Странные сказки

ДОБРАЯ КОЛЫБЕЛЬНАЯ СКАЗКА ПРО ГОЛОДНОГО ЛЮДОЕДА

Здравствуй, дружок!
Я расскажу тебе удивительные вещи, которые удивят тебя удивительным образом потому, что они поразят твоё воображение.
Жил-был людоед, который питался человеческими жертвами потому, что он ел настоящих людей из плоти и крови. А ещё был охотник, который стрелял дичь рукою своей при помощи меткости необыкновенной для нормальных людей, которые никогда не охотятся потому, что не умеют этого делать, а занимаются другими заботами.
А ещё была девочка настоящая маленькая, из детей, которые ещё не выросли, а уже балуются.
 И вообще, таких девочек пруд пруди, и охотников за дичью, которую надо поймать или подстрелить, - тоже немало, а вот людоед был один на всех, и все его уважали за то, что он был единственный.
Он жил в каменном доме из настоящего камня, добытого для постройки таких домов. Людоед гордился своим домом, который был у него. В доме у него жил кот, который ловил мышей, потому что любил этим заниматься. А ещё жили у людоеда в доме мыши, которые любили играть с котом в кошки-мышки и убегали от него в свои противные норки, потому что там можно было спрятаться от страшного кота, и он никогда не мог поймать их до конца, а всё время промахивался.
Однажды, захотел людоед покушать и сразу проголодался сильно-сильно, а ещё надоел ему кот – вечно голодный, которому ни разу не удалось догнать мышей, и потому непонятно: чем он питается, то есть, что же он ест на самом деле? И у людоеда давно уже не было людей из настоящего человеческого мяса, чтобы можно было их хорошенько покушать, пока они не съедятся полностью.
Посмотрел людоед голодными глазами на пустой стол, заглянул в холодильник, где было пусто потому, что там он всё-всё уже съел так давно, что даже не помнил ничего такого и как это выглядит вообще. И накинулся людоед на кота, но не потому, что хотел его съесть, ведь у кота была справка о том, что он кот настоящий, неподдельный, которого каждая мышь знает в лицо. Но людоед всё равно на него накинулся и неприятным голосом попросил сходить на улицу позвать кого-нибудь из настоящих вкусных людей потому, что в доме нечего есть, а кушать хочется ужасно. Коту не хотелось никуда идти, и поэтому он пошёл не сразу, но на третий день, когда людоед ему совсем уже надоел, а все мыши заткнули уши ватой и легли спать пораньше, вот тогда кот всё-таки куда-то ушёл из дома
Людоед сел у окошечка, чтобы в него смотреть потому, что из окошечка всегда можно что-нибудь увидеть, если на улице ещё светло, а когда темно, то там светят звёзды или совсем страшно потому, что шумит ветер, а никого не видно.
Но кот всё не возвращался, и в окошечко не было видно, как он идёт домой. Только одна маленькая девочка каждое утро дразнила людоеда и говорила, что кот больше никогда не вернётся к нему потому, что он обиделся потому, что людоед ему надоел потому, что дома скучно сидеть, а на улице всегда можно поиграть с маленькими умными девочками, так ему и надо – мало шоколада… А сама она близко к окошечку не подходила, и людоед никак не мог её схватить.
Так она дразнила его долго-долго, а потом ушла к бабушке за пирожками, где её проглотил волк, чуть не подавился, бедный. Бабушка по утрам помогала соседке печь пирожки, и часто просила волка сторожить домик, пока она не вернётся. Когда волк проглотил девочку ему сразу стало так грустно, что он заболел. Но волка тут же спасли смелые охотники. Особенно один охотник – самый смелый, я про него рассказывал, чуть не забыл, ты знаешь, как быстро всё забывается…
Охотник выманил девочку из волка запахом свежих бабушкиных пирожков, которые ему дала бабушка, потому что всегда давала смелому охотнику в дорогу вкусные горячие пирожки с картошкой, морковкой и капустой, а они всегда так вкусно пахнут: ни одна девочка не устоит, обязательно попросит: «Жадина-говядина, дай откусить!»
Вылезла девочка из волка , заплакала и сказала, что больше так не будет, а потом попросила смелого охотника помочь одному людоеду, от которого ушел кот потому, что бросил его, голодного, дома без еды с мышами и пустым холодильником, и как ему теперь жить, а ведь его когда-то все уважали..
Подошёл смелый охотник к дому, долго звонил в дверь, потом стучался и даже бросал камешки в окошечко, но дверь не открылась, потому что дома уже никого не было, а мыши сначала напрыгались, а потом уснули с ватой в ушах и ничего не слышали.
Наконец-то одна мышка кое-как случайно проснулась, увидела охотника и протянула ему через окошечко записку, в которой было написано, что людоед ушёл искать своего кота, чтобы попросить у него прощения и вернуть домой, а то дома одному совсем скучно, а в гости никто не приходит. А ещё там было написано, что он больше не будет есть людей, и даже зайчиков не будет кушать, и вообще никого, а будет теперь ходить в гости, и пусть его в гостях угощают чем хотят, пока он не уйдёт домой. А домой он без кота не уйдёт потому, что таких котов нет ни у кого в мире, и зря он его обидел.
Охотник всё понял, вернулся обратно и рассказал мне эту историю. А я её – тебе. Спокойной ночи, дружок. А если ты опять не уснёшь, то я просто не знаю, что сейчас с тобой сделаю!!!! Ты мне уже всю душу вымотал. Я сейчас позвоню одному дядьке по имени Григорий Остер, он тебе тут такое прочитает, такое устроит, такое закатит, я вот посмотрю: как ты тогда отвертишься - вообще не уснешь по-человечески никогда, ты меня понял, маленький вредный дружочек?!!… Спи, я сказаааал!!!!!!!!
И БЫЛА МЫШЬ…
(сказка на ночь)
И была мышь. И звалась она слоновою. И были слоны. И звались они мышиными. Огромные-преогромные, неторопливые такие. Чуть больше мыши.
День восьмой.
В те времена в неделе восемь дней было… Как соберутся мышиные слоны посреди озера, как налетят да начнут крякать: хоть уши под подушку складывай! А по берегу слоновая мышь бродит, лапки потирает. Мышам слоновым доверья нет. Не даром они по деревьям ночью лазают и кричат по-дикому, глазищи выпучив. Нагловатый народец, вечно что-нибудь замышляет, пока простые мышиные слоны крякают посреди озёр да гнездятся в камышах.
Прибежал тут к ним как-то мух перепончатый. Уж как он добрался – никто не видел, и шепчет мух страшным голосом: «Берегитесь, слоны! Берегитесь! Ох, нехорошее что-то будет!»
А слоновая мышь на дерево забралась, с ветки свесилась и зреет. Весь день она зрела, а ночью, когда луна поднялась над водой, и ветерок подул, вдруг разлетелась во все стороны. Поднялась она тучей над озёрами да как прыгнет на всех мышиных слонов сразу! Такой переполох начался: вы бы видели! Слоны визжат, отбиваются. А мышь хохочет не по-доброму и не отпускает бедненьких слоников, не даёт им в траве укрыться или под воду нырнуть. Хорошо, что ёжик шестикрылый мимо проходил. Он-то и спас мышиных слонов. Повернулся ёжик к слоновьей мыши спиной и давай её своими хвостами шлёпать. Отшлёпал он проказницу и дальше потрынькал. Пока слоновая мышь отвлекалась на ёжика, все мышиные слоны поразлетелись и сидят по кусточкам, не пикнут даже…
Угомонилась слоновая мышь, спать улеглась в дремучих кустах, а глазом-то по сторонам всё равно иногда зыркает. Для порядка. А слоны мышиные не очень-то и испугались: полчаса не прошло, как они опять закрякали в разных местах. Но, уже, конечно, потише. После одиннадцати часов ведь громко-то и нельзя. Спят же все.
Вон, даже мух перепончатый, и тот – похрапывает в своём логове. И даже шестикрылые ёжики – собрались возле книжки, сказки на ночь читают. А как дослушают до конца, сразу глазки закроют и полетят сон догонять, в котором про восьмой день ещё много чего интересного увидеть можно. Айда, и мы с тобой за ёжиками скорей-скорей...
ВОСЬМОЙ ДЕНЬ
К восьмому дню недели заколосилась слоновая мышь. Раздольно, широко пошла! Слоны мышиные жужжат над ней, так и радуются: «Ку-вырк! Ку-вырк!» Взошла мышь слоновая над полями да над лесами. Да и над горами взошла бы она, то есть почти уже.
Но как раз тут вжикнуло что-то по-над ухом её островерхим, закоулистым, - будто эхо осеннее разнеслось, подзинькивая. И заненастилось. И кругом пошло, по древесам небесным растекаясь. Заколготились в мышиной головушке мысли странные, непонятные. Совестью запахло вокруг – о делах её прежних, неправедных…
Спешились мышиные слоны, по углам распряглись и хлынули, забурлили возле мыши-то слоновой. А та уже едва вздрагивает: по бочинам ажно свистунчики кудрявятся. Прыгают свистунчики, шебуршат ножонками, мышь родную щекочут.
Захохотала сова пучеглазая, по кусточкам проламываясь, к мыши слоновой подбираючись: трёх или даже четырёх мышиных слонов, не глядя, насмерть почти затоптала пока добрела. Вот уж и впрямь верно говорят: охота пуще неволи! Запыхалась, дышит тяжело, а от своего не отступает. «Ну, что, слоновая? Доигралася?» - говорит ей пучеглазое чудище, а само лает озорно так.
Закручинилась мышь слоновая. А куда деваться-то? И полезла она сама прямо в пасть чудищу лесному ненасытному. Идёт она, идёт по пасти-то, углубляется. А там темнотища несусветная, не прибрано толком. Она и запнулась с размаху да как грохнется! Хорошо, что на мягкое шлёпнулась, а то бы беды не миновать. Зашевелилось мягкое-то под ней и как откинет её назад. Чихнула сова пучеглазая не знамо с чего: инда мышь слоновая наружу вылетела. А совища-то языком еле ворочает: оно и не мудрено, когда такая громадина посередь языка шлёпнется.
Подлетели слонишки к мышеньке, зачирикали наперебой: гляди, мол, прежде ты нас терзала, тиранила, а теперь вот тебе, матушка, досталося.
Ай-яй-яй! А ещё с хоботом, с ушами!.. Нехорошо-то как над чужой напастью смеяться…
Сова пучеглазая оклемалась маленько, помыкалась да и утекла куда-то не солоно хлебавши. Так и не поняла, видать, что стряслось с её агромадной пастью: первый раз та её подвела, от живой пищи сама отказалась. Вот ведь что может случиться с теми, кто прибираться не любит.
А слоновая мышь в себя долго ещё приходила. Постоит, постоит и опять присядет ошеломлённая. Стыдно ей стало за себя! Никогда стыдно не было, а тут – нате: видать, за всю прежнюю жизнь стыд в ней накапливался, и вот – как прорвало его.
Разнеслась мышь слоновая во все края, по всем путям-дорожкам. А потом опять собралась в одном месте и как давай сразу со всеми слонами мышиными дружить! Те поначалу загоготали, закрякали с перепугу, ну, а потом – ничего, привыкли даже, дружат себе со слоновой-то мышью. А куда деваться? И мир кругом, и покой не тронут, и день никак не кончается – особенный день, восьмой.



