Молчание в темноте

Видел я сам Эти милые руки.
Я держал их И мог их согреть.
За пеленой, за практически вечной разлукой, стеной,
Так же, практически вечно,
Безудержно больно, но как-то не страшно гореть.
И ведь не прошептать,
Да не достать,
Не удивить,
Не позабыть,
Не умертвить,
Не отпустить,
Не погасить.
Как зачертить, заскоблить,
Закорябать, заляпать мерцание - подобное видишь лишь раз, -
Таких, бесконечно холодных,
но призрачно-ласковых, полных обиды и горечи,
Но добрых и удивительно мудрых и любящих глаз?
Но только их
Видеть лишь миг,
Да навсегда
Эти глаза
Будут гореть
Где-то не здесь...
Почему люди чувствуют холод,
Почему только он может душу согреть, все убив.
И сотни таких, так давно, так безудержно плачущих,
Внезапно утихнув, становятся чем-то одним.
Становятся бездной,
На пропастью бледной,
С огнями погасшими,
С годами ушедшими,
Корнями болящими,
Но настоящими..
Большой, твердой глыбой, без сердца и, вроде, без чувства,
Совсем не замерзшим, но все выжигающим льдом.
Как иглы, как копья, как стрелы из мертвого лука,
Пронзают несчастную душу, да сердце съедают живьем.
И очень вкусно,
Вы знаете, вкусно!
Чуть-чуть посолить
Да снова убить.
А можно потом,
Через несколько лет,
Взять и достать,
И снова сожрать.
И милые руки становятся черными-черными крыльями,
И столь дорогие глаза покрываются льдом.
Я знаю, они очень долго и нежно любили.
Желали, мечтали, просили, скулили о нем..
Как все безпросветно,
И свет, и печаль на глазах
И сколько отчаяния,
Горести, пламени
В чьих-то холодных слезах.
И в этой, кем-то забытой на полке легенде,
Я разглядел только собстенный горестный сон..
Как жаль, что так вышло..
Как жаль, что и здесь теперь лед..
И не прошептать
Да не достать,
И не простить,
Не полюбить,
Не умертвить,
Не отпустить,
Не погасить,
Не полюбить,
Не полюбить.
Не полюбить...