Сказка про царя - задарма или зазря

 
Капля отражает море,
а слеза - людское горе...
* = * = *

Было это встарь ли, внове, под горой ли, в чистом поле,
Речено из уст в уста, или считано с листа,
Может, вовсе сказку эту мы скачали с Интернету,
Только скажем наперед: тут история не врет,
Было это всё, как было, в чистом виде к нам приплыло,
Словом, это - сказка-быль. Вы с ушей стряхните пыль,
Размещайтеся удобно, всё запомните подробно.
***
Как говаривали встарь, в нашем царстве жил-был царь.
Из царей происходил, плотно ел и сладко пил.
Не заботило царя, что почем, и что зазря.
А чтоб холить царский род, развели вокруг народ.
Поле пашут пахарЯ – пищу делать для царя.
И в сафьяновы сапожки обувать царёвы ножки.
А чтоб он не сдох со скуки, музыкант ласкает ухи.
Всё, короче говоря, существует для царя.

Если войны воевать – для того имеем рать.
Подпирают трон плечами генералы с палачами.
Подавлять народный писк – день и ночь не дремлет сыск.
Супротив любой проказы сочиняются указы.
Одним словом, защищён всесторонне царев трон.
Жизнь размеренно течёт – и за то царю почёт.

Зарубежные державы меж собою мир держали.
Кто в сердцах ругнётся матом - тут же с нотой дипломаты.
Царь царю не супостат, а родней родного брат.
И, как водится, царицы - меж собою, как сестрицы.
Разодеты в пух и прах, все в парчах, да при шелках.
И строчат для них поэты сладострастные сюжеты,
Под балконы, если надо, доставляют серенады.
И друг другу для сюжету выдают царей секреты.

И проблемы нету, вроде, в подавляемом народе.
Супротив народной бучи есть прием крутого круче:
Подкормить кого чем надо: кому – хлеб, кому – награда.
Дай голодному суму, а строптивому тюрьму...
Все при деле, все в трудах - кто за совесть, кто за страх.

Чтоб отвлечь народ от горя, в коем тонет жизнь, как в море,
Создан цельный институт Кто Ловчее Прочих Врут.
Тут - от прессы вертухаи, их в газетках подбирают.
Привечаются особо краснобай и политолог,
Литератор, сценарист,.. - перечень займёт весь лист.
И отдельною колонной - из сословия гапонов.
Ценят всех, кто преуспел в популизме грязных дел.
Там рождают повседневно средства от народных нервов.
Чтобы не прорвался газ из глубин народных масс.
Мало ль что в голодном брюхе созревает при разрухе!
Вот вам праздник, вот вам спорт, вот вам прочее... Курорт!!!
Тут - стекольный растворитель, родной водки заменитель,
И дурманная трава, и подстриженны права,
А при этом не забыть поплотней казну забить.
Также, скажем между делом, и свои карманы смело,
По копеечке сбирая, выявлять и набивать...
Словом, дел - ЕДРЁНА МАТЬ!...
Вот вам присказка покуда. Дальше сказку движет чудо.

* * *

Приглашён на царский раут был бомонд со всей державы.
И, как водится, для форсу все послы, сиречь – дипкорпус.
К протоколу, к политесу не питаем интересу.
Наш простецкий интерес к представителям от пресс –
Кто персидские ковры протирает до дыры,
Кто готов из любопытства лечь костьми, с душой проститься,
Источая пыл и прыть, информацию добыть,
Чтобы на своих манжетах зафиксировать сюжеты
И донесть до темных масс, чем живет державный класс.

Вот один, особо рьяный, малость трезв и много пьяный,
Чутки ухи намастырил, под камзол чего-то стырил.
Только звякнул приглушенно бок старинного флакона.
Оставляем без вниманья содержимое кармана:
Сыр заморский и бекон...Беспокоит нас флакон,
Что посредством кражи мелкой унесли на опохмелку.