ЗАЯЧЬЯ ВОЙНА

Вечный рыцарь Лилиеншпагер любил объезжать свои владения. У них в роду так уж заведено было: - Война, война и ещё раз война. Потому времени на объезд всяких там владений не хватало и на всякий случай вообще запрещалось, а значит, объезжать владения было приятно. Потому что запретный плод – это запретный плод.
Вдруг слуги увидели зайца и тут же дали за ним стрекача. Лилиеншпагеру стало нехорошо. Как можно такое? Нет, нет, нет, зайцы – это уже не модно, это дурной вкус! И тогда он поехал дальше. А тут и владения кончились. Настроение испортилось. Подул ветер, и загремел гром. Этого ещё не хватало. Настроение испортилось ещё раз. Лилиеншпагер надулся на всех. Кстати, погода успокоилась. «Пора и честь знать,» - подумал Лидиеншпагер и собрался на войну. Тем более, что сделать это было нетрудно, поскольку свои владения кончились, зато чужие только начинались. Он ещё немножко постоял на месте и тихонечко вторгся на чужую территорию. В кустах послышался громкий треск и раздались азартные крики, перемежаемые крепкими выражениями. «Вот и враги сразу нашлись,» - подумал Лилиеншпагер и с наслаждением вынул из ножен длинную шпагу. Из кустов выскочил заяц с ошеломлёнными глазами на поллица.
Заметив вооруженного рыцаря Лилиеншпагера, зверёк совершенно остолбенел. Крики в кустах затихли, перейдя в неуверенный шёпот. «Дворня вернулась,» - догадался Лилиеншпагер, хмыкнул и вложил шпагу обратно. Затем он подошёл к несчастному зайцу и дабы приободрить животное, стоявшее столбняком, ласково ( как ему казалось потом) потрепал того по загривку. Слуги шумно выдохнули и высыпали из кустов. Заяц как-то странно закосил глазами на всё это, вскрикнул и упал замертво.
Честно говоря, все очень огорчились. Особенно горевал рыцарь. Он заказал местному фотографу гигантскую фотографию зайца с окосевшим лицом, выкупил у соседа тот клочок земли, где всё это произошло и построил там на собственные деньги маленький приют для беглых зайцев и прочей мелкой живности. Впрочем, сторонним людям он рассказывал, что ту землю он, конечно, отвоевал. В память о зайце, разумеется.

ПРО ФИЛИНА УШАСТОГО

Это случилось за болотом, далеко-далеко, на самом бугре, где скрипели и качались высокие сосны, может быть, даже пальмы, ведь до самого бугра в те времена никто ещё не добирался, а издали плохо видно. Особенно без очков. А тогда во всём лесу очков ни у кого не было. Даже у ушастого филина. Уж, этому-то с его зрением куда без них? Ночью он таращился в темноту и не спал, зато утром - как завалится куда-нибудь в кусты, так и храпит до вечера весь день напролёт, потом проснётся и опять пыжится, головой вертит, ищет кому «с добрым утром» сказать. Ему зайцы отвечают: «Очнитесь, дяденька филин! Какое утро? Ночь на дворе!» А он опять удивляется, как будто вчера было не тоже самое: «Ух, ты! Ух!». Так всю ночь и ухает в лесу. А когда устает ухать, глаза закрывает и снова спит.
«Не может так продолжаться бесконечно!» - решили мыши, - « он и сам не спит и нам не даёт выспаться, гоняется за каждым кого заметит: догонит, спросит «который час», глаза выпучит, мышат напугает и шуршит по кустам и ухает, ухает всю ночь напролёт, с ума можно сойти!» Вызвали мыши врача для филина. Прилетел врач – грач черный-пречёрный, аж перья блестят. Спрашивает филина: «Ты почему зверушкам спать мешаешь?!» Тот отвечает: « А почему они днём спят?» «Они спят ночью, когда темно, а днём, когда светло, никто не спит,» - объясняет ему доктор. «Ну и ну! Ух-ух-ух!! Ох-ох-ох! И ты меня запутать хочешь! Это днём всегда темно, а ночью светло. Вот когда светло, тогда и надо спать». «Не понял,» - подумал грач и спросил, – « А почему, когда светло надо спать, а не когда темно?» «Странный какой-то врач, ничего не понимает,» - подумал филин и не стал отвечать, просто надулся и промолчал.
Тут мимо пробегала умная белка. Она нечаянно услышала их разговор, обо всём догадалась и говорит грачу: «Вы оба странные какие-то, ничегошеньки не понимаете. Я уже давно заметила, что у филина плохое зрение. Днём светит яркое солнце, оно слепит ему глаза. Поэтому днём филин видит очень плохо. Что ж ему, бедному, остаётся делать? Только спать. А раз он сам спит, то и считает, что вокруг него не день, а ночь. Зато ночью, когда света всюду мало, он видит гораздо лучше. Вот и считает, что наступил день. И не верит никому, что всё наоборот».
«Ага!», - воскликнул грач, - « Так ему надо просто глаза исправить, тогда у него всё само пройдёт! День станет днём, а ночь ночью!» Но дело в том, что филин никогда никому не признавался, что у него проблемы со зрением, и больным он себя не считал. На самом деле, он просто очень стеснялся признаться, что плохо видит, только не все это понимали. «Вы смеётесь надо мной!» - закричал он, окончательно обиделся и улетел куда попало. Грач за ним гнаться не стал, потому что плохо видел в темноте и боялся удариться об дерево, их же полно в лесу, - в самых неожиданных местах выскакивают. А белка бежала за филином, бежала, звала его обратно, да бестолку: так и не дозвалась и не догнала, потому что летать не умеет.
Долго летел филин через весь лес, через всё болото. Так долго, что аж до самого бугра долетел. Сел он на дерево. Кругом светло, ничего не видно. Крутит головой, понять не может: как это дерево называется, и что это такое шелестит громко «у-у-у» и опять «у-у-у». «Наверное, это какое-то волшебное место,» - подумал филин, - « тут так странно всё.» Ему вдруг показалось, что всё вокруг шевелится, и он потихонечку сполз с дерева на землю и начал ощупывать крыльями место вокруг себя. Травинки были сухими, а не влажными, как в сыром лесу, где он вырос. И земля была другая - сухая и теплая. Вдруг крыло ушастого филина наткнулось на какие-то непонятные кругляшки с палочками-проволочками, на которых они болтались. Наощупь кругляшек было две. Филину сильно захотелось увидеть свою находку, и он поднёс эту штуковину прямо к глазам, ну, прямо на нос себе нацепил эти штуки: не видит же ничего дальше своего носа. И вдруг… случилось чудо! Филину открылся весь мир! Он сразу всё-всё увидел при ярком солнечном свете!
Перед ним шумел сосновый бор. В ветвях пел ветер «у-у-у», сквозь деревья просвечивало небо с курчавыми облаками, а далеко внизу до самого края болота плескалось большое синее озеро, по которому бежали легкие волны, и высоко над песчаным берегом парили в воздухе белоснежные чайки …
От такой красотищи филин громко заухал: «Ух, ты! Ух, ты, как здорово!»
Больше он никогда не расставался с теми волшебными круглыми штучками, потому что это и были настоящие стеклянные очки. Летает себе филин по лесной чаще и ухает от удовольствия: «Ух, ты! Ах, ты! Очки вы мои, очочки! Всё вижу! Ух, ты!»
А грач вскоре стал выдавать такие же и другим зверушкам. Не всем подряд, конечно, а тем только, которые на зрение жалуется…
Тут недавно про дальний бугор одна мышка сказала, что на самом деле на нём всё-таки растут не сосны, а пальмы. Настоящие… Может, врёт? Не знаю. Уж, если и врёт чуть-чуть, так ведь всё равно – красиво-то как!

