 Аж совестно чуть-чуть.
 Хотят красы уроды,
 Скупцов рубли влекут --
 А я хочу свободы --
 Но что она за фрукт?
 Хочу взлететь как птица --
 Мешает тело мне.
 Желаю вновь родиться --
 А смерть смеётся: "Нет!"
 Я вечно несвободен
 Несбытностью мечты
 О разуме в народе,
 Который я и ты.
 От имени и денег,
 От своего пупка
 Мне нет освобожденья --
 По крайности, пока.
 Да, быть весьма умильно
 Свободным от всего,
 Имея всё, и сильно
 Не жаждя ничего.
 Прозападные взгляды?
 Смотря как посмотреть.
 Чтоб быть свободным, надо
 Иметь, иметь, иметь --
 И ёжик разумеет!
 Но хочется спросить:
 Лишь тем, кто всё имеет,
 Мир разрешает быть?
 И тут Восток с улыбкой
 Безмолвно возразит:
 Мол, где-то тут ошибка,
 Ты гонишь, паразит!
 И в бездну философий
 Кунаюсь с головой,
 А мастер дзен и суфий
 Хохочут надо мной.
 Убить бы их, уродов! --
 Да не до них теперь.
 Как хочется свободы! --
 Но что она за зверь?
 Была бы дар бесценный
 Мне встреча с чудаком,
 Что в рабстве у Вселенной.
 Я б стал его рабом.
 Но вот беда: такого
 На свете, видно нет.
 Пойду искать другого
 Пути -- а впрочем, нет.
 Зачем идти? Ломает.
 К тому же, я и так
 Чего хочу, не знаю,
 А с виду не дурак!
 Пускай другие ходют,
 А я останусь тут.
 И мысли о свободе
 Мне колыбель сплетут.
 
 
 
 45.
 
 "Устал я от вас," -- сказал он
 И лёг на морской песок.
 Померкли глаза опалом
 И голос его умолк.
 И в благоговеньи жутком,
 Торжественно и черно
 Смотрели чужие
 В глаза неживые --
 И было им совестно.
 
 В безмолвьи глухом и голом
 Стояли они -- и вдруг
 Раздался весёлый голос,
 Вселяя в сердца испуг --
 И страх -- и тоску -- и ужас --
 Он просто вопрос задал:
 "Не отверзший глаз,
 Устал ты от нас --
 А от себя не устал?"
 
 Тянулась минута жилой,
 Изломанный трясся свет --
 И голос -- из мёртвого -- жизни,
 Которой, все верили, нет...
 Тот голос, глухой и скорбный,
 От слова к другому гас:
 "Я долго был мёртвый,
 Словами затёртый --
 Пока я не умер в вас".
 
 И снова всё стало тихо,
 Хоть был не в вопрос ответ.
 И голос весёлый лихо
 Разок хохотнул -- и нет.
 И долго стояли у мола --
 И невдомёк было им,
 Что голос весёлый
 И мертвенно квёлый
 Голосом были одним.
 
 
 
 46.
 
 Занавес опускается --
 Пьеса спускается в зал.
 Ничего не кончается.
 В репликах -- тот же накал,
 В жестах всё та же пластика,
 В позах всё та же дрожь.
 Вся эта жизнь -- игра стиха.
 И не говори, что живёшь.
 Лучше живи, как пишется.
 Вот реквизит, вот грим.
 Там, вдалеке, колышется --
 Занавес или дым?
 Всё, что тебе описано,
 С нежностью отыграй --
 И опади афишами
 (Если безвестность -- Рай).
 Но в этом видеть чёрное
 Не торопись, певец!
 Стукнуть ли в гримуборную
 С розами наперевес?
 Да, увядают, но пока
 Свежи -- прекрасней нет...
 Да будет жизнь твоя ярка
 Так же, как их букет,
 Да будет жизнь твоя щедра --
 И да закончится в срок.
 В пьесе, что нам суждено играть,
 Лишних не надо строк.
 Сколько уж их развенчано,
 Чья память славы длинней...
 Я не желаю вечности
 Ни тебе и ни мне.
 
 
 
 47.
 
 Ни свободы нет, ни предопределения.
 Это выдумка, с которой проще жить.
 И нужна она, чтоб глупые сомнения
 Так, как нам сегодня нужно, разрешить.
 Назови судьбою всё, над чем не властвуешь,
 И свободой всё, что есть в твоих руках --
 И тогда они тебя, пока ты странствуешь,
 Не оставят ни в беде, ни в дураках.
 
 
 
 48.
 
 Пусть всё будет так, как будет.
 Не тасуй колоду лишний раз.
 Кто поверит, кто полюбит --
 Ну, а кто и скроется из глаз.
 Делай только то, что сделать
 Можешь ты, а более никто.
 "Будь что будет!" -- вот где смелость
 Перед шагом в вечное Ничто.
 
 
 
 
 49.
 Твоё лицо, плывущее в дыму
 Воображения/ шаги за дверью/
 Из тьмы рождения шаги во тьму/
 Не знаю, почему, чему теперь я
 Ток жизни посвящаю/ я живу/
 Во мне живут твои глаза/ я помню/
 Твои глаза -- зелёные/ зовут/
 Нет, карие глаза/ и глаз столь тёмных,
 Столь тёмных, как твои, когда меня
 Ты любишь, я не видел, я не видел/
 Овидий -- он бы мог меня понять/
 Уж он-то был знаток любви -- Овидий/
 И, ощущая вновь себя ослом,
 Я странствую по грёзам и Элладе/
 Твоё лицо/ грядущее в былом/
 Со мной/ как говорят, "в простом окладе"/
 Я странствую./ Ты ждёшь./ Ты ждёшь?/ Мои
 Метаморфозы/ Путь/ Сансара/ песни/ --
 Не более чем гимн моей любви --
 Не более песчинки, хоть ты тресни.../
 Я заблуждаюсь/ верую/ иму
 И срам и грех и крылья и паденье/
 Твоё лицо, плывущее в дыму,
 Цветёт во мне эпохой Возрожденья/
 И сам я у себя не отниму
 Отравленного этого цветенья,
 Роднясь ему
 Доверием сомненья.
 Роднясь ему.
 
 
 
 50.
 
 О-хо-хо... Прощай, свобода!
 Я просчитан до конца:
 В каждой жизни значу что-то,
 Пленник своего лица...
 
 Лягу спать -- приснится: в поле
 Мнёт траву, счастливый, тот,
 От которого (вот доля!)
 Ничего никто не ждёт.
 
 Он не пешка этой драмы;
 Не обязан никому,
 Вольно топчет в поле травы...
 Только холодно ему.
 
 День за днём на нитку нижет
 Мой небесный друг. Опять
 Я свою свободу вижу
 В несвободе от тебя.
 
 Тихо небо надо мною,
 Тянет руки ввысь костёр.
 Колыхание лесное --
 Чей-то робкий разговор.
 
 Я лежу. Трава щебечет
 На ушко мне тайну тайн.
 Я смотрю, как кружит кречет:
 "Не спеши, не улетай!"
 
 Я не помню и не знаю
 Никого и ничего.
 Миг пройдёт -- и я растаю
 От дыханья твоего.