А не та ли это склянка, что к леченью, а не пьянкам
Преподнесена царю, и микстуру ту не пьют?!
А по капле разбавлять на вина бочонков пять
И по чайной ложке пить, как царю ко сну иттить.
А какой лечить недуг – раскрывать нам недосуг.
Только пить в один присест есть запрет. И делу – крест!

Вот нас тянет страх и жуть к репортёру заглянуть:
Как наутро вертопрах растворится в пыль и прах.

Так. С похмелья репортёр кое-как глаза протёр
И стаканчик натощак из флакончика-то – шмяк!
Выпил, крякнул балагул, сладко горечь отрыгнул
И вдогонок жбан вина вслед за тем в себя вогнал,
Бутерброд в кулак зажал и в газетку побежал.
Там на свежую страницу изложил передовицу.
Только малость пропотел, да обедать не схотел.
Что-то в область живота проникает маята.
-Как бы с этой вечной пьянки не дожить до лихоманки! –
И целебной цели ради жбан за жбаном пьёт, не глядя.
Через это не помёр наш ретивый репортёр.

На заморскую заразу все нутро воспряло сразу,
Кошки будто бы скребут. И снаружи чует зуд.
Робко глянул в зеркала: - Это ль мама родила ?! –
Да неужто канул в ад наш газетный верхогляд?
Вместо ручек – два крыла, клювик, хвостик – вот дела!
Где была кудрява чёлка- птичья отложилась холка.
Да и внешний вид привычный свой исчез. Остался птичий...
Отлетел от зеркалов, шасть в окно и был таков.

* * *

Под своды царского дворца случайность занесла скворца.
Иль кто-то птахе подсказал, иль родный род за что прогнал,
Ну, что гадать - с ума ли, сдуру?! Да сквозняком его задуло!
Свой достигая интерес, иной готов на больший стресс.
Едва не померев с испуга, под троном спряталась пичуга.
Смекнула: под эгидой трона её навряд ли кто-то тронет.
А, может, в толкотне суетной скворчонка просто не заметят.
Он ночью пересел в корону и до поры он тут схоронен,
Не в ту, что на царе была, - в корону на главе орла,
Гербы которым украшают. Там пыль не часто протирают.
Сам царь в короне втихаря хранил кусочки сухаря:
Когда послов наскучит слушать, любил сухариков покушать.
Скворцу, короче, есть, что есть и, как-никак, при троне честь.

Мы в нём признаем - дайте срок - творца лихих газетных строк.

***

Царь сухариком хрустит, значит, точно, он не спит.
Может, чуточку и дремлет, но докладам все же внемлет.
И даже изредка вскричит, велит Указы настрочить.
При нем живёт на зависть люду... (Скворца за царскую причуду
Сочли и свита и родня), так и пошло день ото дня:
Скворцу делов-то - слушать речи и понимать по-человечьи.
Одна забота - между делом царю одежку не уделать.
Помимо множества словес освоил царский политес:
Кого принять, кому кивнуть, а третьих матерком пугнуть,
Смикитил всё скворец проворный, обжив гнездо в самой короне.
А дабы не раскрылась фикция, освоил царственную дикцию...
(Никто, конечно, не допёр, что птичка – бывший репортёр.)

Царь прислушивался слухом, что ему щебечут в ухо,
Подружился со скворцом - всех царёвых дел творцом...

***

В чём отличие царей от людей простых кровей?
Ты вот, скажем, эрудит, мозг идеями набит,
А без царевой отрыжки ты не гений - ноль в сберкнижке.
И другое дело - Царь. Хоть сегодня, хоть и встарь:
Слово каждое царя, что там слово - пукнет зря,
Вмиг на лозунг: - Божий глас сверху снизошёл на нас!-
И царёвый пук на раз тиражируют в Указ.
Так живёт по энтим пукам вся имперская наука.
Это ж только опосля прорезается мысля:
Глуповат, мол, был царёк. Но История не впрок.
Ни в былые времена не учила ни хрена,
Ни один былой урок не пошёл народам впрок.

Мы, однако, отвлеклись. Тут текёт потоком жисть.