ПЛАЧУЩИЙ ЗАЯЦ
Жил-был плачущий заяц. День-деньской: где бы что ни случилось: зайка плакал. Прилетела ворона: «Не плачь, на, возьми морковку». Заяц посмотрел на морковку и пуще прежнего зарыдал. «Да, что ты всё плачешь-то? Это же морковка! Её едят и радуются!» - возмутилась воронья подружка сорока. «Если я съем её, то она сразу закончится. И у меня не будет целой морковки! А если я не стану её есть, то мне будет плохо от голода, а морковка состарится и сморщится, и станет некрасивой! О-о-о-о! Я несчастный! Зачем вы принесли мне эту морковку? Теперь мне ещё хуже!»
« Зая, заюшка, на соседней поляне под берёзкой вырос красивый высокий гриб-подберёзовик. Айда, грибочки искать-собирать!» - протараторила белочка пробегая мимо. А зая опять слезами залился: «Убежала! Она первая соберёт! Я не успею: пойду и совсем заблужусь! А-а-а!»
«Ну, тебя!» - рассердилась ворона и улетела. Сорока потрещала ещё маленько, подразнила вислоухого и тоже куда-то подевалась. Остался зайка серенький совсем один. Ходит по лесу и плачет. Далеко его слышно. Никто к серому не подходит, все издали разбегаются. Только старый кабан пристал к нему и нудит: «Эй, заяц! Ну-ка, перестань хныкать, ты мне аппетит портишь! Перестань сейчас же!» А тот ещё больше расстраивается, и текут заячьи слёзки ручьём. «Нет, вы посмотрите на него!» - не унимается кабаняка, - «Разве это настоящий заяц? Это же посмешище какое-то! Да тебя в цирке показывать надо!»
«В цирке?» - переспросил длинноухий и горько вздохнул: «Ну, что ж… В цирке, так в цирке. Веди меня, дедушка кабан, куда знаешь, хоть в цирк. Мне теперь уже всё равно». И пошли они в цирк. Кабан билеты продавал, а заяц выступал с уникальной концертной программой: «Единственный в мире ПЛАЧУЩИЙ ЗАЯЦ!!!!» Его даже по телевизору показали в рекламном ролике похоронного бюро «Волк и сыновья». Он там так хорошо сыграл роль зайца скорбящего на поминках, что всем зверушкам запомнился.
Незаметно к длинноухому подкралась настоящая слава. Его начали узнавать на улицах, а заячьи портреты на больших ярких афишах красовались по всему городу. Посмотреть на плачущего зайца приезжали даже такие диковинные зверьки из далёких краёв, о которых у нас раньше никто и не слыхивал. Только один кабан, всякий раз пересчитывая выручку от концерта, угрюмо ворчал, мол, что-то сегодня горючих слёзок было маловастенько. Заяц из-за этого очень переживал и волновался, он так нервничал, что и впрямь стал заметно меньше плакать. И чем больше он старался, тем хуже у него получалось. Однажды, он, как бы между прочим, вдруг попросил сороку тайно принести ему луковицу. Та ужасно удивилась: ну, ладно бы её просили морковку принести или капусту, пусть даже целый кочан – для такого артиста не жалко. Но лук-то, горький противный лук зачем ему понадобился? И заподозрили в лесу неладное, поскольку сорокам только доверься – тут же любой секрет разболтают. Приволокли медвежата для своего знаменитого земляка целый куль репчатого лука, а сами в соседней комнате спрятались, чтобы подглядеть для чего это он зайцу нужен. Заходит ушастый тихонько, озирается, в лапах кухонный нож держит. Убедился он, что рядом никого нет и - давай лук ножом кромсать, а сам смотрит на это и плачет, потому что лук кусается, глаза щиплет. Накопил он в глазках слёзок целую кучу, по щекам их размазал и побежал на сцену – выступать.
«Караул! Обманывают! Слёзы ненастоящие!» - закричала сорока, которая тоже всё это видела, потому что пряталась за форточкой. Испугался заяц и побежал неведомо куда сломя голову. Тут в цирке начался настоящий переполох: звери ревут, мычат, лают, гиена хохочет противным голосом, слон трубит!
Бежал горе-плакальщик через весь город до самого леса, бежал-бежал пока не шмякнулся лбом об кедр, да так, что дерево зазвенело. Чуть было совсем голову не потерял. Увидела его белочка, подскочила, помочь хотела. А он вдруг посмотрел на неё и… засмеялся. «Ты что?» - удивилась белка. А заяц хохочет, остановится не может… С той поры плачущим его никто не видел. Зато смеющегося зайца все знают. Ему теперь многого-то и не надо: палец покажи – уже и готов: хохочет на всю округу. Анекдотов знает – целую кучу. Придет в гости – любого развеселит. Вот какой весёлый стал да смешливый. Интересно, к чему бы это, а? Или дерево было такое волшебное? Или что?
 
НОСАТАЯ ТВАРЬ
« И что ты всё ходишь за нами, Носатая Тварь?» - слышит она отовсюду, и снова растерянно шмыгает, хлюпает и сопит в ответ… Ну, почему её все так называют? Нет у неё никакого особого носа: не длинный, не короткий, аккуратный такой, очень даже миленький. Честное слово.
«Ой! Память – не радость! Опять что-то забыл!» - едва завидев её, восклицает первый встречный-поперечный, - « Ой, как же я тороплюсь! Я бы с тобой поговорил, да всё некогда, понимаешь! Некогда! В другой раз, ладно?.. Пока-пока, Тварь Носатая!» И встречный тут же стремительно исчезает куда-нибудь подальше от неё, смешно и быстро размахивая ластами или даже закрывая лапками перекошенное лицо.
Никто не хочет поговорить с Носатой Тварью. Даже её единственный друг Пересвист на поверку оказался всего лишь приятелем. Нет, даже просто знакомым. Он ведь сам так сказал однажды, когда все зверушки собрались на большой зверский праздник, и какой-то пришлый хорёк вдруг неожиданно закричал: « Вот это да! Глядите-ка, с кем это Носатая Тварь пришла?! Что это за женишок рядом с ней?! Ха-ха-ха! Вот умора! Ай, да парочка!» Пересвист, помнится, сразу густо покраснел, быстро отпустил руку Носатой Твари и даже отошёл от неё тихонечко в сторону. Но хорёк всё равно не унимался.
И тогда её друг, её лучший единственный друг Пересвист, опустив голову и глядя куда-то себе под ноги, громко сказал: «Никакой я ей не женишок, я это… я вообще просто знакомый, она меня случайно увидела и притащила сюда! Сами с ней разбирайтесь, а я пошёл. Меня дома гости ждут!»
Конечно, это было неправдой, потому что никакие гости ни в каком доме Пересвиста не ждали, а сходить вместе на зверский праздник они с Носатой Тварью договаривались ещё две недели назад. Причем, это он её и приглашал-то…
А ведь она такая приветливая. И поговорить любит – хлебом не корми: как завидит, что зверушки разговаривают или собираются куда-то, или даже уже идут, так сразу туда торопится, издали ещё во всю глотку радостно шепелявит: « «Пфивет! Пфивет!!.. Уф, нафилу ваф довнава! Ну, вдвафтвуйте! Лафкавылайте пофколее: фто у вас ноленьково-та, а? Куда это вы совлавись, а? Я с фами! Мофна? Нефзя? А пафему?» И шкворчит, и шкворчит, радостная такая. А уж любопытная – просто сил никаких нет до чего любопытная! И то ей расскажи, и это, и даже то, что её совсем уж никак не касается, и даже то, что обычно и говорить-то стесняются. А ей надо. Ну, всё-всё чтобы ей выложили, прямо, как на блюдечке. И сама обо всех всем с удовольствием расскажет. Всем посочувствует. Каждому доложится.
Медведь ей как-то проговорился, что на пасеку собирается. Так об этом все пчёлы на неделю раньше узнали. А уж как пасечник рад был, вы не представляете: всех соседей в округе собрал на встречу и сам ружьё приготовил для гостя дорогого. Насилу Миша оттуда выбрался, хоть и в драной шкуре, но всё ж таки живым. Почти год потом на мёд без ужаса смотреть не мог.
Бурундучкам тоже досталось от неё однажды, когда они ей про свои зимние запасы похвастали да кладовки свои спроста показали. Уж кто к ним на следующую ночь наведался неведомо, только до весны всё бурундучье семейство осталось без единого кедрового орешка. Спасибо белкам-соседкам: не дали бурундучкам с голоду помереть, дожили они до тепла кое-как.
В общем, хлебнул звериный народ лиха с Носатой Тварью. А она так до сих пор и не поймёт: нос-то её причём здесь? Он-то в чём провинился, бедненький? Может, из вас кто-нибудь ей подскажет? Да, вот она и сама уже к вам спешит. Видите? Ну-ка, выкладывайте ей скорее все свои тайны. Всё-всё до капельки. Не хотите? А почему? Стойте, что это вы заторопились куда-то, а?
ЛУННЫЕ ВОЛКИ

