Может быть...

Венок сонетов, собиравшийся обратиться к истории
оного, но, не состоявшись в этом качестве, тем не менее,
с благодарностью посвящаемый А.А.Мурашову

1.
Суровый Дант не презирал сонета.
Об этом даже Пушкин говорил.
Сонетом Гений жажду утолил –
И расцвела усталая планета.
Средневековья позднего примета –
Борьбы идей, борьбы неравных сил…
Ах, что за дух лукавый искусил
Сонетом неповинного поэта?
Средневековья тьма ушла давно,
В античность вновь прорублено окно,
И все вернулось… к счастью или к горю?
Эпоха Возрождения близка –
Погибло многое, но с этой смертью споря,
Шекспир сонет пронес через века.

2.
Шекспир сонет пронес через века,
Через века сомнений и тревоги.
Расходятся поэзии дороги,
И каждая – трудна и далека.
А где-то – звук трамвайного звонка.
А где-то – чуть позванивают дроги.
Но разве можно подводить итоги,
Пока ясны глаза, тепла щека…
Поэт во все века поэтом будет –
А если кто-нибудь его осудит
(На свете всякое пока – увы! – быть может),
Погаснет свет ли, дрогнет ли рука,
Своей уверенностью пусть ему поможет
Сонетной формы каждая строка.

3.
Сонетной формы каждая строка
Хранит в себе мелодию разлуки,
Как тихо расплетаемые руки
Того, что дорог, той, что дорога.
Еще не разлученные пока,
Еще вдвоем не знающие скуки,
Не верящие, что бывают муки
С таким простым названием – тоска.
Что снег засыпать горе вряд ли в силах,
Что все на свете разлучает милых,
И что спасенья не было и нет…
И все ж, в отличье от зимы и лета,
Весна надежду дарит, столько лет
Единою мелодией согрета.

4.
Единою мелодией согрета
Простая песня тихо зазвучала –
С начала до конца, и вновь сначала,
И снова до последнего куплета.
С рассвета до ночи, и с ночи до рассвета –
Ну хоть бы на минуту замолчала!
И я ее по нотке изучала…
Не песня, а наркотик… сигарета!
А ведь вокруг стояла тишина –
И с тишиной осталась я одна…
Так почему весь день – поет, поет?
Откуда чудо песенное это?
Не то подземный ход, не то полет –
Свет Музыки и музыкальность Света.

5.
Свет Музыки и музыкальность Света,
И удивленно поднятая бровь –
Всему одно решение – Любовь.
И счастье, что неспетое – не спето.
В зеленый флер весна опять одета.
Пожалуйста, монетку приготовь –
Ее закинем, чтоб вернуться вновь
В шальную реку солнечного света.
Ведь наша жизнь еще не началась –
И значит, впереди еще у нас
И солнце, и луна, и запах хлеба,
И эта сумасшедшая река –
Так не похожая на северное небо,
Она непринужденна и легка.

6.
Она непринужденна и легка,
Похожа на улыбку и слезинку,
На чью-то (вот понять бы!) половинку,
Спешащую к нему издалека.
Во взгляде и речах всегда мягка,
Но где-то за улыбкой скрыто жало –
Нет, не в кино мелькнувшего кинжала –
Невиннейшего внешне мотылька.
Спокойный взгляд, спокойный тихий голос…
Умеренная зона? Что вы! Полюс!
Но Он придет, и Он растопит лед.
Растущего на полюсе цветка
Нашедший, восхитившись, не сорвет.
…Я им всегда завидую – слегка…

7.
Я им всегда завидую – слегка –
Художников любимым и невестам,
Которых делают Венерой или Вестой
Посредством только одного мазка.
Мне – смеси звезд, гитары и песка –
Так хочется хоть раз занять их место.
Хотя зачем? Себя бы было лестно
Красивой ощутить? Так лесть близка?
Остаться на портрете светлой сказкой,
Считать, что ты живая – ты под маской,
И каждый день сверять себя с собой?
Не надо мне ни статуй, ни портретов!
Как тяжело, наверно, жить – такой
Блистательной игрой в руках поэта.

8.
Блистательной игрой в руках поэта
Стать может дождь. И облако. И сон.
И люди всех народов и времен.
Наверное, финансовая смета.
И двое, вместе ждущие рассвета.
Стон наслажденья. И предсмертный стон.
И даже – за решеткой серый слон.
И даже – межпланетная ракета.
Вся жизнь, как будто в самый первый раз,
Не в блеске красок – в блеске глаз и фраз.
Как сделать, чтобы совершилось чудо,
Чтобы среди зимы пришла весна?
… И вот в звенящей тишине (повсюду!)
Летит строка, за ней еще одна.