Пока министры да вельможи пичугины капризы множат,
Покуда мнение урода приводят к сведению народа,
Скворец неотделим от трона, шугается вокруг патрона.
И не упустит он момента пылинку сдунуть с позумента.
И приловчился в склад и в лад царю нашептывать доклад:
Кого казнить, кого прощать, кого на должность назначать.
Скворцу всю власть предоверил и даже к запаху от перьев
(К ним у патрона алергия) принюхался.
Дела лихие меж тем по царству повелись
И в царстве стала жисть не в жисть.
Потому что всю рутину царь скворцу на плечи скинул.
А ответственности крест нагрузил врагам окрест.
Кто с годами, кроме врак, был брательник - станет враг!
Мир нарушился вконец. А в страстях рулит скворец.

Подсказал царю со скуки поразмять в сраженьях руки,
Развлекаться на походах, покорять других народов.
Так былые корифеи набиралися трофеев,
Девок в рабство забирали, золотишко добывали.
От того богатства в царстве укреплялось государство.
Прилипала к тем царям слава, как к богатырям...

Верно. Тут не врут преданья: одарили вон приданым
Предки славного царя, нахапали почём зря
Ближних-дальних диких стран - всё отсталых басурман.
Вон висит чертёж страны - от стены и до стены.
Чтоб в натуре разглядеть, надо в небо улететь.
На окраинах бывало беспорядков, и немало.
-Ну, да разве это войны, будьте, батюшка покойны.
Вмиг повыведем начИсто сепаратных террористов!-
И повыведут, козлы, был бы доступ до казны.

Всё, что было, это было. И в прошедшее уплыло.
Надо б чем-нибудь прославить Вас, который ноне правит.

Словом, быть войне – и точка! И немедля, без отсрочки!
Суетятся все ужасно: в пушку заливают масло,
Трубы мелом натирают, ветеранов собирают,
Чистят ржавые доспехи. Для грядущего успеха
По стенам снимают шашки, аркебузы, сабли, фляжки,
Гнутый кивер, портупеи - где чего найтить сумели,
Весь гнилой и ржавый хлам освящать тащили в храм.
Чтобы поп, с похмелья рожа, приложился к славе тоже.
Войско чтоб благословил и наладил прочный тыл.
А скворцу – каков масштаб!- повелели сделать штаб,
Всех экстерном обучить и к наукам приобщить.
Мол, стратегией своей заряжай богатырей.

По завалинкам да печкам завихрилась пыль колечком:
Кто погон, а кто медальку, кто трофейную регальку -
Как того желает царь, все сдается на алтарь.
Так во славу ратных дел наш скворец и преуспел.

Чем смогли, тем отрядили, к бою войско снарядили.
И для смотру главных сил царь парадец учредил.
На трибуне генералы, маршалА и адмиралы,
В аксельбантах адьютанты, квартирьеры, интенданты.
Строй начальственный не слаб, с ними генеральный штаб.
Златом шитые мундиры расхватали командиры,
А для войска на плацу – хлам горой и клячи в цуг.
И со знаменем у хлама строй построен из Ивана.
Он на бойне был бойцом и считался молодцом.
Там курей одним ударом забивал, считай, задаром
И к участию в боях призван был врагам на страх.
А в порывах ветерка паутина у древка,
Знамя тряпкою обвисло, так от пыли все закисло.
Кроме – нету ни души, ни солдатов, ни старшин.
В гонке этой, в суматохе на солдат остались крохи.
Вот и нету их в строю – ни к засадам, ни к бою.
Кем командовать царю?!...

Тот кобылу развертает, на трибуну налетает.
Проявляет власть свою: - В хвост и в гриву, всех сгною!
Разогнал он вмиг генштаб, тут и сам совсем ослаб.
Еле как с кобылы слез и - в тенёчек, под навес.

Генералы оживились, нет войны, а все нажились.
Приумножился достаток и повысилась зарплата.
И крылатый наш стратех возглавляет тот успех.

Все соседские разведки извели свои бюджетки,
Чтобы тайну разгадать: на кого готовят рать?
Но скворчонок чрезвычайно пестует святую тайну.
Всё подарочки гребёт, но секрет не выдаёт.