«Эх, ты – ослиха!» - сказала ясноглазая лань, - «Ну, ладно бы, ты была пронырливой козой. Та нигде своего не упустит. Ладно бы, ты была ланью, как я: мною все восхищаются и многое прощают за мою красоту. Но ты-то как? Тебя-то зачем в лес занесло? Ты хоть знаешь: куда ты попала?» Лань, озираясь, перешла на шепот: «Тут же кругом – звери! Ты представляешь, что тут с тобой могут сделать?»
Ослиха, не поднимая головы, продолжала жевать траву. «Нет, ты действительно чего-то не понимаешь!» - не унималась раздраженная лань. «Ладно бы, ты была какой-нибудь овцой. Ту куда пошлют, туда и пойдёт. На то и овца. Но ты же – ослиха! Понимаешь? Ты – животное необычное! Не простая ослица, а ослиха настоящая! Редчайший случай. Ты должна понимать, что в лесу тебе нет места!» Ослиха подняла голову, взглянула на лань большими печальными глазами и… снова потянулась за сочной травой.
Нервы у лани не выдержали. Она сердито взбрыкнула копытцами, скорчила рожицу и убежала.
К вечеру возле ослихи появилась овца и пристроилась рядом щипать траву. Правда, овца делала это как-то жадно и неряшливо, а не так спокойно и размеренно, как это умеют делать настоящие ослихи.
Ослиха едва заметно пододвигала овцу к самым сочным местам, а сама чуть отступала в сторону. Овца ела, ела и ела. И ослиха всё чаще стала приглядываться к ней, даже иногда переставала жевать из-за этого.
Стемнело. Неподалёку раздался глубокий затяжной вой. «Звери!» - вспомнила ослиха предсказание лани. «Что же теперь будет?» - подумала она и замерла в ожидании. Овца продолжала есть. Внезапно зашевелились кусты, и оттуда выпрыгнуло серое лесное хвостатое чудовище. Оно схватило овцу и поволокло её. Овца блеяла, не понимая, что с ней и куда её оттаскивают от такой сочной травы. Чудовище и овца исчезли в кустах.
Ослиха поняла, что она больше не увидит овечку, и ей стало неуютно в темном лесу. Тогда она закричала протяжно и громко. И свет восходящей луны забрезжил на горизонте. Ослиха направилась к свету. Луна поднималась над вершинами деревьев и ласково протягивала ей свои нежные лучи. Ослиха оглянулась напоследок, вздохнула и побежала прямо по лунным лучам всё дальше и дальше, выше и выше, пока не растворилась полностью в лунном сиянии.
Через некоторое время на лесной опушке появилось несколько серых лесных чудовищ. Они уставились на луну и дружно завыли. «Вернись, вернись! Ты – наше божество! Мы – небесные лунные волки! Мы служим тебе!» - пели серые чудища. «Я не вернусь, не вернусь!» - слышался голос ослихи, - «Отныне вы будете выть на луну и звать меня, и жалеть о том, что так нехорошо поступили сегодня!»
С тех пор волки часто выли на луну, прося прощения у небесной ослихи. Но она так ни разу и не ответила им.
И вот, однажды, огромный старый волк в седой шубе с голубым отливом вывел на опушку всю стаю, разбежался и полетел прямо по лунным лучам. И вся стая последовала за ним… Ни остроглазая лань, ни пронырливая коза – никто больше не встречал их в лесу. Только иногда в полнолуние можно заметить, как невдалеке от ночного светила виднеется стая странных голубоватых облачков.

СКАЗКА ПРО БАБАХА-УА И УМ-ДАДА
Однажды, после большого праздника великий вождь племени Бешеных Тараканов по имени Бабаха-уа вдруг опять почувствовал: всё было хорошо вокруг, но чего-то не очень хватало. А чего – понять невозможно, потому что надо было задуматься, а думать он не привык. Тогда он пошел к великому колдуну Ум-дада – посоветоваться с ним, потому что Ум-дада считался самым умным дикарём во всей округе, и все полагали, что он что-то знает. Так говорили иногда, когда у всех было хорошее настроение, а когда плохое или крокодилы плохо ловились, то все его ругали, потому что он жил отдельно от племени и не любил большие компании с дикими плясками и драками на ночь глядя.
На самом деле он жил отдельно, потому что у него был такой характер, и ему все надоели. Например, этот Бабаха-уа. И чего он приволокся опять? Да, никакой я не колдун, сил моих нет смотреть на ваше глупое племя Бешеных Тараканов! Носитесь всё время куда-то, дерётесь или суп из бегемота едите, а толку от вас – никакого, одни бестолковые кругом. Никогда ничего понять не могут, а везде свои носы суют! Пока сообразишь, пока к нему повернёшься: он уже дальше побежал с круглыми глазами.
Вот так никогда и недослушивают до конца. Правда, один раз Бабаха-уа пытался дослушать: ну, и что? Уснул с открытым ртом. Вот и всё.
Бабаха-уа не стерпел и ударил колдуна дубиной по голове. Потому что ему, великому вождю, стало обидно слушать этого старого дурака Ум-дада, который всех постоянно ругает.
Ум-дада почувствовал себя плохо и ушел в большое дупло древнего дуба, в котором он ночевал. Бабаха-уа понимал, что погорячился, и колдун может опять обидеться на всех. Тогда он ничего не скажет, а кому от этого лучше? Все знали, что у хитрого Ум-дада на голове сверху привязана мягкая подушечка, потому что обиженные дикари часто не сдерживались при встрече с ним, а то и просто приходили специально, чтобы его поколотить, если не могли, например, догнать дичь, или вчерашний дождь всё ещё не кончился. Колдун к этому привык и поэтому ходил весь обвязанный толстыми подушками . Зато он жил отдельно в своем личном дупле и мог оттуда всех ругать по ночам, когда они спят.
Но сегодня, после праздника Всех Больных народ всё ещё никак не мог угомониться. На празднике лечили всех больных сразу от всех болезней. Для этого надо было очень хорошо поесть, так, чтоб пузо стало круглым, как барабан. Только племя Бешеных Тараканов знало об этом чудодейственном рецепте спасения от всех болезней сразу и передавало его от отца к сыну, от деда к внуку с незапамятных времён. Потом, после обеда, всем надо было обязательно с кем-нибудь подраться, чтобы показать другим насколько хорошо ты выздоровел. Дикари дрались с удовольствием. При этом они так громко вопили, пищали, рычали и хрюкали, что никто в лесу спокойно заснуть не мог. А некоторые зайцы так и тряслись от страха по кустам до следующего праздника.
Но и это было ещё не всё! Поздно ночью начинались дикие пляски Бешеных Тараканов! Знаменитая танцовщица Оп-цаца так дрыгала руками и ногами под грохот колотушек и погремушек – всеми любимых народных музыкальных инструментов, что вслед за ней пускались впляс все поголовно. Вот как было здорово!
Одному колдуну всё это не нравилось. Он ворчал и ворчал, ворчал и ворчал, ворчал и ворчал. Уже все спать легли. А он всё ворчит. Ну, кому такое понравится? Так что, пусть он лучше не снимает своих подушечек. Пригодятся ещё.
- А ты приходи к нам на праздник! Посмотришь, как весело будет! – воскликнул Бабаха-уа безнадёжным громким голосом и, не дожидаясь ответа, быстро ушел.
Ум-дада поворчал ещё немного, понял, что возле дупла никого нет, и вылез наружу. Начинался рассвет. Нежно-серебристое небо было таким красивым, редкие тающие ясные звёздочки так сияли на нём, что колдун невольно залюбовался и забыл обо всех своих обидах. Он глубоко вздохнул, снял с себя все подушки и пошел к Бабаха-уа мириться. А что? Пусть удивляется. Он же не видел рассвета. Вернее, никогда не замечал его. А жаль. Может быть, именно этого ему и не хватало всю жизнь…

РУБЛЬ
Шел по дороге рубль, нагнулся за копейкой да упал насмерть. Лежит мертвый рубль, стонет: «Где милиция? Где скорая помощь? Где отдел убийственных сообщений?»
Проходила мимо коза – голодная-преголодная: «Эх, рубль! Был бы ты бумажным, я бы тебя сжевала. А такой - зачем ты мне нужен?» И ушла - гордая .
Шёл мужик с баяном – пригожий да весёлый, увидел, что рубль лежит, не шевелится: нагнулся, подобрал добро. А после - прошел сколько-то да вернулся обратно за копееечкой. Забрал и копеечку да как запоёт от радости, как развернёт свой баян, как притопнет ногою. И-эх!.. Рубль из кармана опять на дорогу выпал. Нехорошая примета – назад возвращаться.
Лежит рубль на дороге и плачет, и плачет. Совсем размяк. А куда деваться-то? Отдышался. Решил сам себя попробовать приподнять маленько. Только приподнялся вроде бы: тут пулька шальная просвистела, обожгла насквозь, дырочку сделала. Он и рухнул, как подкошенный, лежит лежмя - дырявый, скисший, был бы медным – точно позеленел бы от страха. Позже пылью его обметало, потом грязью всё сделалось, примерзло к нему по осени, к зиме всего ледяной коркой покрыло.
Весна наступила, размочила стылую землю ручьями, размыла дорогу до рубля. Пролетала ворона: «Ого! Цельный рубль! Дырявенький, правда, и сыренький, но ничего – обсохнет, а что с дыркой – тоже неплохо, сразу видно, что бывалый рубль, тёртый, всамделишный, и дырка – на счастье». Летит рубль по воздуху туда, куда его ворона в клюве несёт. Аж посверкивать начал от удовольствия. Ох, и здорово же по воздуху летать! И вдруг чует: что-то опять не то. А ворона заметила, что по дороге едет целый грузовик с навозом, запашистым таким, свеженьким. И давай машину догонять. Какой там рубль, когда столько добра пропадает!
И упал он опять на ту же дорогу. Рядом с ним навозу немножко просыпалось. Навозный-то запах выветрился со временем, а вот рубль отчего-то попахивать стал. Вроде как зацвёл от жизни такой. Рядом с дорогой поля всюду да перелески. В полях хлеб колоситься начал. Дремлет рубль, и грезится ему родной монетный двор, пятачки, десятики блестящие, рубли такие же, как он, шевелятся, текут друг за дружкой, вроде как колосья в поле колышутся. И много их. И сильные они. И всё им нипочём. И тут рука его чья-то подняла. Тёплая. Человеческая. Подняла да в кошелёк положила. Не горюй, рублик, авось отмоешься ещё да сгодишься добрым-то людям.

