Ветер. Сказка для листвёнышей

Жил был ветер. Вы не знаете, как это – быть ветром, а он знал.
Ветром быть очень даже приятно. Потому что он был свободным ветром.
Он летал, где хотел, сегодня здесь, через час уже там, где-нибудь.
Он взлетал к голубому небу, пробегал по траве, нагонял рябь на море.
В общем, был свободен, что говорить.
Конечно, у него была мать, но он не помнил матери.
Конечно, у него был отец, но он забыл отца.
А ещё были огни. Маленькие и большие. Яркие и не очень, так – огоньки.
И любимым занятием ветра было перелетать от одного огня к другому.
С каким-нибудь огоньком он оставался на день. С каким-то – на два.
Но не с одним из них он не оставался навсегда.
С некоторыми огнями он играл, раздувал их, поддерживал дыханием и улетал.
А они горели и ждали его. Но тщетно. Он больше не прилетал. А если и прилетал, то очень редко, почти никогда. Ведь у них была своя жизнь, а у него – своя.
Но были огни, которые играли с ним. Их было гораздо меньше, но они были.
Они согревали его теплом, дарили ласку и свет. Он, может, и рад был бы с ними остаться, да как-то не получалось. Почему-то они, спустя некоторое время гасли. Так или иначе, но гасли. И он улетал дальше. А они зажигались с кем-то другим в другом месте. Но ветер этого не знал, а если и узнавал, то поздно было – не дождался.
Вот так ни с кем и не оставался он. С теми огнями, что разжигал он, со временем скучно ему становилось. А тем, что гасли – не нужен он был. Не знал ветер слова такого – навсегда. Может и к лучшему, а может и нет, кто его знает?

Жил был ветер. Вы не знаете, как это – быть ветром, а он знал.
Ветром быть очень даже тоскливо. Потому как, один он был.
Одиночество жило на заброшенном лугу, а он пролетал мимо, да и подцепил, как венерическое заболевание. И не излечимым оказалось. С тех пор не разлучны они – ветер и одиночество.
Но было у ветра одно утешение.
Листья.
Осенние, весенние, летние. Они были разные – зелёные и жёлтые, красные и коричневые,
Маленькие и большие, размером с ладошку и в ладошку, взрослые и дети.
Запутанная жизнь была у ветра. Но путаться в одном ему точно нравилось. В листьях.
Залетит он на какое-нибудь дерево – и в листья. Да они и не против были, потому, как добрый он был парнишка, этот ветер. Добрый и ласковый. Маленького листвёныша покачает, сказку нашепчет. Взрослого подхватит, покружит, плавно на траву спустит.
Взрослым-то, в общем, по фиг было. Потому как всё, конец у них. Спасибо и гуд бай, Америка.
А маленькие его любили. И всё сказку просили рассказать.
Вот однажды налетавшись, да наскитавшись, залетел ветер к ним отдохнуть. А они опять сказку потребовали.
 Ну, он и рассказал им про себя. Вот эту самую. Да только не поняли листики её. Скучной она показалась им.
Но оно и понятно, ведь сказка-то
Взрослая.