Меж собою агентуры мигом перегрызлись сдуру.
Агрессивного царя норовят направить зря
На чужого воеводу - от своих отвесть народов.
Всяк союзы предлагает и былых друзей лягает.
Перессорились вконец, супротив дворца - дворец.
Двор враждует со дворами, дружку друг зовут ворами,
Без войны запутан мир: где там друг, а где вампир?.
 
Где-то царства богатеют, тут казна пустым пустеет,
Какие ж будут прибылЯ, когда не пашутся поля,
Когда коровы не пасутся, несушки-куры не несутся,
И в заводах-рудниках производство впало в крах.

А народ клянет втихую цареву мечту лихую
Но заткнуть народу глотки завсегда достанет водки.
Да вовсю лютует пресса ради царских интересов.
Чего хошь людЯм внушат, все развесят по ушам.
Под безмолвие народа извели совсем породу,
Не осталося царей, чистокровных королей.
И теперь кому попало править выпадает право,
А как влезет кто на трон, ты Того посмей-ка, тронь.
Выпадет себе дороже, до седьмых коленок дрожи.
Сворой вгонят в пыль да в прах всех, кому неведом страх.

Да на тех, кто во вражду, справят малую нужду,
По этапам проелозят и в Сибири заморозят.
Там ты стоптанные ножки и протянешь по одёжке.
И под вечной мерзлотой сгинешь со своей мечтой

А наш маленький субъект новый выдвинул проект:
-Коль, в натуре, царь есть Бог, Богом быть и я бы смог!-
Для начала втихаря он уж подменил царя.-
И народу напоказ за спиной царя Указ
Нацарапал птичьей лапой, назвалсЯ народным папой.
Царь на троне номинально, а скворец царит реально.
Вот направил из дворца полномочного гонца:
Сей момент под нашу крышу, даром, что он есть Всевышний,
Пусть представится сей плут в наш Скворчиный Высший Суд.

Долго ли гонец скакал, только где-то запропал.
То ли в пьянстве он запился, то ль с пути по картам сбился.
Может, вовсе нет дорог к тем местам, где есть наш Бог.
Словом, нету у порога ни посланца и ни Бога.

- Ладно, нету в том печали, Бога нет – скворец начальник!

Всяк живёт себе, как может, будь там солнце, снег ли, дождик,
Всё как-будто изначально справедливо размечали:
Сколько хошь, под солнцем грейся, подгорел – дождём залейся.
Голодуха не пужает – земли родют урожаи.
Лыко драть, да зверя бить – одежонку чтоб носить.
Станет жить неинтересно – хором пой аль сОлом песни.
Можешь книжку написать, аль присядку танцевать.
В бесконечности пространства есть местечко и для пьянства.
А созрели семена – так на то любовь дана.
Всё логично в этом мире. Дважды два – всегда четыре.
И живи в любом краю, скажем просто, как в раю.

Но иных сжигает страсть: им - помри, но выдай власть.
Чтобы спрятаться, к примеру, в белокаменну квартеру
И чтоб каждый новый день в новой зале нежить лень.
За ночь он в одной надышит – аж духман вздымает крыши -
В залу новую сьезжай, грудь озоном ублажай.
В брюхе перепрел обед – в новый следуйте клозет.
Да от сладостной житухи в нюх ему не били б духи.
Сор да грязь из организму в прошлой бы остались жизни.
Остальные – потеснись: власть свою лелеет жизнь!

Смерды пашут пусть наделы, а лакеи чтоб радели
Самозванного царя задарма или зазря!
Безграничен аппетит, кто над людом власть хранит.
И фантазиями всласть угождает власти... власть.

Ничего важнее – рьяно вкруг себя плодить охрану,
Разводить служебный люд, не жалеть одежд и блюд.
Прокормить всю эту рать власти просто, как начхать.
Генералы в орденах на штыках лелеют страх.

