Таинству Покрова Божьей Матери посвящается

«Свидетельствуюсь Богом, что, кроме самого Бога,
нет ничего во вселенной, в такой мере исполненного
Божественной силы и благодати. Никто из людей не может
постигнуть своим умом то, что я видел.
Исповедую пред Богом, когда я Иоанном,
сияющим среди апостолов, как солнце на небе,
был приведен пред лицом Пресвятой Девы,
я пережил невыразимое чувство. Предо мною
заблистало какое-то Божественное сияние.
Оно озарило мой дух. И разлилось вокруг меня такое
дивное благоухание различных ароматов,
что ни немощное тело мое, ни самый дух не в силах
были вынести столь великих и обильных знамений
и начатков вечного блаженства и небесной славы».
Из письма Дионисия Ареопагита апостолу Павлу

"Да, Уинки, да и что бы не стали говорить тебе, верь до последнего дыхания - нет ничего выше любви, любви, воплощенной в стихах, любви, воплощенной в музыку, и выше всего любви воплощенной в женщине. Она может быть несчастной, эта любовь, приносящая муку и смерть. Но только в любви человеческое существо становится человеком. Человек, еще не любивший, это только глина, не тронутая рукой бога, еще без любви и без жизни. Полюби и увидишь сущее без масок, без обмана, увидишь слякоть и небо, и в единении их жизнь. И что бы тебе не говорили, люби женщину. Люби ее, как любишь дорогу и небо, ибо она и есть твое небо и дорога. Если предаст тебя друг, суди его как сумеешь. Но что бы не сделала с тобой женщина, люби ее. Каждый из нас рожден женщиной, и за этот долг нам не расплатиться самой жизнью. За каждую боль, что принесла нам женщина, отвечаем мы. Ибо мы, мужчины, сделали этот мир таким. И все, что мы делаем, мы делаем для себя и во имя себя. Все, что делает женщина, она делает во имя любви к нам. И пусть она убьет тебя и бросит на твое тело белую розу, как знак смерти, окрасит твою розу своей кровью. Протяни ее, алую, и пусть твоим последним словом будет "люблю тебя". Чем бы ни стала женщина, запомни: такой ее сделали мы. И не более виновна она, нежели которая кормит и растит все, посаженное нами. И не ее вина, если ядовитые цветы мы сажаем, повинуясь желаниям своим. И что бы не сделала, благослови ее. Ибо она есть сама жизнь. И нет добра и зла, а есть боль и счастье, сплетенные воедино нашими руками. Верь ей не больше, чем завтрашнему дню, но столь же преданно, ибо она есть твое завтра и вчера и твое вечное единственное сегодня, твоя чистейшая мечта и твоя материальная реальность. Без женщины нет ни света, ни любви, ни самого тебя, ибо она есть начало и конец мира, его земля и небо, вечный путь наш и грезящийся на горизонте оазис. Люби ее... "
Борис Гребенщиков. «Роман, который никогда не будет окончен».

И БОГ...И ТЫ ПОЁШЬ

Все Спасы - на Крови, все Лики - рукотворны.
С Тобою говорить – сквозь полночь предстоять.
И руки тяжелы, и небеса бездонны -
Сизифовых камней святая благодать.

На всех путях - кресты, на всех мостах – пожары,
А крылья голубей натружены, больны.
И шепчут в вышине настойчиво Стожары,
Что пыль своих дорог мы выбирать вольны.

Все Чаши – через край, все муки – благосклонны,
Все реки глубоки, все горы высоки.
И только как мираж, на всех путях огромных,
Ты видишься и ждешь, всем бедам вопреки.

На всех – своя судьба, на всех – свои исходы:
Что было – поросло, что будет – не поймешь.
И только сквозь Тебя - торжественные своды,
И нежность, и престол, и Бог...И Ты поёшь.

