Тарелка супа

Да нечего тут записывать. Запомнишь. На сковородке греешь масло, какое есть, сыплешь муку, солишь и заливаешь кипятком. Тщательно размешивать не стоит, оставь комочки. Так больше на суп похоже.

Не могу я без мяса: перестаю соображать вообще. Хватит на меня наезжать. Я же не ем его втихомолку, а раскладываю всем поровну. Свекровь меня ненавидит, но молчит. Завтра, уязвленная, перезаймет у соседей и выложит на стол четыре лимонных вафельки, типа в расчете. Только кто потом будет соседям отдавать? Я же и буду, они меня уже на лестнице подлавливают. Ей не платят в библиотеке четвертый месяц, так надо радоваться, что я хоть немножко в дом приношу. А не зыркать на меня волком из-за того, что она такая крутая, а я больше ее зарабатываю. Поест и запирается с книжкой Дали в ледяной своей норе (разбитое стекло год вставить не может). Думает, за перевод ей кучу денег отвалят, и тогда она докажет, кто чего тут стоит. Да ради Бога, лишь бы не померла с голодухи. Не дадут ей денег в этом тертом пальто. Мало собаки, она еще и кошку в дом притащила. На помойке та бы хоть крыс ловила, а так орет голодная из-за запертой двери, где идет высокодуховный процесс.

Думает, это я заставила его институт бросить. Не хочет признать, что сынок, раздолбай, попросту вылетел с первой же сессии. Как из предыдущих двух институтов. Даже не вечный студент, а вечный абитуриент. Прошипела мне в коридоре, дескать, не удастся тебе затолкать его на завод и лишить интеллектуальной карьеры. Да на завод его и на выстрел не подпустят. Туда к восьми надо и - пахать, да они позакрывались все, по-моему. Город как мертвый.

Читала у какого-то старого автора, как бродяга, или бомж по-теперешнему, рассказывает про Питер царского времени. Мол, нет города страшней и голоднее зимой. Сплошной камень кругом и погибель живому. Идешь по камням этим, качаясь: от голода ноги не слушаются, тело коченеет. Подберешь камешек, в рот сунешь и сосешь его, сосешь... Что-то часто вспоминаться стало. Ощущаю и камешек во рту, и какая с него голодная слюна.

Мясо поступает в дом в виде китайской тушенки. Покупаю банку раз в неделю, и два дня мы едим коричневые волоконца. Их надо есть дисциплинированно. Маленький кусочек и - гарнир, рис или перловка. Еще кусочек - и снова рис на вилку. А сорваться легко. Были гости, я выставила банку на стол. По глупости открыла прежде, чем рис сварился. А когда банка открыта, тушенка начинает пахнуть и может вызвать затмение разума. Так и случилось с Владом Косицким. Он из разговора выключился, посидел минут пять, глядя в одну точку, а потом придвинул к себе банку и стал ковырять в ней вилкой. Наверное, он хотел сперва просто попробовать, но потом обхватил банку левой рукой, стал вытаскивать большие куски и глотать по-настоящему. Все молча  смотрели, а он тоже смотрел на всех  и ел жадно, пока все не выскреб. Даже кусок жира со дна прихватил. А потом ушел в комнату и лег там в темноте.

Кто-то схватил банку, чтобы швырнуть в помойное ведро, но я отняла и убрала в холодильник. Тот жир, что на дне, пахнет мясом и спасает до конца недели. Во-первых, на нем готовится вышеописанный суп из муки. Во-вторых, на нем можно жарить хлеб.

Сливочное масло - забыла, как пахнет. А у Ленки есть. Покупает пачку на месяц и на тридцать кубиков делит, чтобы Андрюхе в кашу класть. У нее Мишка днем на стройке, тоже платят раз через два, а вечером - в Политех. А Ленка на дневном, а при ребенке свекровь. Для меня такое немыслимо, какой тут ребенок!..

Так вот, насчет масла. Завалился к ним как-то мишкин брат, морда сытая. У него жена-хабалка барахло из Турции таскает, а он при ней шофером. И припала ему фантазия чаю с бутербродом выпить, - дома, что ли, не нажрался. Налил себе чаю, ругнулся, что сахара нет и хлеб только черный, да и полез в холодильник за маслом, будто брежневские времена на дворе. На кубики ноль внимания, рубанул поперек, да тут Ленка побледневши налетела и пачку выхватила. Извинялась, чуть не плакала, что сама не ест, только ребенку на месяц поделено, видишь, мол, прочерчено ножиком. Так он, козел, нет чтобы в магазин пойти да жрачки хоть какой притащить. Он, гад, полгода ленкиного дня рожденья ждал, чтобы пачку масла перевязать ленточкой и преподнести издевательски.

