Следующий!

С утра я ничего не ел и на вокзале мне захотелось чего-нибудь перехватить. Подхожу к первой попавшейся палатке и прошу кофе и пирожок с грибами и капустой.
- Вам кофе черное или с молоком?
- Черное? - переспрашиваю я и улыбаюсь. Однако продавщица не поняла сути.
- Да, черное или с молоком? - повторяет она.

В принципе, мне по-барабану кто как говорит и в обычной жизни я предпочитаю никого не учить. Сплошь и рядом ведь говорят "ложьте" вместе "кладите", "дОговор" вместо "договОр". Подобных примеров можно привести сколько угодно. Но почему-то сегодня меня это прямо резануло по уху. Кофе - это ведь слово мужского рода и, стало быть, кофе не черное, а черный. Наверное, сработала зрительная память: есть какой-то старый советский черно-белый фильм про войну, так там один наш разведчик сделал замечание другой нашей разведчице, что кофе - это слово мужского рода. С тех пор я это запомнил на всю жизнь, хотя при этом продолжаю делать огромное количество речевых ошибок в других словах и выражениях.
- Вообще-то кофе черный, а не черное, - говорю я.

Вот интересно, почему люди так обижаются когда им делают подобные замечания? Да и не замечание это вовсе, а просто малюсенькая попытка хоть как-то повлиять на ту повальную речевую безграмотность которой просто кишит наше время. Хочется все-таки слышать на наших улицах правильную речь! Понятно, что в каждом регионе есть свои речевые особенности и человек, приехавший издалека, далеко не всегда говорит по общепринятым канонам родной речи. И ничего нет зазорного в том что человека поправляют в его ошибках. Я, например, в таких случаях только благодарю. Нет, я конечно могу понять когда подобные замечания делаются прилюдно. Ведь в таких случаях это уже не столько желание научить приезжего человека правильной речи, сколько неприкрытый умысел продемонстрировать свою "образованность" и, соответственно, унизить такого человека. Но здесь-то все было по-другому! Мы были один-на-один и никто кроме нее моих слов не слышал. Продавщица повернулась ко мне боком и стала разогревать в микроволновке пирожки.
- Учат тут всякие, - еле слышно пробурчала она, - москвичи хреновы.
Я сделал вид что не расслышал и не стал продолжать разговор.

- С вас восемьдесят два рубля, - жестким голосом сказала продавщица.
Я положил на поднос тысячерублевую купюру и на всякий случай сверху двухрублевую монету.
- У меня нет сдачи. Только что кассу сняли после ночной смены.
- Ну и что мне делать теперь? - говорю я, и придавая в голосе смягчающую интонацию, добавляю. - Ну найдите уж где-нибудь, пожалуйста.
- Ну во-о-т, теперь по всем палаткам мне бегать с этой тыщей придется, - проворчала продавщица, взяв купюру.
Вернулась она на удивление очень скоро. Отсчитала девятсот двадцать рублей и чуть ли ни швырнула их на поднос.

- Следующий!

(2007)