************************************************

СВАНАТАНА

Играй!
Хлещет соками заповедными,
Пышет звездами предрассветными
Через край, через край -
Играй! Играй!..
Точно токами исповедуешь,
Точно с сиринами беседуешь
На горах, на горах.
Играй! Играй! Играй!

Танцуй! Танцуй! Танцуй!
Яропламенна, ярославлена,
Меж финистов слезой расплавленной
По лицу, по лицу -
Танцуй! Танцуй!..
Златокрылая, сребротканная,
Маяковая, океанная -
Свет Отцу, Свет Отцу.
Танцуй!..

Блистай!
Молнеликая, Эвридикою
Над аидами в царства дикие,
Словно в рай, словно в рай -
Блистай! Блистай!..
Воскресения дионисовы
Вознесения срок приблизили -
Выбирай, выбирай.
Блистай! Блистай! Блистай!..


КАК ТРЕПЕЩЕТ ЗМЕИНАЯ ТЕНЬ

Отлюби своего виноградаря, Ночь!
Исполинское древо над ним проросло,
Виноградное слово его расцвело,
И крепка первородная Дочь.

Не спасения, Ночь, для него я прошу,
Не признаний ему, не хвалы, не креста-
Лишь бы только струилась живая вода
По глазам его, по перстам.

А подкожной вины мне и так – на двоих,
Из-под ребер плавник - кистеперый недуг,
Напирает подводно, чешуйчато, вдруг,
На скалистый изрезанный стих.

Я отметил плодов эту терпкую грань,
Я изведал до капли, где север, где юг,
Где в твоих казематах, в кромешную рань
Так темно, что смыкается круг.

Что смыкается круг, и окрепший туман
Выпивает его, выпивает меня,
Как слепое вино, как сивушный дурман,
И стремится опять поменять.

На меня - виноградаря. Дочь - на отца.
Виноградаря снова сослать в лабиринт,
Под щербатость луны, под затменье Лилит,
Что всегда ворожит на живца.

Полюби своего виноградаря, День!
Отвлекись хоть чуть-чуть от своей правоты.
Вон как бродят его наливные плоды,
Как трепещет змеиная тень...


ВОТ ТАКИЕ ВОТ, БРАТ, ДЕЛА

Не от мира сего, да около
Над Тобою стозвонный колокол,
Пред Тобою, склонясь невидимо,
То ли ангелы, то ли сирины.

Не от мира сего, да месяцы
Выстилают дороги-лестницы
Пред Тобою, такой нечаянной,
Предугаданной, изначальною.

Не от мира сего, да в сумерках,
Словно падают смоквы гулкие
Со смоковниц послушных иноков,
Звезды спелые, огнекрылые.

Не от мира сего, да свитками
Небо свилось воронье, зыбкое,
А заместо него – огромное,
Нераспахано, непритронуто.

Не от мира сего, да допьяна
Тайн причастных вином напоена,
Да хлебами сырыми вскормлена
До безмолвия, до безмолвия.

Не от мира сего, да вся в миру,
Зачинает да правит одну игру:
Если все ж подошел – не боись дотла-
Вот такие вот, брат, дела...


ВСЮ НОЧЬ

Ты будешь неподсудной с этих пор:
Заря близка и Лира нараспашку.
Смиряя ночь смирительной рубашкой,
Ты сможешь молча править разговор

Сбежавших соловьев, на поездах
Рванувшихся, мятущихся, вдогонку
Твоим октавам, вторя без умолку
Святым диезам на Твоих губах.

Вон видишь: размыкаются крыла
Всех певчих птиц, взметнувшихся к рассвету.
Ты на правах скупила им билеты,
Всю ночь деливши путь напополам…


СТАЛ ПРИЧАСТЬЕМ

Ливни, белые ливни
Над землею, над миром.
Над звездой Альтаира,
Над его головой.
Корабли-каравеллы
До земли Урувеллы,
Пред означенной белой
Островной полосой.

Звери, птицы и люди
В колесованном круге,
По дождям и по вьюгам,
На кресте, на крови.
Что убудет-пребудет,
Кто простит, кто осудит,
Опалит, иль остудит
Перед сыном Любви?