Работящему народу предоставили свободу:
Мол, плоди себе подобных, не капризных да удобных.
От зари чтоб до зари гнули спины пахари.
Им в награду – мозолЯ, прибылЯ же – власти для.
Справедливо рассуждать, прибыля распределять –
Не могите слева, справа – только власть имеет право.

И поводья от узды прямо тянутся в суды.
На закон оперся трон – только спробуй, трон затронь.
Вон, статьи под левой ножкой, - в кандалы, да в путь-дорожку.
А под заднею пятой главный томик – золотой.
Писан золотом по коже. Там любой поганой роже
Вмиг отыщем приговор за крамольный разговор.
Хвать щипцами за язык – да в урановый рудник.
Чуть проявится народник – для него готов намордник.

Одному статью отыщут - замолкают сразу тыщи.
В благоденствии таком справно правит наш закон...

Наш народ, как есть, он олух. Край тут нужен идеолог.
Краснобай да златоуст всё расскажут наизусть:
Кто, когда и в чем не прав, и - кому каких там прав,
Для чего живёт народ и куда нас власть ведёт.
По идее всякий раз мы живем, как напоказ.
И в итоге нашей жизни доползём до коммунизму.

Вековечная мечта – душ незрелых маята
Этот самый коммунизм, где равны, мол, верх и низ,
На потребу живота - трудовая суета...
Впрочем, сказывать про это – не для нашего куплета.
Там царит закон не тот, там творится анекдот.
Про молочные моря да кисельны берега...
Кто там плавал до икоты,  тех назад не тянет что-то.
Мы ж слагаем сказку-ложь, с балаболки что возьмёшь!
Нам допеть бы до конца сказ про нашего скворца.

Сказка – верная подруга для полезного досуга.
Если складно шут складет, говорят – сложил народ.
Кто на сказку не мастак, что возьмешь с него – дурак!
Без таланту! Истукан! Пустомеля! Графоман
Все тут верно, да не все! Так бывает – шут силён,
А ему ярлык на лоб от цензуры шлёпнет жлоб.
И – ату его, ату! Тот и канет в пустоту.
На его святое место, как на выданье невеста,
У властей всегда готов гимнописец Михалков.
Тот свою являет миру лизоблюдскую сатиру,
С царедворцами интимно зачинает сказки-гимны.

Вместо приручённой знати был бы Лёня жив Филатов,
Чтоб его герой - Федот продолжал геройский род.
Но не выжил Леонид, как и все, в ком кровь горит...

Языки резали чохом борзописцам, скоморохам.
От ворот и до ворот сказка правду-матку ... врёт.
Так и мы: вина попили, под стакан язык точили.
Закругляем разговор. Потому: сказитель – вор.
Лучше батюшку-царя славно славьте, писарЯ.

* * *
   
Так стоим на трех китах – царь, народ, меж ними – страх.
И покорно люди ждут, как нагрянет Страшный Суд...

ххх

(Сочинилась эта страсть, когда тать проник во власть.
Гложет сказочника страх: не у нас ли вертопрах
Глупый наш сюжетец стырил, авантюру замастырил -
По дурацкой нашей страсти правит в царстве-государстве?!)

ххх

Катят под гору салазки, а на них лихачут сказки.
Сквозняком шустрит беда с ниоткуда в никуда.

Капля канула в моря, сушит слезоньки заря. (1999-2000гг)

 
© Copyright: Валерий Розенберг, 2007
Свидетельство о публикации №1707231184
Список читателей Заявить о нарушении правил
Вы можете проголосовать за это произведение в СМС-чарте. Для этого отправьте СМС-сообщение с текстом stihi 1707231184 на единый короткий номер 1151 из России (или 5012 из Украины), поддерживаются все операторы. Стоимость СМС - 1$. Автору произведения за каждый голос начисляется 50 баллов, см. подробнее условия голосования.

Рецензии

Это очень профессионально и колоритно для стихиры. Вы явно
талантливейший сказочник, спасибо!
Серёга Проходимец 12.08.2007 11:37
 
Добавить замечания
Не готов к таким оценкам. Но - трогает...
Валерий Розенберг 12.08.2007 12:16