 НЕСМЕТ
Жил один богач по имени Несмет. А богатства у него и впрямь были несметные. Бывало, спросят его: «И откуда у тебя, Несмет, столько всего и не убывает никогда?» А он усмехается: «От чёрта,» - говорит - «От кого ж ещё-то? От него самого». Съездит Несмет на ярмарку – продать или купить чего-нибудь: никогда в накладе не останется. Выйдет на речку рыбу ловить: вся рыба его. В лес на охоту пойдёт: добыча сама навстречу выбегает. Ну, что тут поделаешь! Злятся, конечно, другие люди, что не их это всё, а только весь фарт на его стороне...
Раз встретился ему в дороге старичок ненашенский: грязненький, с клюкой, ноги босые, натруженные: издалека, видать, шёл. «Здрав будь, мил-человек!» - говорит старый Несмету, а тот в сторону отворотился, вроде как не замечает даже. Второй раз старичок поздоровался. В третий. Не выдержал Несмет, разорался: «Что ты ко мне привязался! Попрошайка старая! Неча мне здоровья желать, обойдусь, у меня его и так хоть отбавляй! На себя бы поглядел: каков ты, а каков я!» Обиделся старичок. Ничего не ответил. Только поклонился до земли, так, словно подобрал с неё что-то.
Едет богач в своей бричке дальше, песни поёт. Пел, пел да закашлялся, захрипел, аж, посинел весь. Пришлось ему назад поворачивать. Вернулся Несмет домой, слёг в постель, лекарей нанял самых дорогих, снадобий накупил самых диковинных. Ничего не помогает. Лежит богатей в своей опочивальне: глаза красные, руки трясутся, говорит через силу, неровен час – помрёт. И всё поминает он того старикашку недобрыми словами, всё бесится, что не прибил его сразу.
А тот – лёгок на помине – сам явился. Заходит к нему старик и спрашивает: «Ну, что? Худо тебе, Несмет? Помогло тебе богатство твоё? Подфартила тебе удача?» А тому и впрямь уж так худо, что и ответить толком не может. Спросил только: « Куда, старик, чёрта моего подевал?» Видать, от хвори совсем в голове помутилось. Повздыхал старец, покачал головой и землицы горстку ему на грудь насыпал, а сам сгинул, будто и вовсе его не было.
С той поры Несмет на поправку пошел. Лекарей дорогих спровадил, снадобья их по ветру пустил, и самого будто подменили: богатства свои добрым людям даром раздал, встретит кого – первым о здоровье справляется, удачи желает. И тому, кто с ним встретится, с той же минуты везти начинает: и рыба у него клюёт, и зверь попадается, и хлеб в поле гуще растёт. Не стало у Несмета ничего своего личного, но никто никогда ни в чем ему не отказывает, всем, что у них есть, люди сами с Несметом делятся. И когда спросит его кто-нибудь: «Богат ли ты, Несмет?» «Богат,» - отвечает, - «Против прежнего много больше богат». А сам смеётся. «И откуда богатства-то твои, Несметушка?» «Да, от Бога», - отвечает, - «От кого ж ещё-то? Всё от Него».
СЕРЕБРЯНЫЙ КУВШИНЧИК
Одна красивая девушка по имени Зохра встретила молодого парня по имени Сухроб. Она увидела его и сразу поняла, что ему можно доверять. И тогда она доверила ему самое дорогое – свою любовь. Сухроб ценил это доверие и всегда тщательно охранял то, что Зохра доверила ему. Он был очень аккуратный и внимательный: никого в дом не пускал, если не мог узнать, кто это так хочет проникнуть в его дом. Он всегда спрашивал у Зохры про её здоровье, дела, настроение, и даже иногда говорил ей разные приятные вещи, которые нельзя произносить вслух при посторонних.
Зохра была добрая девушка: она подметала двор, доила козу, готовила бешбармак и очень гордилась Сухробом. Поэтому каждый год у Зохры и Сухроба появлялся новый ребёнок. Дети росли, бегали по двору, играли, кричали, дрались, мирились и помогали своей маме доить козу, мыть полы и готовить дамляма. А изредка они даже сами подметали двор.
И все они выросли, и завели свои семьи, у Сухроба и Зохры появились внуки, которые иногда их навещали и ели много сладкого, потому что у бабушки всегда была свежая домашняя халва и рахат-лукум. Потом они вставали и уходили, а Сухроб и Зохра опять оставались вдвоём в своем старом домике.
Однажды, Сухроб куда-то запропастился по делам: ему подвернулась новая работа, и он, как настоящий мастер-уста-заргяр, день и ночь трудился над новым серебряным кувшином, который нужно было срочно отправить уважаемому заказчику. Зохра прибирала во дворе, когда в ворота кто-то постучал. Она не стала открывать, потому что мужа не было дома. Тогда её попросили забрать вещь, которую хотели передать Сухробу, но не знали как, а ждать не могли. Зохра забрала эту вещь, которая была туго завернута в прочную белую ткань. А Сухроба всё не было. Она подождала ещё почти целых два часа, а потом всё-таки решила посмотреть: что же там лежит, потому что ей было очень любопытно. Когда она открыла материю, то обнаружила завернутый в неё старый маленький серебряный кувшинчик. Видно было, что он дорогой и редкой работы, и давно потемнел от времени. Зохра хотела завернуть кувшинчик обратно в ту же ткань так, как будто она и не открывала её вовсе, и не заглядывала: а то вдруг Сухроб рассердится, что она без его ведома всё посмотрела.
Но кувшинчик почему-то не помещался обратно в материю: он вырос, пока Зохра его разглядывала. Зохра сначала растерялась, а потом решила завернуть кувшин в большой кусок материи, который был дома, потому что дома было много разных тканей, и Зохра шила из них разную одежду, чтобы носить самой или чтобы носили соседки, которые часто просили её что-нибудь для них сшить, потому что лучше Зохры во всей махале никто из женщин шить не умел. Она нашла похожий большой кусок ткани, завернула в него кувшин, отнесла его в кладовку, положила на полку и закрыла кладовкину дверь.
Сухроб пришел поздно, был очень уставший и голодный. Зохра решила сначала его покормить, а уже потом рассказывать новость про завернутую в ткань вещь так, как будто она ничего не знает о серебряном кувшинчике. Она расстелила дастархан, подогрела бешбармак и только хотела подать мужу ужин, как вдруг в кладовке раздался страшный грохот. Сухроб и Зохра пошли посмотреть, что там случилось. Но… не смогли открыть дверь в кладовку, которая никогда не запиралась на замок, а почему-то сломалась и не хотела открываться. Что-то тяжелое придавило дверь с той стороны. Сухроб спросил Зохру, не знает ли она, что там случилось. Зохра была умная женщина, она сразу догадалась, что кувшинчик так вырос, что продавил под собой полку и подпер дверь, которую теперь придется выламывать. Она испугалась, потому что трижды поступила нехорошо: первый раз – когда приняла незнакомую вещь от посторонних людей, которые не сказали ей что им нужно от её Сухроба, от их семьи, от их дома, и с добром ли они пришли, во второй раз – когда без его ведома развернула ткань и достала вещь, которая предназначалась не ей, и в третий раз – когда спрятала кувшинчик в кладовке и не рассказала мужу обо всем случившемся сразу, как только он пришел домой, а хотела сначала задобрить его вкусным ужином, чтобы он не сердился на неё.
Зохра так расстроилась, что заплакала. Сухроб долго не мог её успокоить и узнать от неё, что же всё-таки произошло. Наконец, она всё ему рассказала. Сухроб не стал на неё сердиться, ведь они столько лет прожили вместе, вырастили детей, состарились. Он пошел к старому сундуку и достал из него древний пергамент, который достался ему от его дедушки, а тому – от его прадеда, а прадеду - от его деда, а тому деду - от его отца, а отцу – от одного проезжего незнакомца из Магриба, когда сам отец был ещё маленьким мальчиком: за то, что их семья накормила и обогрела этого магрибского путника, умиравшего от голода и усталости. Сухроб надел очки и прочитал древнее заклинание. Дверь в кладовку тотчас же освободилась, а громадный кувшин снова стал маленьким кувшинчиком. Сухроб понял, что этот кувшинчик прислали его конкуренты из другой махали, которые очень обиделись на то, что уважаемый заказчик просил выполнить его заказ именно Сухроба, а не их, и они упустили свою выгоду, потому что заломили слишком большую цену за работу. Тогда они решили использовать волшебный кувшинчик, чтобы навредить Сухробу и его семье, поссорить или расстроить их.
Но Сухроб догадался бы об этом сразу, если бы был дома, поэтому кувшинчик нарочно принесли тогда, когда его дома не было, надеясь на любопытство Зохры. Вот что получается, когда близкие люди впускают в дом то, о чем не имеют представления, а потом утаивают что-нибудь друг от друга. Зохра обняла Сухроба, они долго стояли обнявшись, вспоминали всю свою жизнь и снова говорили друг другу самые ласковые слова.

