Чудо о Сатурне

 

У озера

Полдень, дрожащие веерно крылья,
горизонтальный сапфировый хвост -
над первобытным лугов изобильем,
словно гипноз, трепетанье стрекоз.

Плавность пришельца в летательном жесте -
вот, к лепесткам наклоняясь едва,
в зное стеклянном застыли на месте
внегалактические существа.

Кто-то, у линз Андромеды туманной
губы кусая, завидует мне -
пенью лесной приозерной поляны,
лепету летних малиновых дней!



Подсолнухи 21-го июля

А.К.

А ты ведь зорок, лицедей певучий!
И ты, нездешних денег казначей,
душою щедр, что, право, - редкий случай
средь теноров, актеров, рифмачей.

В моем стихе жил гладиолус-шпажник,
чей лепестковый, алый с белым, жест
хранил меня, когда буянил бражник,
июль, или хлестал январь, норд-вест.

А ты мне дал подсолнухи предместья -
от храбрых, от полуденных щедрот.
Цветы-язык, языческие вести
о том, что солнцу вслед круговорот

свершает мир, распахнутый столь ярко,
что впору - о, Винцент! - слететь с ума...
Спасибо - за угаданность подарка,
за радугу предметного письма,

за то, что ты меня, живого, любишь,
за абсолютный шестиструнный слух. -
Ни Китеж-град, ни казематный Куряж
не покачнутся, мой певучий друг,

от рифмы в окликании аккорда...
Но пой, прошу! Ведь в чистом поле есть
воителей-подсолнухов когорта,
гармонии архангельская весть!



Чудо о Сатурне


Сатурн привиделся зеленым -
с настольною на небе лампой...
Над клеверным волнистым склоном -
зеленые глазища ламы.

Еще причудился прохладным,
как утренняя речка летом.
Из глины высверкнули ладно
два зимородка над рассветом.

Еще - его трава похожа
на школьный двор среди каникул,
где сонный пес, с простецкой рожей,
беззлобно на мальчишку цыкал...

И вот, среди июля, что ли,
пригреешься с лохматым дурнем. -
И пусто, солнечно, и воля,
и зелено, как на Сатурне!