Одесская осень

Вы- из Одессы

Ушли «восьмёрки» за диффурами давно,
Сегодня твой карманный модуль-портмоне.
На Дерибасовской снимается кино,
«Гамбринус» скрипочкой тревожит шансоне.
Подсядешь к столику и, «Сamel» закурив,
Под блюз Мattafix заряжаешься одна.
Лабает осень незатейливый мотив
За перёплётом ресторанного окна.

Одесса –
Поэтесса высокого замеса,
Портовых интересов
И Дюковской земли.
Одесса Бени Крика,
Ты, Бабелевским ликом
Взираешь на седые корабли.

Певица стиля и изысканных манер,
Тебе эпические беды нипочём,
Одесский грезит о тебе миллиардер,
И даже Дюк подставит крепкое плечо.
Ты покорила неприступную Москву,
Сегодня признан повсеместно твой талант.
И всё же пристани одесские зовут
Далёким детством зафрахтованых шаланд.

Одесса –
Поэтесса высокого замеса,
Портовых интересов
И Дюковской земли.
Одесса Бени Крика,
Ты, Бабелевским ликом
Взираешь на седые корабли.

______________________________________________________

сентябрьские дожди


Ах, этот дворик с простынями на верёвках,
Когда ничто уже не может удивить.
Приходит к Доре, пусть не Задов, - всё же Лёвка,
А Лёвка сможет даже смерть уговорить.
Что Доре мальчики с какими-то бельканто,
Когда в козырную играет Лев шансон,
И подпевает ему Дорочкин контральто
С дождём и плачем нежной скрипки в унисон.

На Дерибасовской сентябрьские дожди,
На Дерибасовской веселия не жди,
И Лёва скрипочку терзает,
Абисселе играет,
Играет не «за деньги», - для души.

Мокрухи выпьет и закурит пахитоску,
Личман поправит и подёрнет воротник:
«Поёте, Дора, как когда–то пела Тоска!
У Робина, не у Джакоммо ПучиннИ.
Я-от Столярского, и для знакомства близкий
Открою тайну, что поведал наш раввин.
Дожди в Одессу ввозит Зеэв Жаботинский,
И мы с ним, Дора, за фрахты поговорим.»

На Дерибасовской сентябрьские дожди,
На Дерибасовской веселия не жди,
И Лёва скрипочку терзает,
Абисселе играет,
Играет не «за деньги», - для души.

____________________________________

шиксочка

меня в детстве представляли шиксочкой
за льняные волосы родне.
но колдуя с курицей над мисочкой,
мама шейку отдавала мне.
говорили как о чуде-юде
о румянце на лице простом.
в некошерном, видимо, сосуде
намешали крови с молоком.

шиксочка, ты- наша шиксочка.
напевала вся моя родня.
шиксочка, моя ты, шиксочка.
целовала бабушка меня.

надевала лодочки и клипсочки,
и курила импортный «опал».
«Посмотрите, ах, какая шиксочка»,-
вслед кричал Аркашка -«Самосвал».
а моя подружка Прозерпина,
что росла в еврейской стороне:
« Не дружите с этой хозериной»,-
говорила уличной шпане.

шиксочка, ты- наша шиксочка.
напевала вся моя родня.
шиксочка, моя ты, шиксочка.
целовала бабушка меня.

в этом царстве где аиды, гои
жили вместе, как одна семья,
чувствовала я себя изгоем,
всех при этом искренне любя.
и когда приезжий парень Лёвка,
с виду просто вылитый еврей,
Прозерпину обозвал жидовкой,
как же я завидовала ей.

шиксочка, ты- наша шиксочка.
напевала вся моя родня.
шиксочка, моя ты, шиксочка.
целовала бабушка меня.