Он испытан, отторгнут,
Он изломан - изогнут,
Он -излившийся Огнь
Виноградной лозы.
И возносятся кони
К материнскому Лону,
К сокровенному дому
Под озоном грозы.

Покровами сплетений,
По слезам откровений,
До безбрежных молений
Предстоянная глубь.
Маяки в изголовье,
Или россыпи соли,
Или хмелем любовным
По окраинам губ.

Коронованный Авель,
Где восход неприкаян,
Ток рожденных на грани
Переменных путей,
Он идет между нами
С переметными снами
И провидит глазами
Вышнеоких детей.

Ливни, белые ливни,
Он- трава, он - пустырник,
ОН - песок, он пустынник
По барханам земным.
Он звездою- полынью
Пал сквозь стылые зимы,
Но в прорвавшейся сини
Стал причастьем Твоим...


ГОРНИЛО

Это начала. Слова чуть безбожны.
Рифмы - как лодки о дикие скалы.
Это начала. Теперь осторожно-
Тонкой струной высота зазвучала.

Это пространства. Входи и не бойся.
Топи ночные в глубоких низинах.
Это пространства. Росою умойся-
Легкой росой, что сметает плотины.

Это паренья. Не требуют перьев.
Крыльев иных прорастание-жженье.
Это паренья - Ты будешь из первых,
Предвосхищающих взмаха движенье.

Это молитвы. Но Ты и не знаешь.
Токи по капле вливаются в хоры.
Это молитвы. Века проливаешь …
Слушай восстания в каменных норах!

Это лавины. Отныне запомни:
Снег по вершинам не зря Ты хранила.
Это лавины. Проверка на корни
Всех, кто взлетел сквозь земное горнило...


ЦЕЛОКУПНОСТЬ ПОКОЯ

Плещутся рыбы, янтарь кипит.
Мир полотном упадает и брызжет
К белым престолам, и звонко горит
Певчеее зарево, золота выше.

Край хрусталей, полнозвучный слой,
Ветви богов, наклоненные долам,
Сотканных радуг, надзвездной иглой
Лучших узоров пшеничного слова.

Ты – до корней проросла во мне,
Всей необъятною пламенной силой:
Там, пробудившись в своем огне,
Здесь, отразившись звездою полынной.

Катятся капли святой росы
Утром, налитым чистейшего сока-
Льют виноградари спелой лозы
Кубков серебряных влагу истока.

Так напои меня, напои
Этой живой полногрудой рекою,
Чтобы в соцветии нам на двоих
Жажду сплести в целокупность покоя...


В ЭТОТ ЗВЕЗДНЫЙ ХМЕЛЬНОЙ КАРАВАН

Жизнь моя, не бойся меня,
Сна Твоего, сна.
Эти моря, светово единя,
Нам разливаются, нам.

Вот из млечных потоков поет эхолот,
Меря соль расстояний сквозь око миров,
Где киты разыгрались, плескаясь легко-
У моей сердцевины - несметный улов.
Ты вбираешь щедрей, и поешь горячо –
Льет китов серебро молоком, молоком,
Из ребра Ты танцуешь и в танце влечешь-
На пергамент ложатся змея и дракон.

Отойди, отойди – даже рядом не стой,
Рыба - Царь из груди моей, пой, пой!
Рыба, рыба, светись,
Сваном - птицей явись,
Солнца крыла - утрой!

Жизнь моя, порази меня,
Быка моего, быка.
Тореадор, ты пропал или пан,
Бык - седина виска.

Рви эти гроздья, швыряй в пустоту-
Как настоялся бушующий сок.
Туже аркань за крыла, за мечту
Этот хмельной безоглядный поток.
Тверже ступай, в прах беду - пустоцвет,
Камня на камне - от смеха зеркал.
Заполночь мир - или это секрет,
Тайна Двоих лал?

