Ирине

Не в силах шевелить губами
и жарость солнца в голове
стоял я рядом - справа - сзади
и гнал все мысли о тебе.

Солнце пекло, суша тела все,
что - дураки - пришли -зачем?
бумажки получить - вот - нате.
Один лишь я пришел к тебе.

Один лишь я привязан крепко-
цепями - нет покоя мне-
к тебе. И эта моя клетка
подобна раю на Земле.

И в грации волчицы кроткой,
в манерах львицы - твоя суть.
Нет, ты не будешь одинокой,
тебя полюбит кто-нибудь.

А я останусь тенью светлой,
в судьбе твоей мой светлый след,
лишь пешкой белой, незаметной -
ферзь срубит - вот меня и нет.

Стою. Ты впереди. Слов нету,
чтоб описать смятенье чувств,
тебя и мысли - так нелепо -,
как Мандельштама наизусть.

Прекасна. Бог мой! Больше чем
и даже больше чем богиня.
ты - ангел в серой массе тел-
твое одно только и видно.

А в облаках немая грусть-
редких и маленьких, но все же.
И Маяковский наизусть
забыть тебя мне не поможет.

Ты там - и это- асм есмь.
Вот страшный сон - не сон - реальность.
Ты там. Всегда ты там, я сдесь-
вот она - страшная банальность.

Ты там. Не хочется терять
минуты, что осталось вместе,
тебе на ухо прошептать
слова одной забытой песни.

"Ты у меня одна" и дальше
тихо и нежно в сердце лью,
Лови - так много в этом фальши-
но я тебя, знаешь...

и все. Очнулся - прочь мечты,
так к сожелению не будет.
Тебе меня не надо. Ты -
его, тебя - он любит.

Это лишь ложь. Прикрылась ей ты,
ведь с ним спокойно - знаю я,
но есть другой мир - и не смей ты,
себя от мира закрывать.

Кричать хочу сквозь тел решетки,
тебе кричать, громко кричать.
Но не могу - слова все в глотке
застряли. И молчу опять.

Жара. Бумажки всем раздали,
улыбки бешенных собак,
Наивные не понимали,
что счастье не в горе бумаг.

А тут. Хоть для меня, но все же.
Я ухожу - невмочь стоять.
всех плавит радость и жара. Похоже
лучше всего - их суть - молчать.

а я уйду - в логово волчье,
в свою обитель, в волчий храм.
Да будет так! Так как ты хочешь-
я буду сдесь, ты будешь там.