ЦВЕТОК ЧЖЭНЬ.
Китаец Ляо всю жизнь мечтал о цветке Чжэнь. Когда он был ещё маленьким, мама Ляо часто рассказывала ему сказку о прекрасном цветке, который невероятно красив, нежен и благоухает так, что люди больше не в состоянии ссориться друг с другом. Они становятся учтивыми к старшим, интересуются здоровьем близких и стараются помочь каждому на своём пути. О таких хороших людях мама говорила: « Они знают запах цветка Чжэнь». Отец Ляо ещё до рождения сына ушел к далеким горам и не вернулся. Взрослые изредка поговаривали, что он пытался что-то найти, чего нет в обычной жизни..
А однажды, большая белая птица унесла мать Ляо в заоблачные края, откуда никто не возвращается, потому что там всем хорошо. Так сказали ему добрые соседи... У Ляо не было ни сестер, ни братьев, ни дядюшек, ни тетушек, он остался совсем один. Много страданий пришлось перенести ему в жизни, много счастья и любви встретилось ему на земле. Выросли его дети и внуки. И появились у внуков правнуки.. И все почитали его за мудрость, доброту и благочестие. И настал час, когда большая белая птица прилетела за ним.
- Ляо, тебя ждёт мама, - сказала она.
– Хорошо, - улыбнулся Ляо, - А мой отец? Он будет там с нами?
- Нет, Ляо, - ответила птица.
- Он не помнит о нас?
- Помнит, Ляо. Но там его нет.
- Теперь, когда я улетаю с тобой, расскажи мне, что случилось с отцом? Почему он не вернулся домой?
- Ляо, твой отец - великий человек. Он не только знал о том, что ты должен родиться. Он предвидел твои мечту о цветке Чжень и хотел добыть его для тебя и мамы.
- Он любил нас, - вздохнул Ляо.
- Далеко-далеко отсюда - за мёртвыми горами Тянь-Фэй, на берегу тихого бездонного озера Шинь-Цу, у подножия волшебной скалы Минь-Дао, похожей на выпавший зуб дракона, там - возле самого входа в глубокую мрачную пещеру, где обитают демоны тьмы, твой отец увидел и сорвал чудесный цветок Чжэнь. В тот же миг застонала, зашевелилась под ним земля, и огненный ветер полыхнул ему в лицо. И вздрогнули мертвые горы Тянь-Фэй, и обрушилось на свои берега озеро Шинь-цу, и пробудились, вышли из древнего мрака демоны тьмы, оберегавшие покой священного цветка Чжэнь.
- Они убили моего отца?
- Нет, Ляо, нет. Владеющего священным цветком Чжэнь невозможно убить никому.
- Они отняли у него цветок?
- Ни угрозами, ни силой, ни колдовством, ни хитростью – ничем невозможно лишить цветка Чжэнь того, кто им обладает. Только он сам по своей доброй воле может передать его другому. И никто – ни на земле, ни под землёй, ни на небе – не в силах изменить этого. Демоны знали о том и сделали всё, что было в их власти: они заточили твоего отца в самой тёмной и мрачной подземной темнице, а вход в неё завалили волшебной скалой Минь-Дао.
- Почему демоны тьмы так поступили с моим отцом?
- До тех пор, пока люди творят на земле зло, ссорятся и губят друг друга, - демоны бессмертны, потому что происходят они из тьмы человеческой: из черной зависти, лютой злобы, горьких обид и беспросветного отчаяния. Но демоны не властны над цветком Чжэнь.. Твоя мама была права, Ляо: если у людей появится этот цветок, они перестанут ссориться между собой, и тогда демоны тьмы сгинут навсегда. Ни исполинские силы, ни колдовские чары не способны помочь человеку, разыскивающему заветный цветок, но искренняя добрая душа сама чувствует дорогу к нему, а бескорыстное сердце и несгибаемый дух одолевают любые препятствия…
Не прост цветок Чжэнь, и не каждому кто его найдет, он позволит сорвать себя, но лишь тому, кто хочет сделать это из любви к другим людям и ко всему живущему на земле… Таков твой отец, Ляо. Всё, на что способен один человек, он совершил.
- Могу ли я помочь ему?
- Нет, Ляо. Ни ты, ни кто другой из людей – не в силах поднять скалу Минь-Дао, заклятую демонами тьмы.
- Значит, нет никакой надежды?
- Есть, мудрый Ляо. Цветок Чжэнь рождён любовью и не погибнет до тех пор, пока она есть: любовь матери к своему ребёнку, любовь юноши к возлюбленной, любовь детей к своим родителям, любовь каждого живущего на земле ко всему сущему и ко всем, кто нуждается в любви. А нуждаются в ней все, Ляо. И она будет всегда. Когда все живущие поймут это, демоны тьмы сгинут сами собой. И скала Минь-Дао исчезнет. И зазеленеют, зацветут мертвые горы Тянь-Фэй, и станет ласковым и тёплым озеро Шинь-Цу…
- Ты можешь подождать меня немного, белая птица?
- Да, Ляо. Я подожду.
И тогда Ляо созвал всех своих детей, внуков и правнуков. А когда все они собрались, он поведал им то, о чем рассказала белая птица.
- Я созвал вас, чтобы попрощаться со всеми, - сказал Ляо. – Живите же на земле, заботьтесь о ней и любите всех, кто живет на ней. Если есть у вас враги, простите им и предложите помощь. Откройте ваши сердца миру и сделайте так, чтобы одна лишь любовь была в нем повсюду. И, однажды, в вашу дверь постучится улыбающийся молодой человек, а в руках у него будет невероятно красивый, нежный, благоухающий цветок Чжэнь. Скажите ему, что ваш дедушка Ляо всегда помнил о нем и любил его. Скажите ему это, когда он придёт.
СМОРОДИНА И БУБЛИК
Звали его Бубликом. Безобидный такой увалень. Питался - исключительно смородиной или же другой подобной ягодой, какая в лапу попадёт на худой-то конец. Летом в основном по посадкам сиживал, которые вдоль дорог или между полями. Бывало, идёт кто-нибудь возле посадок и видит, как кусты вроде сами собой шевелятся: «Так это ж Бу-у-ублик!»
Ну, тут сразу у любого рот до ушей, - и не стерпит же, непременно подзывать начнёт:«Бублик, Бублик! Фюить, фюить, фюить!» А тот и рад радёшенек: тут же из кустов вываливается, лапами машет, попой крутит, одним словом – вылитый артист.
Кем он был для всей округи – теперь точно никто не скажет: вроде и медведь – не медведь, и человек – не человек, и барсук – не барсук, ну, что не птичка и не собака – это понятно. Одним словом Бублик – он и есть бублик.
  Как-то ночевали у нас заезжие ученые : то ли биологи, то ли геологи или филологи какие-то, уж, не знаю, но люди очень солидные городские а, главное, умными книжками разными начитанные до изнеможения. Уважаемые, в общем, со всех сторон.
Долго они нашего Бублика выслеживали, всякие западни ему устраивали, физику-химию применить пытались. Куда там! Бесполезное это дело против нашего Бублика. Он как издали их учуял так сразу будто сквозь землю провалился куда-то. Ищут, ищут, а нет его нигде. Грузовик смородины пригнали, профессора-умники, подзывали его, подзывали, - напрасно горлышки свои намучили. Не купился Бублик на ихнюю смородину. Привозная она была, не нашенская. А он такие дела сразу смекает. На своей ведь вырос, на природной, которая от земли-матушки. Гости погостевали, погорюнились да и уехали назад в город не солоно-то хлебавши. А там на радио-телевидении своём так на весь мир и объявили, что раз он не зверь и не человек и поймать его тоже нет никакой возможности, то никакого такого Бублика и нет, не было и быть не может. Ну, вот и ладно, им виднее.
А мы Бублика и не ловили никогда, он к нам всегда по своей воле приходил. Особенно, как холода начинались, так он тут же и являлся из смородиновых кустов, а потом у кого-нибудь из наших жил в сенях. Недолго, правда, чтоб никого не обидеть, не пропустить. Так и переходил всю зиму из дома в дом. Шерсть у него к зиме становилась гуще, вот ему в сенях жить и было в самый раз. А уж смородину для гостя дорогого каждый заранее заготавливал. Ведро, а то и два. У кого Бублик заночует, у того всё в доме спорится, прибыток сплошной: и куры лучше несутся, и корова телится, и молоко – рекой, ни мышей, ни нечисти какой в избе напрочь нет. Да, цены ему не было, по правде-то говоря!
А Бублик знай себе, смородинку наяривает и урчит про себя от удовольствия. На дворе метель, ветры ночные завывают, бельё от мороза колом на веревках висит, а нам весело, мы Бублика слушаем. Шебуршит кормилец наш в сенях, позвякивает чем-то или напевает тихонько, или ворчит себе под нос, а сам спать пристраивается. Занятно ребятишкам в избе, лежат, под одеялами крутятся, всё не угомонятся, пока Бублик совсем не затихнет.
Всего тяжелее Бублику приходилось весной, когда запасы свежемороженой ягоды подходили к концу. Но мы все, как могли, помогали бедолаге. Он, простая душа, редко от чего отказывался. Порой и старое забродившее смородиновое варенье в ход шло. Животом мучился от него, морщился, но что поделаешь на безрыбье-то… Чай смородиновый любил без устали. Особенно тот, который уже подостыл маленько. От самого Бублика часто исходил тонкий смородиновый аромат. Как говорится: что ем, тем и пахну, что пью, то и источаю.
И вот однажды в нашей округе появился новый человек. Откуда он появился и какого роду-племени – вроде как и рассказывал между делом, но в том-то и закавыка, что мы после всего случившегося теперь даже имени его - пыжимся, дуемся, да так и не припомним. Вроде говорил, вроде слышали, но всё как-то вскользь прошло. Друзей у него никаких не было, но и не мешал он вроде никому. А народ у нас добродушный, в охотку доверчивый, пожалели одинокого, дом помогли отстроить. Хоть и не дворец, конечно, но изба получилась справная, с печкой, с подполом, ну, и, само собой, с сенями .
Как явилась опять зима, так и пошел Бублик сызнова по нашим сеням ночевать, а нового жителя вроде как тоже мимоходом обижать нельзя. Тот ажно три ведра свежей смородины заготовил, соседи беспечные, дай Бог им здоровья, сами ему про то подсказали. К тому же Бублик по природе своей тоже ведь никого никогда не обижал, ко всем подряд ходил. А тут ещё нате – не каких-то одно-два, нет же, целых три ведра за постой предлагают!
Прошел день. Потом второй, неделя миновала, загостился что-то Бублик у приветливого хозяина. Через две недели терпенье у нас кончилось. Собрались мы всем обществом и пошли в новую избу нашего Бублика попроведать. Стучимся в дом, никто нам двери не отворяет. Внутрь заходим – никого! Одни только сквозняки гуляют по избе. Пропал пришлый человек вместе с Бубликом. Что случилось, украл ли он его, погубил ли - никто не знает. Вот мы думаем, что жадность человека одолела, что захотел он единовластно бубликовыми чудесами пользоваться. Заманил того, заневолил и сбежал с ним за тридевять земель. А, может, и не так всё было. Кто ж теперь скажет?
Как не стало Бублика, так и смородина в наших краях хиреть начала. Вся - где повысохла, где повымерзла, где сгнила на корню. Будто мор на неё напал. И не слышно теперь крепкого смородинового запаха в нашей стороне. Многие до сих пор Бублика вспоминают. Не зверь он был и не человек, вечно лопотал что-то губами своими смешными. Не всякий его всерьёз воспринимал. Но как не стало его, как смородиновый аромат повыветрился - у многих в сердце защемило. И сейчас щемит. Будто и не ягоды смородины, а родины нашей меньше стало на земле.…
Всякий раз, как проходит кто-то из наших мимо чахлых кустиков, торчащих вдоль дороги, так нет-нет, да и поклонится, позовёт как раньше: «Бу-ублик! Фюить, фюить, фюить! Миленький! Возвращайся!»