Эй! Эй! Эй!
Свет! Свет! Свет!
Ваших нет.
Наших нет.
Лей! Лей! Лей!
Пей! Пей! Пей!

Под мечом нарекается агнец Твой.
Жги еще, Боже мой, Боже мой!
Как свеча истечет,
Как на чет и нечет -
Жадных звезд целовальный рой.
Под пятою миры, надо мною – следы
Всех китов, расплескавших по небу огни.
И летит быстрокрылое солнце на льды,
В мой распахнутый глаз, проливаяcь в зенит.
Всё - за разума край. Сверху, снизу – Одна,
Ты восходишь цветком изумрудных папесс,
Пронизав до Арктуров, до дольнего дна
Сотни тысяч быков – и ласкается лес.

Жизнь моя, колыхай меня,
Первоцветом стеблей
Световых маяков.
У моих берегов
Разливается хмель
Трав духмяных, грозой маня.
Жизнь моя, выпивай меня,
Я приснился Тебе,
Я растаю, как сон.
Я морями пьянен,
Я вплетаю свой бег
В этот звездный хмельной караван...


ТЕТ – А – ТЕТ

Это не труд - изгнание.
Фа изумруд - закланием,
Воронов До касание -
Грай по путям Твоим.
Ра колесницы катятся,
Радость течет меж пальцами,
Нежность робеет зайцами –
Ласковый херувим.

Спишь - далека галактика,
Финист проходит практику,
Словно полярник - Арктику,
Там где звезда людей.
Этой карминной осенью
Дышат миры, разрознены,
Вырваны, не опознаны,
Словно совою - день.

Космосов заклинания
По зазеркалью ранами
Наземь падут уранами -
Их на ладонь не ждут.
Слышишь, кристаллы дальние
Мчат литургии пламенных,
Там, где, сплетаясь тайнами,
Свановые поют!

Волн мириады скрещенных
Между полями Вечностей,
Между звездою меченой
И вознесеньем птиц.
Сон – летаргия времени,
Болью глазам отмеренный -
Видеть двоим доверено
Вдоволь мельканья спиц.

Вишни прольются ливнями
Выше зеркал накликанных,
Выше вороньих гиканий -
Видишь вишневый цвет!
Слышишь паденья царствия
Стана борений карстовых -
Станет по-птичьи, запросто,
Сваново, тет – а – тет...


БЕГУЩАЯ

Бегущая моя,
От полюса на полюс,
По трассам ледяным
Застуженных морей
В пасхальные края,
Где орионов пояс
Над образом Твоим
Возжет тройной урей.

От полюса утрат
До полюса свершений
Введут Твои следы
К алмазному венцу,
От ведьмина костра
До сада утешений,
От полюса беды
К алмазному резцу.

И Твой граненый свет
Алмазного причастья
На полюсе Любви,
На выдохе «Целуй!»
Прольется как ответ
Полярному ненастью -
Спасенной на крови
Бегущих с неба струй...


КАК ТАЙНОЕ ВИНО (ЛИТУРГИЯ)

Идущему вперед мятущемуся свету,
Рванувшему на круг, взошедшему на крест,
Ста тысячью гонцов ярчайшие кометы
Торопятся на звук неистовых небес.

Вращай свои миры, яриловая Матерь,
Незримо прорастай сквозь мрамор, сквозь гранит,
Сквозь летопись коры, сквозь жилы медных патин,
Сквозь беспробудный лай, сквозь жаркий антрацит.

Бросай своих щедрот немыслимые зерна
В бушующий кристалл рябиновых царей,
Струящих небосвод из огненного горна,-
Как мнет девятый вал баркасы рыбарей.

Тебе я говорю, Тебе повелеваю,
Поверженный мой Брат, сожженная Сестра-
Созрей, Тебя молю, от края и до края,
Как тайный виноград, как тайный виноград!

************************************************

Сквозь мириады мук, сквозь каторги и тюрьмы,
Сквозь вой твоих волков, сквозь рев твоих геенн,
Сквозь вековой недуг, отчаянный и хмурый,
Сквозь камень рудников, сквозь гибели и тлен.

