Рыба

"Рыба, проклятая рыба, мне так х....во"
Г. Илюхина

Она упрямыми, сложенными в щепотку пальцами, тянет ко рту громадный кусок жареной рыбы, внутри которого таится кость. Ежистая, шершавая.

Рыба – это всегда противно. Рыбы плавают где-то в морях, которых она никогда не видела. Некоторые – в реках, обильно заливаемых отходами с заводов. Но рыбы привыкли к отходам.

Рыбы не говорят. Они вообще не издают никаких звуков. Ни стонут от боли, ни ликуют от счастья. Всё, что могут рыбы – это, извиваясь, стегать хвостом по суше, когда их достают из воды, беспомощно разевать рот и лупиться в пустоту немигающими глазами.

Рыбы – бесчувственны и трусливы. Но жареные – они вкусные.

Она тянет ко рту кусок в надежде подавиться костью. Глупо, конечно, надеяться: кость огромная. Ей не то, что подавиться: трудно целиком поместить в рот. Но жить труднее. Вокруг неё – рыбы. Немые, плавающие там, где их не видно. С тем же успехом, можно было бы сказать, что вокруг неё вообще никого нет. И всё-таки от рыб веет холодом стальных тел, и к тому же, изредка она ловит на себе те самые зловещие немигающие взгляды. Сейчас тихо: хоть бы одна из знакомых рыб плеснула по ряби воздуха жёстким хвостом. Может тогда бы она одумалась. Но всё равно было бы поздно. Рот уже принимает смертоносный дар руки. Пальцы беспощадно стараются вкрутить кусок в гортань. Больно.

А что? Умирать, наверное, всегда больно. По крайней мере именно так она и думает. И это «всегда» её успокаивает. Какая разница, когда испытать боль? Сейчас или позже? Хладнокровные соседи по жизни – куда больнее…

Ч-чёрт!.. Телефонный звонок. Скользкий кусок выпадает из дрогнувших пальцев, так и не успев застрять в горле.

Раздражающая трель с треском прорывает густой пласт тишины. Ну кто ещё там? Она прикладывает к уху холодную трубку и молча ждёт. Горло болит. Кость всё же успела царапнуть что-то внутри. На том конце тоже молчат. Очередная рыба. Но медь проводов передаёт шёпот сопения. Рыба дышит…

Всплеск! И короткие гудки. Положили трубку. В груди что-то сжалось и стало привычно холодно.

Она идёт обратно. Поднимает с пола упавший кусок рыбы и слышит плюхающийся хлопок позади себя. Оборачивается. Её позвоночник продолжается рыбьим хвостом. Нет охоты ничего говорить, как и нет удивления в застывшем взгляде. Побелевшие от холода пальцы подбирают кусок жареной рыбы и тот с чавкающим шлепком падает на дно мусорного ведра.