Сумеречная этельзона

Есть проблема небольшая: у меня расстроен сон.
Только лягу, чуть дыша, я, сразу, сна меня лишая,
В сон приходит Этельзон. Обострение сезонно,
Но противно, будто спам. Чтоб не видеть Этельзона –
Две таблетки сибазона (иногда феназепам),
Чтобы вышло без накладок, чтобы не по-шутовски,
Чтобы сон казался сладок, чтобы дёргал я мулаток
За горбатые соски. Чтобы в чёртовом чертоге
Развлекаться мог всю ночь. Нет чертога? Ладно, в стоге.
Ну а что у нас в итоге? Всё по-прежнему точь-в-точь!
От мулаток нет и тени! Вою, как майкопский волк!
От подобных сновидений взвыл бы и поэт Евгений,
Что в мулатках знает толк. Спать не хочется, однако
Просыпаться тоже в лом... Вот я в роли Пастернака
Где-то в княжестве Монако восседаю за столом.
На столе моллюсков кладка, а вокруг – десяток дам,
И одной шепчу я сладко: «Ты, мне кажется, мулатка,
И умна не по годам! Пьянка, в общем-то, назрела –
Нет сейчас важнее дел. Ты отлично загорела!
Принеси мне mozzarella. Адыгейский надоел.
Не могу я без закуски – в этом есть огромный плюс.
Если попросту, по-русски, все мы, в сущности – моллюски.
Я – особенно моллюск. У меня там сзади домик,
Вроде костного цветка. Как стихов открою томик,
Сразу думают, что гомик. Жизнь поэта нелегка!
В la critique полно кретинов, пишут всякую муру.
В лоб им, по лбу – всё едино (рифму к слову “анкудинов”
всё никак не подберу)». Не пришьёшь уже заплатку,
Если сердце на куски, и холодную мулатку
Я несу к себе в палатку осмотреть её соски...
Некто, съев салат из мисок, молча рядышком прилёг
Составлять расстрельный список «всех, кто к недалёким близок»
И от близких недалёк. Нам ли, жалким эпигонам,
Не любить НКВД?! Пусть сажают по вагонам
Солженицына с Разгоном, к ним – Варлама и т.д.
Понесётся по газону, наплевав, что нету рельс,
Без особого резону, прямиком на этель-зону
Полосатый этот рейс. А на зоне нет мулаток –
Там моллюски лишь да гнусь. Ни конфет, ни шоколадок.
Дальше сон совсем несладок. Я вот-вот уже проснусь...