Так что теперь с того, что смят и изувечен,
Что соли по глазам на сто твоих морей,
Что путь твой окаян, свинцов и бесконечен
И в сердце кровь и прах сожженных кораблей.

Так что теперь с того, что твой палач ликует,
Пируя в теремах, в твоих родных домах,
Что строил на крови, когда искал вслепую
В бору, по пустырям, на топях и в горах.

Вон как Она взмахнет яриловой метлою,
Как молнии блеснут, как стены задрожат-
И то, что душу рвет, покажется игрою,
Оскоминной, пустой, как кислый виноград.

Пролейся ж, как питьё, пьяня и опаляя,
Нечаянное там, где люто и темно,
Как вересковый мед сужденного Грааля,
Как тайное вино, как тайное вино...


НА ВСЕ ЛАДЫ

Нет ничего на окраинах –только зыбь,
Только семи отчаянным лодкам плыть,
Только веслом рассекать пелену и мрак,
Только взбивать перепуганный Зодиак.
Рыба, скажи мне точно, который час!
Рыба, гляди-ка, какая вода из глаз!
Кто-то пойдет по ней, ну а кто – в нее…
Рыба, изволь мне петь про мое житье!

Как маяки пропащи на звездный зов,
Как рыбаки рыдают на свой улов,
Как ни дышать, ни биться в сетях сетей-
Век не найти ключи от Ее дверей.
Только с собой смеяться в полночной мгле,
Только с самим сражаться, собой болеть,
Если зерно и сроки – двух разниц соль,
Если диезы срываются на бемоль.

Губы в картонном мире – как та зола,
Что остается на месте всех яств стола,
Руки, как арлекины, беспутны вкровь,
Звуки глухи, картинны, хрипят любовь.
Сытые сказки –ласка любых химер,
Алчность сокрыли маски медовых вер.
Тут, по окраинам видно, как ни крути,
Сколько еще звериного там, в пути.

Рыба, гляди же в оба, смотри вперед-
Может за тем ознобом полярный лед-
Дикие бесятся льдины и воду пьют
Огненной сердцевины семи минут.
Будто без стука в гости, врастают в плоть,
Крепкие ломит кости – не побороть.
Берег давно - из виду, и страшно плыть –
Как же надежду выдумать – и испить?

Рыба, в холодном море мы все наугад –
Как же увидим снова тот давний град,
Где нас с тобой согреют и сберегут
От векового зверя, от черных пут?
Может приснится рыбе среди зыбей,
Как изливают в море святой елей
Грозные с виду, а сердцем – нежней звезды,
Таинств Твоих хоралы – на все лады...

***************************************************

ПРОНИКАЯ СКВОЗЬ

Я по-птичьи теперь говорю, хоть на прежних правах.
Китай – город запретный - в ажуре табу и волки -
Маскируют под ягоду масть и под ладан - клыки.
В их печах запекают под мясо отнюдь не хлеба.

Посинел мой дракон, словно Шива, испивши вины.
Разжирел размелованный тигр в чужих закромах.
И блистание юга жар – птицей маняще впотьмах.
Но ползет черепаха, касаясь сияний иных.

Словно карп, я давно благороден и маслю глаза,
С озорным механизмом внутри и с чекою – в зубах.
Но порою по глади зеркальной приходит раба,
Первых воль наднебесных империй тая в бирюзах.

И тогда мы незримо для всех опускаемся вглубь,
И летаем на тонких крылах и поем до утра
Эту песню о наших крестом разделенных мирах,
Где когда-то единым огнем притяжение губ.

И рождаются в этой глуши, вырываясь наверх,
Паруса, камелоты, хрусталь, янтаря, звонари,
И выходят на отмель, и трутся о чьи - то миры,
Проникая сквозь поры личин, под щетинистый мех...

«От сердца – к сердцу»!