Анх

 Границы и карты невозможного паритета блистали в глазах мертвецов, висящих на пристани вспышками пылающей нефтебазы. Испуганные молочницы врезались взглядом в пульсирующую вену Мемфиса и разом сняли ночные чепцы, в которых оказалось по мышиному выводку. В разгар свинцового чаепития служитель храма возлагает на алтарь младенца. Компания в партере рукоплещет. Затем Верховный Жрец взобравшись на древо жизни присваивает идентификационные номера планетам и числовые значения символам. Компания в партере снова рукоплещет. В сгоревшей от частых фейерверков части города Ибисоголовый бог лил из канистры бальзам на душу бухого шарманщика, долбящего недра старой шлюхи, так, что измученное эхо металось в безветрии штолен. У подножия треснувшего постамента испражнялся миссионер, откладывая раздумья в долгий ящик от бытовой техники. На губах компании в партере заиграла улыбка. В соседнем квартале скопом носились напудренные астралом световые тела фараонов. Сводя сиреневые скулы покойников, терпкая изморозь покрывала очки студента выгодно сплавившего товар. По пищеводу рыночной площади бродил патрульно-постовой, и метил больной мочой одинокие покосившиеся киоски, расставшиеся с девственностью своей тоски.