А хлеб, правильно, надо покупать черный. Белый дороже и сытости не дает. Новых сортов появилось немерено: горчичный, псковский, невский, балтийский и бог знает еще какой. Типа, дождались капиталистического изобилия. Вчера с Владом пошли в булочную. Долго сперва на улице в очереди стояли. У него шапки нет, волосы на макушке редкие, и я все смотрела, как снежинки проcкальзывают между волосинками и на черепе тают. Парень он неплохой, хоть и съел тушенку. То полы помоет, то посуду, от мужа ведь не дождешься. Приехал из Тулы, - там, видно, голодуха еще покруче. Думал, здесь свои тульские помогут, кто в Питере зацепился. Да на кой он им нужен, режиссер театральных постановок! Так и застрял у нас. Сидят вдвоем с мужем в кухне и песни под гитару сочиняют.

Очередь продвинулась. Я Влада попросила, чтобы он высмотрел через головы, какой хлеб самый дешевый. А я посчитаю, на сколько пакетиков кофе останется. Без кофе мы все, гипотоники, помираем. Он посмотрел и говорит: - "Знаешь, какой самый дешевый? "Униженский"! Ну и название." Я говорю: - "Не может быть". А он еще раз глянул - "Точно, "униженский"!" Тут уж я сама пробралась через старух. И верно: "униженский". Ладно, сейчас всё с юмором, время такое. Я вот видела от тараканов порошок "Коба": там таракан нарисован в галифе и с трубкой. "Будьте добры,- говорю, - половинку униженского". Продавщица бровью не повела, выложила на прилавок это кислое сокровище. Я, от прилавка отходя, еще раз внимательно этикетку рассмотрела. Хлеб назывался "унженский". Ах, да: есть где-то в России речка Унжа!  А нам-то померещилось...

Мы молодые совсем, едва за двадцать. Мечты о еде пополам с грандиозными идеями. Пишу курсовую про Рублева, а во рту ватка гнойная: зубы все посыпались, кальция, что ли, не хватает. Да ничего не хватает. Лазарев с Сидоровым - главные спецы по Рублеву, друг на друга ругаются, я их полемику красной нитью, голова кружится, как завтра до Академии доберусь - не знаю.

Самое скверное - не сам голод. Да мы и не испытываем того кромешного, убивающего голода, что был в блокаду и в лагерях. Бабушка моя помнила, как у нашего дома, на углу возле булочной, вмерзла в сугроб женщина с двумя детьми. У них украли карточки, и они просили милостыню - корочку какую-нибудь, хоть крошку, - глухое дело. Всю зиму в сугробе чернели, и только по весне их ломиками выдолбили.

Отвратителен не столько голод, сколько страх. Нам лишь намекнули, напомнили о блокаде и лагерях, а ужас захлестнул с головой. Я уже могу реально представить ту семью возле булочной, картинка словно приблизилась. Может быть, у коренных питерцев страх стал генетическим? Читала, что многие ирландцы подсознательно помнят жуткий голод какого-то там мохнатого года, чуть ли не в ХVII веке.

Примерно раз в две недели мы едим досыта, до опьянения: тушеное мясо с картошкой, или поджаристые блины со сметаной, или яичницу с колбасой и с луком, или настоящий суп на бульоне из косточки, с кусочками мяса. На лбу выступает блаженный пот. Однако голод выдавлен только из желудка, не из сознания. Подумаешь, что будет завтра, и теплый пот сытости застынет испариной страха. Нужна не только еда; нужна стабильность ее наличия. Чтобы никогда в жизни ничего подобного, - гарантированно, железобетонно! Господи, дай мне тарелку супа с куском мяса каждый день, и я докторскую защищу, свою школу создам, нобелевскую заработаю!..


...А в Академии в столовой чай вроде бы как с сахаром. Профессора мелочь в ладошках пересчитывают. Там повара, молодцы, дешевое блюдо придумали: блинчики с картошкой. Только порция маленькая очень. Мне-то еще повезло, - я до Академии художественное училище закончила; профессия денежная, расписываю шкатулки по ночам под Палех. Если бы не муж, свекровь, собака, дружки мужнины на шее - беды бы не знала. А как другие на чистой духовности, - не понимаю. Корейцы и прочие узкоглазые только чай берут, а едят в сторонке палочками рис из коробочек, вид счастливый и о чем-то чирикают. Эти не пропадут.