СКАЗКА ПРО БУРУНДУЧКОВ

  Жил-был ужасно дикий, но безумно красивый бурундучок. И была у него бурундучиха с бурундучатами.
Бурундучок жил в настоящем логове для бурундучков, то есть, там он прятался ото всех, кто ему мешал или мог помешать, которые свoим длинным носом суются везде, где их не просят.
 Только настырные, хитрющие, прожорливые бурундучата, которые тоже жили в логове для бурундучков, постоянно выскакивали откуда-нибудь из-за угла и всё время проверяли куда делся бурундучок. На самом деле, куда же он опять подевался, пока мы тут с вами разговариваем?
"Наверное, он куда-нибудь ушёл," - подумали бурундучата и решили устроить ему настоящую засаду, то есть затаиться, спрятаться и оттуда внимательно подглядывать наружу пока не появится ни о чём неподозревающий бурундучок, который ничего такого не знает, что надо прятаться, и что сейчас выскочат из засады бурундучата и как заорут страшными огромными голосами на бедного бурундучка: "А-а-а! Попался! Попался!" И бурундучок сразу поймёт, что он попался, а деваться уже некуда. Вот как здорово всё будет, если правильно получится.
И бурундучата затаились в разных местах, которые, конечно, специально придуманы для таких случаев везде-везде: под столом, в шкафу, на кровати под одеялом и даже в кастрюльке с кашей. Ждут они бурундучка, ждут, а того всё нет и нет, как нарочно куда-то пропал...
Тут пришла мама-бурундучиха и давай выяснять куда это бурундучата запропастились. Как нашла кого-то непонятного, который в каше сидел, почему-то сразу совсем не обрадовалась, а заохала, запричитала: "Ох, и что же мне с тобой делать, горе ты моё луковое?! Всё папе расскажу!" Расстроился маленький бурундучок, которого нашли, заревел громким зарёванным голосом: "Не на-а-адо папе рассказывать!.."
А папа-бурундучок всё это услышал и сразу пришёл. Оказывается, он ходил в лес за кедровыми орешками и целый мешок насобирал. Бурундучата как повылезали изо всех дырочек, как начали радоваться да плясать: "Ай да, папа! Ай да, молодец!"


ПОЛОСАТАЯ СКАЗКА

«Да как же вам, бурундучкам, не стыдно! Ты посмотри на свои полоски! Ну, как так можно?! Почему? Ни у кого нет, а у вас, бурундучков, всегда есть! Ай-ай-ай! Ну-ка, сними их сейчас же и спрячь куда-нибудь или мне отдай!» - шамкала старая шершавая жаба. Только бурундучку почему-то, никак не было стыдно, совсем даже-даже, хотя он очень старался, потому что хорошие бурундучки всегда слушаются старших... А он тут просто мимо пробегал, когда она его заметила. Конечно, жаба ведь считала, что красивее и умнее её никого на свете нет, а тут вдруг какой-то бурундучок с полосками на спинке мимо пробегает. И полоски у него такие красивые, такие красивые!.. Любой жабе сразу обидно станет. У неё ведь нет таких полосочек .
Бурундучок ужасно любил гордиться полосками, которые у него были. Особенно гордился утром, а потом ещё днём и ещё вечером перед сном немножечко гордился и гляделся в зеркало на свою полосатую спиночку: то одним бочком к нему повернётся, то другим – долго-долго пока не надоест. И все бурундучата так делали.
Он бы и сегодня уснул сладко-сладко, и опять снилось бы ему во сне, как он весь день гордится своими полосками, и никто не мешает ему это делать, потому что это ведь сон!
Но сегодня ничего такого не получилось, потому что перед сном бурундучок так здорово поел кедровых орешков, что даже не заметил, как объелся. А он, пока грыз орешки, всё про жабу вспоминал, которая днём наквакала ему всякой ерунды про бурундучков. И ему было так жалко себя и всяких других бурундучков, которых она нечестно ругала, что целый мешочек орешков вдруг очень быстро закончился, а орешки все такие жирные и уже невкусные когда их много, и в животике сразу тяжело даже больно…О-о-хо-хонюшки!
Сначала он никак не мог уснуть, всё крутился – ворочался под одеялком, потому что с набитым животиком лежать совсем неудобно. Уже бурундучата все уснули. Уже и мама-бурундучиха повошкалась на кухоньке, попыхтела, пошуршала чем-то обо что-то, а потом - пошла в спальню и тоже спать завалилась.
Так бурундучок и не заметил, как же он заснул. И снилась ему всякая муть-баламуть: сначала жучки полосатые, потом полосатые поросята, потом лошадки полосатые, потом большие рыжие кошки тоже совсем полосатые, а потом откуда-то приплыли кораблики, на которых люди-матросы в полосатых тельняшках плясали и пели песню «Яблочко». Вдруг из воды вынырнула старая жаба и крикнула: «Безобразие! Как вам всем не стыдно! Это мои полоски! Это моё всё полосатое ! Дайте сюда!»
Бурундучок хотел возмутиться, но жаба вдруг упала прямо на него. «Жаба давит!» - испугался бурундучок, замахал лапками, разбежался и полетел в облака. И самое крупное облако над ним было похоже на большую белую пучеглазую жабу.
Вдруг пошел дождь. Капель было много и падали они на землю быстрыми косыми полосками. Тут сразу весь воздух вокруг стал полосатым от капель, которые в нём пролетали и падали куда-то вниз далеко-далеко…
«Теперь всё вокруг полосатое !» - закричал бурундучок –« Бери , жаба! Сколько хочешь бери полосок!» Но жабы уже нигде не было. И бурундучок проснулся. Оказывается, это был сон. Но бурундучок всё равно удивился: почему жаба не взяла себе сколько хочешь полосок, и вообще ни одной не взяла? И побежал он к жабе про свой сон спросить. А её нигде не было в это время. Наверно, она ещё спала в своём старом болоте, потому что так рано никто кроме бурундучков не просыпается.
 Тогда бурундучок пошел к своей бурундучихе и спросил у неё про сон: «Почему жаба не взяла ни одной полоски, когда их было так много вокруг?» «Отстань», - ответила бурундучиха сонным голосом, а потом помолчала и добавила: «Когда всего много, тогда этого уже никому не хочется. Не ешь больше столько орешков на ночь, ладно?»

