Дон Кихот

Мой конь горит, и золотятся шпоры,
Мои доспехи – блеск зеркальных рыб,
Огонь и лёд, и шепот мандрагоры
И в голову впивающийся нимб.

Мешки с мукой забыли кто есть мельник,
Копьё вонзилось в гряду чёрных туч,
И солнце, как измученный отшельник,
Вертело в небе прометеев ключ.

На крови Россинанта след от шпоры.
В наследных сундучках – бельё и хлам,
И Дульсинеи огненные взоры
Делили горизонт напополам.

Седины красил рожью южный ветер,
И мельница бежала за овраг,
И весь ландшафт насаживал на вертел,
И небо нёс как деву на руках.

Говяжье мясо ела Дульсинея,
Убитый молнией лежал в углу корсет.
А там, под платьем, щурясь и потея,
Играл Прокофьева измученный квартет.

В трактирах расплывался Санчо Панса,
Копчёный бюст ласкал его щеку,
И мысль, как колесо от дилижанса,
По белому скользила порошку.

Объятье космоса податливо как тесто.
Не ложка дёгтя – это молоко.
Сначала всё так сухо и так тесно,
Потом всё до беспамятства легко.