Кто еще не пропадет, так это старухи наши питерские. У них обмен веществ замедлен, стакана молока с черным хлебом на сутки хватает. Валидол на закуску почти бесплатно. Кофе не пьют, папирос не курят, фантазий не имеют. К тому же  сообразительные и со всеми в хороших отношениях. Одна такая старушка, соседка по подъезду, увидела, что у меня ноги на лестнице подкосились. "Пойдемте со мной, говорит, завтра вечерком, и бидончик возьмите. На Тургенева пельменная, у них после пельменей вода такая вкусная остается! Я дружу там с одной женьш-шиной, и вам тоже налить попрошу." Я один раз взяла этот отвар - какое было счастье, и собаке немного досталось. Но больше не ходила, стыдно.

От голода логика отказывает. Получаю деньги за шкатулки - и нет чтоб их распределить, как Ленка масло. Бегом с супружником моим бестолковым, - а он со мной заказ сдавать едет, чтобы пожрать сразу,- в кафешку, где втридорога. Кофе с сахаром и пирожное. Иначе сойду с ума. Пирожное самое дешевое, но все равно безумно дорогое. Хочется чего-то именно роскошного, недозволенного, как Ольге в "Циниках" у Мариенгофа. Натура артистическая, что ли.

Так и есть; артистическая, едрить ее. Я про деньги забываю, две шкатулки одинаковых подряд - не могу. Да еще учусь на искусствоведческом факультете, усугубляя ситуацию.

Образование мешает. Свекровь на днях пошла в булочную по объявлению, что уборщица требуется, так ей отворот дали. Вы, говорят, интеллигентная, как же мы вас по матушке крыть будем?

Художник в цепочке - первый, по зарплате - последний. Ленка Политех свой закончила и пошла интуристам сувениры толкать - "Валком, голубчики!" Стоит по две смены, а мороз дикий. Моя мама ей пуховый комбинезон датский отдала, но все равно Ленка отморозила все по женской части. Плевать, говорит, я Андрюху уже родила, пусть теперь все хоть отвалится, а его кормить надо. Может быть, мои же шкатулки и толкает. Зарабатывает столько, что за два года евроремонт сделала, технику купила самую дорогую, свекрови дубленку, мужа одела, свое дело открывать собирается. Но масло по привычке на кубики делит. Теперь главное - не изготовить, а продать. Продавать я не умею ничего, даже саму себя.


Сколько лет прошло, а что изменилось? Могу теперь, на скамейке сидя, спиной к стене прислониться: позвоночник торчащий больше не мешает. Это не означает моих заслуг. Это означает лишь то, что поедавший в 90-х просто красную и черную икру теперь ест икру красную, фаршированную черной. Мебель в моей квартирке теперь новая, и не самая плохая. То есть имевший прежде виллу за границей теперь имеет их пять. Страшно то, что я на этой скамейке с краю. И если кому-то на том далеком-далеком конце придется с неудовольствием подвинуть свой объемистый зад, то я упаду первой.

Все справедливо. О чем я просила Господа Бога в страстной молитве в свои двадцать три года? Дать мне тарелку супа. Дал. Теперь удивляется: где обещанная докторская диссертация? Вот Ленка с Богом не торговалась, а только свирепо верила, что у нее все будет. Бог и дал ей по вере ее. А я и не верила особо в свою докторскую диссертацию, мне просто очень есть хотелось. Ленка сказала мне однажды: "Я тебя уважаю за то, что ты высоко метишь. Ты одна - за нас за всех, которым только бы пожрать да прикинуться. Я всю молодость угробила на то, чтобы утереть нос тому богатому быдлу, которое унижало меня. Хотя бы мишкиному брату с его пачкой масла. Ты-то и внимания бы не обратила, а меня так уело тогда... Не успокоилась, пока всех этих торгашей по шляпку в землю не вбила. Теперь, получается, вроде бы и жить незачем. Андрюху вот в Англию отправлю, хочу дочку родить. Должен же быть какой-то смысл!  У меня мое получилось, оно ведь как раз по моим скромным способностям. Твое несравнимо труднее, но ты уж добейся, чтобы и у тебя твое получилось. Не будь как все, не ломайся".

Господи, прости меня! Меня подкосила не нищета. Меня подкосила ежедневная тарелка супа, которую я выпросила у тебя. Оказалось, что мне нужны еще и одежда, и обувь, и стиральная машина, и телевизор с видиком, и парфюмерия от Dior.

Как сказал Патрик Уайт: "Всюду люди. Их стремления низменны. Они получат все, что хотят."