НОРКА
Бурундучок – хитрый зверёк: решил вырыть себе норку. А что? Заглянет какой-нибудь волк прямо в логово бурундучка: а никого нет, все в норке. Норка – дело непростое, головастое. Где её выкопаешь, там она и будет потом: можно под старой листвяжиной покопать, можно возле берёзового пенька , а можно ещё где-нибудь, например, возле берега ручья. Но там лучше не копать норки, там лучше червяков накопать, если кому надо. Бурундучку они без надобности, поэтому он там норок не копает. Прибежали бурундучата папе помогать: кто с лопатой, кто с совком, а кто и так просто – лапками разгребать да попачкаться от души. Увидел бурундучок хорошее место рядом со своим логовом и начал копать норку. Ребята рядом работают, верещат, толкаются, дерутся уже. Ну-ка, марш домой! Ишь, помощнички! Пяти минут не прошло, а они уже перепачкались, разодрались, расхныкались и устали. Вот я вам, озорники! Тут мама-бурундучиха из логова вышла всех на обед звать. Бурундучок обрадовался: вот пусть лучше обедают, а он пока один покопается. Роет бурундучок, роет себе новую норку, по уши в землю зарылся, одна макушка торчит.
Пробегала мимо кабарга: видит – кто-то в траве копошится, пыхтит. И земля свежая, - вроде как копытце чьё-то след оставило. Это ты, что ли, бурундучок? И кто ж тебя, бедного, в такую дырку засунул? Отстань, кабарга, видишь, я делом занят: норку строю.
А зачем? У тебя же логово есть.
Бурундучок перестал пыхтеть и хитро так посмотрел на кабаргу: - Потому что так надо, понимаешь? – Ага. Я всё поняла, бурундучок. А сама хихикает. Эй, звери лесные, птички-синички, лисички-сестрички, кабарожки- звонкие ножки! Идите-ка все сюда! Полюбуйтесь! Наш бурундучок совсем сбрендил! У него логово есть, а он норку копает! Поможем нашим! Нароем бурундучку норок, чтоб ему зря не потеть! Заодно и повеселимся!..
И налетело тут всякого зверья на бурундучью полянку видимо-невидимо: зайцы, белки, рябчики, кедровки – кого только нет! Даже дятел прилетел и давай пихту долбить, наяривать: кто знает, может, бурундучку не только норка, но и дупло сгодится. Выбежали из логова бурундучата и обомлели, ничего понять не могут: по всей полянке народ лесной рассыпался, работают все, копаются. Всё перекопали. Не полянка стала, а скотный двор какой-то. Один кабан чего стоит: так землю клыками изрыл, что всё бурундучье логово чуть не засыпал.
А где же хитрый бурундук? Не видать нигде. Разбежались бурундучки. Ищут папу. Не могут найти…. Так и не нашли до самого вечера. А вечером он сам пришел. Довольный такой. Улыбается. Бурундучихе подмигивает. Накрывай, мать, на стол, проголодался я.
А как же норка-то? А что, норка? Норка как норка: уже готова. Пока зверюшки возле логова копались, я под шумок тут недалеко возле соседней полянки и норку вырыл, и обустроил все там внутри. Завтра покажу.
Вот какой бурундучище-то хитрющий! А вы говорите «сбрендил»!
МАЛЕНЬКАЯ ДЕВОЧКА И ХРАБРЫЙ БУРУНДУЧОК
Жила-была маленькая девочка, которой больше всего на свете хотелось каких-нибудь приключений. Её всё время тянуло в дремучий лес, в дикие горы или в какое-нибудь совсем уж болото. Ведь именно там много хорошеньких опасностей и можно от души напугаться на всю жизнь. А ещё там бывают чудища, которые такое вытворяют, что ого-го!
Мама по сто раз в день строго-настрого запрещала ей ходить в такие нехорошие места, и бабушка ей этого не велела, и папа топал ногами, и дедушка качал головой, поэтому девочка постоянно убегала именно туда. Однажды, мама даже нарочно сама сходила в дремучий лес, чтобы уговорить лесных чудищ как следует проучить девочку, чтобы ей туда больше не хотелось. Но звери, как только услышали про девочку и что это девочкина мама пришла, так сразу почему-то разбежались кто куда и попрятались, а некоторые маленькие и не очень сильные зверушки даже плакали жалостливо так… Маме стало стыдно, она ушла потихоньку и больше туда не ходила.
Дело в том, что лесные, горные и болотные чудища больше всего на свете боялись маленьких маминых девочек. Вы не представляете себе, какой это ужас - эти девочки, лапоньки такие! Стоит хоть одной появиться где-нибудь в жутких дебрях, как с любым, кто к ней приблизится, случается несчастье. Когда маленькая девочка пришла в дремучий лес первый раз, её там сразу увидел волк. Он обрадовался и побежал прямо к ней, потому что ему захотелось её съесть. Но волк так и не добежал до девочки, потому что угодил лапой в капкан. Волк от этого сразу сильно заболел и долго-долго лечился разными неприятными горькими лекарствами. А девочка подождала немножко кого-нибудь ещё и ушла домой. Когда волк вылечился, он пожаловался на девочку огромному медведю. Решил медведь девочку проучить. Тут она как раз забралась в дикие горы.
Стоит девочка на самой предикой горе под одинокой сосной. А к ней медведь подбирается. Совсем уже он до сосны добрался, только в это время в горах началась гроза, и девочка побежала скорее домой, чтобы не промокнуть. И едва медведь обхватил сосну лапами, чтобы отдышаться, как прямо в дерево ударила страшная молния. Крепко досталось косолапому. На целых три дня Михайло Потапыч совершенно оглох, так его молнией ошпарило. И пошел среди зверей слух об ужасной маленькой девочке, к которой лучше не приближаться. Зайцы, едва завидев её, падали в обморок. Некоторые пугливые лисички просили енота-парикмахера укоротить им пушистые хвосты, чтобы легче было убегать от девочки.
А самой девочке стало скучно гулять просто так в разных дремучих местах и она решила на прощанье сходить последний разочек и всё. Сделала мама девочке красивый большой бант и отпустила её в школу. А девочка вместо школы, конечно же, сразу побежала прямо в самые дебри. Увидела её зоркая сорока и давай кричать на всю округу, что всем нужно немедленно прятаться и не шуметь, потому что девочка идёт.
Бант на голове у девочки был такой пышный, что вскоре застрял в кустах и не давал ей идти дальше. Пробовала она помочь себе руками, ничего не получается. Стояла девочка в кустах, так долго стояла, что ножки у неё совсем устали. Стала она звать на помощь кого-нибудь. Но никто к ней не подходил: звери её боялись, а людей там не было, потому что взрослые не любят гулять в кустах, а другие дети слушаются старших и в таких дремучих дебрях тоже не бывают.
Наконец, один маленький, но очень храбрый бурундучок решился помочь бедняжке. Стал он её из кустов распутывать. Запыхался, взмок весь. И позвал он на помощь всех своих бурундучат. Девочка вела себя смирно, не дрыгалась как попало, и вскоре вышла из кустов довольная-предовольная.
С той поры девочку уже никто в лесу не боялся. А бурундучок подружился с ней окончательно и никому в обиду не давал, даже серому волку. Вот какой он был храбрый, хотя ведь тоже маленький совсем.

БУРУНДУЧКИ И СОХАТЫЙ

«Мало того, что сохатый, так ещё и кривой какой-то весь, » - угорала бурундучиха, - «ну, и приятели у тебя, бурундучок!» Лось по кличке Сохатый сутулился с детства, да ещё рога кривые разлапистые, нос горбатый сплюснутый, ноги-раскоряки – и впрямь весь кривой какой-то…
Сохатый пришёл звать бурундучков на вечеринку у крота. Кротан был самым отвязным диджеем крутой Танцевальной Поляны, где сегодня всю ночь лесное зверьё собиралось колбаситься под любимый угарный хит Сохатого «И в кого ж я такой уродился? И зачем меня мать родила?» Причем, Сохатый собирался исполнять его лично – и так, как это умел делать он один: по-настоящему, по-сохатому. Вот об этом он им и сказал.
Бурундучки уложили бурундучат спать пораньше и тут же надели уматные тёмные очки, потому что ходить на ночные вечеринки Кротана без тёмных-тёмных очков – стрёмно, это знали все, даже те, кто туда не ходил, потому что ходили туда все.
Бурундучок сделал себе на голове «ирокез», нацепил на задние лапки самые чумовые туфли во всём лесу, покрутился напоследок напротив зеркала и спросил, как он выглядит. «Я валяюсь», - честно ответила бурундучиха. « Не грузись! Опаздываем!» - добавил Сохатый.
И вот они побежали. Бурундучиха из-за домашних хлопот иногда была не в теме модных веяний и потому ходила на Танцевальную Поляну скорее позырить на других, чем самой поколбаситься. Зато Сохатый завсегда мог корки отмочить – мало не покажется. А бурундучку – хлебом не корми, лишь бы потуситься да в какую-нибудь байду встрять.
«Здорово, бакланы!» - поприветствовал Кротан Сохатого и бурундучков под зверский визг звериной тусни и врубил самую суперскую фанеру. Сохатый пробился к микрофону и тут же затянул свой хит «И в кого ж я такой уродился? И зачем меня мать родила?».
В общем, всем было угарно: бурундучиха прикололась по солёным орешкам и берёзовому соку и втопила их до икоты, бурундучок полночи гнал пургу Кротану про полоски на своей спинке, а Сохатый запарил своим хитом всю тусню и потом до утра огребался от топающих, хрюкающих и свистящих возмущенных зверушек. Короче, все они так зависли на Танцевальной Поляне, что даже не заметили, как взошло солнце.
Бурундучиха до того облопалась, что кое-как дотелепавшись до дома, тут же выпала в осадок и уснула. И пришлось бурундучку в своём «ирокезе» самому разбираться с хныкающими спросонья бурундучатами.
А за Сохатым полдня гонялась толпа обозлённых лесных тусовщиков во главе с ревущим и стонущим медведем, которому тот случайно наступил копытом на ухо. «А ещё говорят: где родился – там и пригодился! Эх, вы! Музыки не понимаете!» - орал, убегая ото всех, несчастный Сохатый. И только треск сломанных сучьев стоял по всем буеракам. Вот такая, братцы, ботва случилась на днях в лесу.