9.
Летит строка, за ней еще одна,
И мой венок сплетен наполовину.
Еще один цветок – и середина,
Прикрытая сонетом, не видна.
Вот эта строчка вовсе не годна.
Вот та – в начало. Эта – в середину.
Вот та - из Веры. Эта – из Марины.
С поверхности вот эта, та – со дна…
И строчек разноцветный хоровод
Дождем зальет, метелью заметет,
Пока на стол Единое не ляжет.
Я снова у листка, как у окна,
Расслышав слово в шелесте бумажном.
И вот уже не осень, а весна.

10.
И вот уже не осень, а весна –
Не потому, что мы сегодня рядом,
Не потому, что улеглась досада,
А просто снова ночь прошла без сна.
И снова, как весной, луна ясна,
И ничего, и никого не надо –
Ни книг, ни слов, ни ласкового взгляда.
На цыпочках заходит Тишина.
Неслышно пробежит по коридору,
И, приглушив молчанье разговора,
Тихонько одеяло подоткнет.
– Ну что, готова к чудесам? – Готова…
Шум за окном: машины? ледоход?
И хочется взлететь, как в детстве, снова.

11.
И хочется взлететь, как в детстве, снова
Какое счастье! Завтра выходной!
И можно просидеть всю ночь одной
Над Лунным Приключеньем Казановы.
Зажечь свечу. И пожелать такого,
Чего ни разу не было со мной.
Придумать для себя звонок ночной
И прочь с балкона вылететь – по зову.
И вскинуть в вальсе – если захочу –
Ладонь на плечи Лунному лучу,
И закружиться в комнате пустынной,
А свечка в зеркале еще светлей горит,
И вальс несет нас – длинный, длинный, длинный…
И кажется, что музыка звучит.

12.
И кажется, что музыка звучит,
А это просто дождик бьет по крыше.
Он думает, что я его не слышу:
Раз стукнет, два. Немножко помолчит…
Асфальт сегодня – как Персеев щит
Зеркальный. И гудят машины тише.
Боятся зеркала? Или фонарных вспышек?
И сам фонарь от страха чуть дрожит.
Промок за этот день насквозь весь дом.
А я сижу за письменным столом,
Самой себе налью, как гостье, чаю.
Себя в гостях встречать давно не ново,
Но все же – как я по тебе скучаю…
И тихо крылья расправляет слово.
 
13.
И тихо крылья расправляет слово,
Которое вначале было – Бог.
Раз есть в кострище хоть бы уголек,
То может быть, огонь зажжется снова.
Да, жизнь несправедлива. Да, сурова.
Но если есть хоть птица, хоть цветок,
В кармане хлеб, и в роднике глоток,
Еще не время, значит, для итогов.
Ведь птица все равно захочет петь,
Ей только б до восхода дотерпеть.
Цветку не распуститься до рассвета.
И солнце встанет, расплескав лучи…
Ну а пока – земля не обогрета
И в ожидании полета все молчит.

14.
И в ожидании полета все молчит:
И я молчу, и Вы молчите тоже.
Мы с Вами только этим и похожи,
Но Вам как меч – молчанье, мне – как щит.
И пусть война, пусть меч о щит стучит,
Он слово злое выбить вряд ли сможет.
Хотя внутри там, под щитом, о Боже! –
Как все в слезах затравленно кричит!
Молчанье бьет больнее всяких слов,
Когда молчаньем целятся в Любовь…
Где эти слезы? В брызгах янтаря,
И в капельках росы в цветах букета.
… А все-таки, пожалуй, что не зря
Суровый Дант не презирал сонета.

Магистрал
Суровый Дант не презирал сонета,
Шекспир сонет пронес через века,
Сонетной формы каждая строка
Единою мелодией согрета.
Свет Музыки и музыкальность Света –
Она непринужденна и легка.
(Я им всегда завидую – слегка)…
Блистательной игрой в руках поэта
Летит строка, за ней еще одна,
И вот уже не осень, а весна,
И хочется взлететь, как в детстве, снова…
И кажется, что музыка звучит,
И тихо крылья расправляет слово,
И в ожидании полета все молчит.