Перед зимой

Накрытый ноябрем сырым и бурым,
болеет, чахнет лес.
Свирепый норд швыряет в землю хмуро
промерзший геркулес.

И пробирает с прихрустом и треском
ее до самых недр.
В бреду смолою ледяной и резкой
потеет дряхлый кедр.

Запуган весь могучею заразой
охотничий отряд.
Домой – к пилюлям, одеялам, газу -
небритые младенцы семенят...

А город спит на каменной постели.
А город, как детей,
их нянькает в бетонных колыбелях
среди теплосетей.

Здесь вялый пленный ветер, пыль развеяв
с асфальтовых полян,
труху сметает у цепных деревьев
на поводках гирлянд.

Они стоят... обрезаны, без воли -
и жаждут лучших мук:
свободной жизни и свободной боли
желает каждый сук.

Трястись в осенней желтой лихорадке,
чтоб стоны – до небес!
Не корчиться за кованой оградкой,
а умирать, как Лес...

Им не понять бетонный мир увечный,
где человечий клон
в необозримой оболочке вещи
навеки заключен.

Где жизнь скудна. И не дает согреться
фальшивое тепло.
И град стучит в больную мякоть сердца
сквозь мутное стекло...