бродский

Человека можно
лишить крова,
осудить законно,
огибая право,
оплевать душу
человека-слова
и изгнать за то,
что он не по нраву,

разлучив с родиной,
разлучить с сыном,
попытаться слово
запереть в банке;
измерить талант
вершком и аршином
и сказать, что он
не достоин франка.

Но Родина там,
где ты родился,
никто изменить
это не в праве.
В изгнании будучи,
он возвратился
к народу, к его
запоздалой славе,

к сыну, что
получил посланье —
«Одиссей Телемаху» —
слова — не вещи,
они разбивают
все испытанья,
как орех свою
скорлупу о клещи.

Он вернулся туда,
откуда начал
Уллисом в Итаку,
сквозь годы, с визой,
которую он
получил, как сдачу
за стихи, что писал
на краю карниза.

Как будто хотел
в сказку — Запад,
Тесеем покинул
ходы лабиринта,
оставив жертвы
в когтистых лапах
советских чудищ,
в желудках сытых.

Подумаешь, личная
цель приватна…
Подумаешь, мне
разбираться что ли…
Осудим, чтобы
другим не повадно…
От греха подальше,
дабы быть на воле…

Наш закон абсурдный
судьбы коробит.
Теперь, конечно,
время другое.
Ему жал руку
великий Нобель,
теперь не страшно
любить изгоя.

2007 год